Ключ

К содержанию

Глава 5

========== Глава 6 ==========

Басель Ромм был вторым ребёнком в многодетной семье выходцев из Алжира. Его отец работал на трёх работах, чтобы прокормить семью, и в результате из-за непосильного труда умер от инфаркта, когда Баселю едва исполнилось двенадцать лет. После его смерти мать пошла продавать фрукты на рынке, чтобы обеспечить своим пятерым детям хоть какое-то существование. Семья проживала в районе Клиши-су-Буа, куда не решались совать свой нос простые смертные граждане. Их можно было понять: Клиши-су-Буа был настоящим гетто эмигрантов с самым высоким уровнем преступности во Франции. Там на улицах день и ночь не смолкала заводная арабская музыка, привычно мелькали разнообразные национальные одежды, начиная от арабских куфий, гвинейских бубу и заканчивая индийскими сари. Прямо на тротуарах валялись гниющие кучи мусора. В кое-как слепленной пятиэтажке, где проживало семейство Баселя, царили свои нравы. Соседи запросто выбрасывали всякую дрянь прямо через подоконник, в результате чего дерево напротив окна Роммов, словно рождественская ёлка, было увешано какими-то тряпками, обрывками туалетной бумаги и драными целлофановыми пакетами. Кругом беспрестанно орали дети, готовилось какое-то вонючее варево, приправленное специями, и каждый вдох казался отравленным бесперспективностью.

Когда Баселю было шестнадцать, Бернар — его старший брат, пропал без вести. Бернар был выше, умнее и красивее Баселя. Он хорошо играл в баскетбол и подавал большие надежды. Но, как и девяносто процентов молодёжи в гетто, связался не с той компанией. Мать продолжала верить, что однажды сын вернётся. Басель понимал её — ей так было легче. Сам он, обладая звериным чутьём и нечеловеческой интуицией, знал точно — брата больше нет. Связь, которую он чувствовал с любым членом семьи, — тонкая теплая ниточка — с этой стороны оборвалась. А главное, Басель чувствовал холодное дыхание смерти в свой затылок. Он знал стопроцентно: он — следующий. В гетто не прощали толерантности. Любой подросток обязан был примкнуть к одной из враждующих группировок. Это значило нестабильный приработок от продажи наркотиков, героиновую зависимость, и смерть — вариативную, но неизбежную — в молодом возрасте от случайной пули в одной из бандитских разборок или от передоза. Но Басель Ромм определённо не хотел такой судьбы ни для себя, ни для своего младшего брата и двух сестёр. Он не хотел умирать. Жизнь Ромм любил до одури и знал наверняка, что будет бороться за каждый глоток кислорода. Поразмыслив немного, он справедливо рассудил, что уж если и таскаться с пушкой в кармане, то лучше делать это на законных основаниях. Такое умозаключение привело его в школу полицейских. Там на протяжении нескольких лет Бесель совмещал учебу с работой ночным барменом и приготовлением завтраков в отеле. Скопив немного денег, он перевёз семью в относительно спокойный район Парижа и лишь тогда смог вздохнуть с облегчением.

Басель Ромм идеально подошёл на роль следователя. Еще с детских лет он заметил за собой способность понимать истинные мотивы людских поступков, угадывать человеческий страх и чувствовать, когда человек лжёт. Мать Баселя могла бы многое рассказать ему о его деде — мрачном бокоре (*), не гнушавшимся непривлекательными, но тем не менее действенными обрядами вуду. Но проведя невесёлое детство перед алтарем Барона Самди и Мамы Брижит (**), среди магических кукол, чьих-то фотографий и человеческих костей, мамаша Ромм поклялась, что в её семье такого не будет. Она, безусловно, не могла не видеть очевидного — способности деда перешли к Баселю и при желании из него мог бы получиться один из сильнейших Уганов Асогве (***), но она лишь сплёвывала на пол, когда сын в очередной раз с точностью до часа угадывал прогноз погоды. Сам Басель оценивал свой дар как обычную интуицию и со временем жизнь приучила его доверять ей всецело. В полиции он был незаменим во всём, что касалось работы с населением, будь то допрос или поквартирный обход. Он играючи подлавливал дающих показания на лжи, находил их болевые точки и давил на них, пока несчастный не исторгал из себя необходимую информацию. Такие незаурядные способности привели Ромма в святую святых уголовной полиции — здание на набережной Орфевр. Коллеги его уважали и слегка побаивались, наградив очень точным прозвищем — Вуду. Впрочем, насколько точным, не догадывался никто, включая самого Баселя. Ему прочили блестящую карьеру, однако было одно «но». Его способности не ограничивались одним звериным чутьём. Зверь в нем был гораздо сильнее и агрессивнее, чем сам Ромм мог представить. Незаурядные таланты в лейтенанте чередовались со вспышками неконтролируемой ярости. Басель, которому никто не соизволил объяснить корни его почти феноменальных данных, не знал одной простой истины — зверя нужно кормить. За талант, удачу и, казалось, случайное везение придётся заплатить. А о жертвоприношении Ромм не знал ничего, хотя частично, хоть и сам того не подозревая, он воздавал дань духу-переводчику Легба (****) посредством многочисленных и подчас неразборчивых контактов с женщинами. Но демонов требовалось задабривать не только демонстрацией своей мужской силы, но и другими, более кровавыми жертвами и, коль уж Басель сам не делал ровным счетом ничего, однажды случилось неизбежное. При задержании владельца публичного дома, где в качестве секс-рабов содержались преимущественно несовершеннолетние дети из Африки, Ромм впал в состояние слепой ярости и чудом не забил обвиняемого насмерть. Мужик, у которого при обследовании выявили около семи переломов костей, в том числе позвоночника, подал жалобу. Скандал стоил Баселю повышения, а Пас­калю Пе­ти новых седых волос. Устроив лейтенанту выволочку и самолично отстранив его от работы на месяц, комиссар полиции единолично выдержал настоящую бойню в отделе внутренних расследований. Что и как говорил там Солюс, так и осталось тайной, но Баселя он отстоял. Промучившись без сна всю ночь, он на следующий день закрепил Ромма в статусе заместителя молчаливого и уравновешенного Франсуа Мореля, который хоть и был на несколько лет моложе напарника, но выдержкой и спокойствием мог поделиться с доброй половиной отдела.

Ко всеобщему удивлению, эти двое отлично сработались, с лихвой компенсируя друг другу всё то, чего им самим так не доставало. Франсуа успокаивал и остужал буйный нрав алжирца, а Басель давал слегка занудному французу необходимый импульс для движения вперед, зачастую заставляя того посмотреть на проблему под неожиданным ракурсом и найти, наконец, недостающие детали для раскрытия преступления. Хотя, если копнуть поглубже, основой их долгой дружбы стало то, что тонко чувствующий людей Ромм не увидел во Франсуа никакого второго дна. Он понимал, Морель не карьерист, продирающийся наверх всеми возможными и невозможными методами, не садист, пришедший в органы за неконтролируемой властью, и не маскирующийся извращенец, дрочащий тайком на фотографии с места происшествия. И тех, и других, и третьих в конторе было хоть отбавляй. Но Франсуа стоял особняком ото всех. Он был идеалистом. В конторе не принято было расспрашивать об истинных причинах выбора профессии. Пути, что приводили людей к карьере полицейского, были разными, но почти всегда ничего веселого в них не было. Спроси — и любой из их коллег ограничился бы шуткой о возможности носить пушку и ездить на красный свет. Но Басель чувствовал, у Франсуа есть веская причина. Что-то глубоко спрятанное в прошлом Мореля превратило в свое время мальчика-разгильдяя в молчаливого и немного угрюмого мужчину. Ромм не лез к Морелю в душу и не вытягивал из него правду, хотя и мог бы. Вместо этого он молчаливо уважал внутреннюю порядочность напарника и его принципы. Поэтому, когда Франсуа фактически сорвал допрос Анжело Бертолини, Басель лишь скрипнул зубами и отступился. Во-первых, он доверял своему напарнику. Во-вторых, его пресловутая интуиция подсказывала, что этот странный накрашенный персонаж, улыбающийся Морелю так, словно тот вот-вот вручит ему Грэмми, действительно не врет. Да, с мозгами у этого парня был явный кавардак, и, тысячу раз — да, Баселю он не нравился, да что уж там, просто бесил. Но ни опасностью, ни угрозой от музыканта не пахло. Дело явно было в другом. И тут, практически первый раз в жизни, у Ромма не было ни малейшей догадки о том, что же всё-таки представляет из себя этот Анжело Бертолини. Рокер стал для Баселя настоящей загадкой. И это здорово портило алжирцу настроение.

***

Басель потёр шею и постарался вытянуть ноги, но тут же упёрся в противоположную стену. Кабинет Франсуа, если так можно было назвать пятиметровую каморку без окон, у слабонервных способен был вызвать приступ клаустрофобии. И всё же это был отдельный кабинет. Сам Ромм ютился в одном помещении с другими следователями, где приходилось наблюдать разное. Кто жрал за столом, а кто и ногти на ногах мог подстричь.

День выдался сложный. Поквартирный опрос жильцов дома, где проживал Седу, вылился скорее в сеанс психотерапии. Большую часть времени он провёл успокаивая испуганных людей и обещая во всем разобраться. Лейтенант прилежно показывал всем фотографию, распечатанную с камеры наблюдения, но заранее предвидел результат. Мужчина на записи сделал всё, чтобы спрятать своё лицо. С таким же успехом Басель мог показывать людям обёртку от шоколадки. Опознать по этой фотографии кого бы то ни было нереально. Впрочем, кое-что всё же привлекло внимание детектива, и теперь он грыз кончик карандаша в ожидании Франсуа, горя от нетерпения всё рассказать напарнику.

Морель, ворвавшись в кабинет, первым делом вытряхнул Баселя из своего кресла и рухнул за стол. Потом, всё так же молча, он протянул напарнику один из багетов с ветчиной и бутылку с водой. Вечно голодный Ромм вгрызся в сэндвич и, работая челюстями, без слов протянул Франсуа мутный нечёткий снимок с изображением незнакомца, перебравшись тем временем на единственный в кабинете стул, тут же затрещавший под весом его тела. Детектив некоторое время изучал фотографию.

— Запись есть? — поинтересовался он, так и не приступив к своему багету. Басель, рот которого был набит, кивком показал напарнику на монитор компьютера. Франсуа щёлкнул мышкой и нажал на воспроизведение.

Запись была нечёткой, как любая другая запись с камеры наблюдения. В правом верхнем углу сменяли друг друга секунды. Сначала ничего не происходило и вот, когда время показало 01:03, перед подъездом остановился черный Mercedes-Benz S-Class. Водитель, облачённый в тёмный костюм и белые перчатки, покинув свое место, помог выбраться из салона двум мужчинам. По яркому макияжу и нарочито рокерскому прикиду в одном из них легко можно было опознать Анжело Бертолини. Певец ощутимо пошатывался и водителю пришлось поддержать его под локоть, пока он выбирался из салона машины. Второй мужчина, без сомнения, был Ксавье Седу. Продюсер отдал какое-то распоряжение водителю. Молодой человек, кивнув, сел за руль, и, дождавшись, когда его шеф со своим спутником закроют за собой тяжёлую дверь, скрылся из поля зрения камер. Цифры на мониторе сменились на 01.08.

— Нужно допросить водителя, — кинул Франсуа в сторону Баселя, не отрываясь от экрана.

— Угу, — промычал напарник и запил остатки багета водой. На экране снова ничего не происходило. Франсуа почувствовал, что глаза начинают слезиться. Время подбиралось к отметке 01:12, когда к подъезду быстро подошла какая-то тень. Молодой, судя по движениям, невысокого роста человек, нажал какую-то кнопку на панели домофона. Звука на записи, как назло, не было. Несколько секунд ничего не происходило. Молодой человек нервно посмотрел на запястье, где, по-видимому, были часы, и поправил капюшон, оглядываясь по сторонам. Ему явно было не по себе. Наконец, он дёрнул ручку подъездной двери и проскользнул вовнутрь.

— Его кто-то впустил, — подвел итоги детектив. — Если бы он знал код, зашёл бы сразу. Говоришь, никто его не опознал?

— Формально нет, — протянул Басель, поблёскивая глазами в сторону второго багета. Франсуа вздохнул и потряс сэндвичем у напарника перед носом.

— Давай сначала факты.

— Мне кажется, — и тут Ромм сделал выразительную паузу, заставив Франсуа податься вперед, — один из соседей Седу врёт. Точнее соседка.

Морель понимал, что слово «кажется», являющееся обязательным в такого рода предложениях, в случае с Роммом можно было опустить. Но формальности никто не отменял.

— Выкладывай, — сказал он и положил сэндвич на видное место. Басель вздохнул, сглотнул слюну и приступил к докладу.

***

Дверь на лестничной клетке третьего этажа, что располагалась прямо напротив квартиры Ксавье Седу, не открывали достаточно долго. Но Басель, явно чувствовавший чьё-то молчаливое присутствие и какое-то невнятное шевеление за дверным полотном, не спешил уходить. Дождавшись, когда невидимый жилец как следует рассмотрит его в глазок, он нажал на пуговку звонка ещё раз. Потом привычным жестом, вытащив из кармана удостоверение лейтенанта полиции, помахал им перед глазком.

— Месье? Мадам? — громко позвал он. — Я провожу опрос в связи со вчерашним убийством вашего соседа.

Замок тихо щёлкнул и дверь слегка приоткрылась. Басель скорее почувствовал, чем увидел в проёме силуэт женщины. Она несколько секунд разглядывала удостоверение, а может быть, собиралась с мыслями и в конечном счете обречённо кивнула, поняв, что разговора не избежать.

— Меня зовут Басель Ромм. Я могу пройти в квартиру, мадам? — поинтересовался Басель, отчаянно желая присесть, вытянуть ноги и, если повезет, выпить кофе. Но женщина помотала головой.

— Извините, это исключено. Вы разбудите моего мужа.

Детектив удивлённо вскинул брови. По его представлению было часов шесть вечера. Ни под определение «слишком рано», ни под понятие «слишком поздно» такой сон, в понимании Ромма, не попадал. Женщина, увидев вопросительно вскинутые брови полицейского, посчитала нужным объяснить:

— Мой муж — Дидье Дассини — профессиональный боксёр. Сегодня утром он вернулся из Японии, где участвовал в поединке. Сейчас отсыпается. — Она в конце концов вышла из тени, и теперь Басель мог спокойно рассмотреть её. Миловидная блондинка, около тридцати, одетая в универсальный комплект: джинсы и легкий бежевый свитер. Про таких принято говорить ухоженная. Её лицо можно было бы назвать идеальным, если бы не великоватый нос, а вот выражение лица было каким-то вымученным. Впрочем, Ромм понятия не имел, как должны выглядеть жёны профессиональных боксёров. Имя Дидье Дассини было ему известно. Он, как и любой другой мужик, любил время от времени посмотреть боксёрский поединок, потягивая пивко на диване. Не Мохаммед Али, бесспорно, но всё же. Концентрация селебрити на один жилой дом резко повысилась.

— Я могу узнать ваше имя? — достал он блокнот. Она вздохнула, поняв, что разговора не избежать, и вышла на лестничную клетку, аккуратно прикрыв за собой входную дверь.

— Ирэн, — представилась она без тени улыбки. — Ирэн Дассини. Но боюсь, мне совсем нечего вам сказать.

— Правда? — белозубо блеснул улыбкой Басель, включая мужское обаяние, и кивнул себе за плечо на дверь Седу, на которой теперь красовалось жёлтая полицейская лента. — Ваша входная дверь всего в нескольких метрах от квартиры, где было совершено убийство. Вы не заметили ничего необычного? Не слышали никакого шума?

Ирэн покачала головой.

— Я приняла снотворное в десять вечера и всю ночь спала, как убитая. Так что — нет. Извините. Кажется, я абсолютно бесполезна, как свидетель.

— То есть вы не слышали абсолютно ничего прошлой ночью? — уточнил лейтенант, делая пометку в блокноте. — Даже то, как приехала полиция и скорая помощь?

Ирэн опять повторила отрицательное движение головой.

— Нет, абсолютно ничего, — ровным голосом подтвердила она, — помимо выпитого снотворного, я заткнула уши берушами, чтобы мне не мешал шум с улицы.

— В последнее время вы не наблюдали ничего необычного или подозрительного? Никаких посторонних лиц в подъезде или на улице рядом с входной дверью? — вздохнул Ромм.

Женщина поспешно покачала головой.

— Ваш сосед месье Седу ни с кем не ссорился? Его квартира совсем рядом, вы могли слышать что-нибудь, что привлекло бы ваше внимание? — не отставал Басель.

— Нет-нет, — все так же быстро ответила Ирэн.

— А в котором часу вернулся ваш муж? — задал следующий вопрос Ромм. — Он тоже ничего не слышал в эту ночь?

— Его рейс приземлился в аэропорту Шарль де Голь в шесть утра. Дидье поймал такси и добрался до дома около восьми, — пожала плечами Ирэн, — так что это исключено.

— Понятно, — кивнул Басель и, вытащив из файла черно-белую фотографию, протянул её женщине. — Посмотрите, пожалуйста. Вы не находите знакомым этого человека? — Ирэн кинула на глянцевую поверхность быстрый взгляд и отрицательно покачала головой. Она даже не взяла фотографию в руки. Ничего не сказала об отвратительном качестве снимка и о том, что по такому изображению, строго говоря, невозможно никого опознать. Она не сделала ничего того, что делали до нее практически все жильцы, и Баселю сковало позвоночник от знакомого чувства. Женщина лгала. В это мгновение за её плечом произошло непонятное движение, и в дверном проёме нарисовался темнокожий мужчина с идеально проработанным обнаженным торсом.

«Интересно, он всегда ходит без рубашки?» — подумал про себя Ромм, безошибочно опознавая в мужчине с давним перелом носа боксёра Дидье Дассини. Женщина вздрогнула всем телом и поспешила улыбнуться мужу.

— Мы тебя разбудили, милый? — сказала она неестественно весёлым голосом. — Это следователь из полиции. Он здесь по поводу убийства Ксавье Седу, — звучало так, словно она просила у мужа прощения за совершенное так не вовремя убийство. — Извините, не помню вашего имени, — повернулась она к Баселю и тот снова почувствовал холодок лжи. — «Врешь. Ты прекрасно помнишь мое имя, а весь этот спектакль ради ревнивого мужа».

Дидье Дассини хмуро глянул на лейтенанта и, не поздоровавшись, повернулся к жене.

— Ты же говорила, что ничего не слышала и ничего не знаешь? — недовольно спросил он у неё.

— Вот именно об этом я и говорила месье полицейскому, — с готовностью подтвердила Ирэн, с подобострастной улыбкой заглядывая в лицо супруга.

— У вас есть еще какие-нибудь вопросы? — недовольно поинтересовался невыспавшийся боксёр у Ромма и тот протянул все тот же чёрно-белый снимок.

— Вам случайно не знаком этот человек? — поинтересовался он у спортсмена. Дидье взял снимок и, бросив на него взгляд, недовольно хмыкнул.

— Как тут вообще кого-то можно узнать? Вы сами этот снимок видели? Вот вы бы узнали кого-то по такому фото? — обрушился он на Баселя. — Я надеюсь, теперь у вас всё? — сунул он фотографию обратно в руки полицейского.

— Теперь всё, — с улыбкой подтвердил Басель, — всего вам доброго. — И, блеснув серёжкой в ухе, легко сбежал вниз по лестнице.

Комментарий к части:

(*) Бокор - чёрный колдун вуду. К бокору стараются обращаться только в самых экстренных случаях, так как он связан с самыми нелицеприятными составляющими культа.

(**) духи лоа, отвечающие за воскрешение умерших

(***) высшая категория жрецов вуду

(****) - дух посредник между людьми и духами. Ублажать его нужно не только жертвоприношением, но и демонстрацией своей половой силы.

Глава 7