Ключ

К содержанию

Глава 3

========== Глава 4 ==========

— Франсуа!.. Франсуа! — услышал Морель встревоженный голос Баселя издалека. — С тобой все в порядке?

Он сделал усилие над собой и попытался встать, но рухнул обратно на стул. Рука Ромма сжала его предплечье и как следует тряхнула. — Франсуа! — услышал он снова. — Очнись, что с тобой?

Детектив потряс головой, приходя в себя и оглядываясь на зеленые стены допросной. «Черт, этот проклятый недосып мне скоро боком встанет», — подумал он, хватая все тот же стакан с водой, предназначавшийся ранее для подозреваемого, который протягивал ему напарник, и делая жадный глоток. Сознание постепенно прояснялось. Краем глаза он ухватил сочувственный взгляд молодого человека.

— Вам плохо? — поинтересовался тот с улыбкой.

«Какого черта? — внезапно рассердился Франсуа. — Он что, меня жалеет?»

— Я в порядке, — отчеканил он сквозь зубы.

— Вы, по всей видимости, устали и не выспались, — покачал головой молодой человек. — У меня такое бывает. Вам нужно пройтись по свежему воздуху и поесть. Может быть, пройдемся вдвоем как-нибудь? — Басель наблюдал за ними тихо, как мышь. В его голове плавились мозги, но он боялся подать хоть один звук.

— Я в порядке, — сказал Франсуа уже мягче и вновь подвинул к подследственному фотографию ключа. — Так вы узнаете этот предмет?

Руки молодого человека снова непроизвольно взметнулись к шее. Его лицо было еще бледнее, чем раньше.

— Да, — сказал он так тихо, что Франсуа пришлось наклониться, чтобы расслышать его. — Я узнаю этот предмет. Это мой ключ.

— Ключ? — машинально переспросил детектив, словно у него были сомнения относительно того, что это за предмет.

— Да, ключ, — молодой человек перестал улыбаться и внезапно Морелю пришла в голову мысль, что рокер действительно выглядит на тридцать три года, и никак не меньше. Однако его дурашливая, ребяческая манера поведения и высокий тембр голоса все время сбивали его с толку. Теперь же напротив него сидел взрослый и, по-видимому, очень усталый мужчина. — Можно мне получить его обратно? — внезапно вскинул тот голову на Франсуа. — Мне очень нужно хранить его здесь, — он для наглядности показал на свою худую шею. — Это важно, — его голос неожиданно прозвучал на октаву ниже и у Мореля внезапно мороз прошел по коже. Он и правда поверил, что это важно.

— Нет, извините, — вздохнул он, убирая фотографию обратно в папку, — отдать его вам мы пока не можем. А почему он так важен для вас?

— Это как талисман или амулет, — пожав плечами, объяснил молодой человек все так же серьезно, — он приносит мне удачу. Я с ним не расставался с детства и теперь мне как-то не по себе, что он не со мной. А когда вы сможете отдать мне его? — с надеждой спросил он Франсуа.

Морель подумал, что подозреваемый обращается к нему так, словно Ромма нет в комнате. Неудивительно, что Басель бесился. На вопрос он не ответил. Что тут ответишь? Идет следствие. Сколько оно продлится?

— Отпустите меня, пожалуйста, домой, — грустно попросил молодой человек.

Франсуа почувствовал острый приступ тоски и у него засосало под ложечкой.

— Мужик, — хохотнул Басель, — может, тебе еще дорожку насыпать или косячок скрутить?

— Вы, наверное, плохой полицейский, — в первый раз за всё время повернулся к нему молодой человек, — я знаю, я в кино видел. А вы — повернулся он к Франсуа, — вы хороший.

Морель почувствовал, как краска заливает лицо. Еще чего не хватало!

— Вам нужно поменьше смотреть кино! — жестко бросил он и тут же смутился своей резкости. Перевел дыхание и ответил уже мягче: — Пока мы не можем вас отпустить.

— У меня такое ощущение, что мне грозят серьезные неприятности, — серьезно поведал певец, помрачнев, но тут же снова просиял. Он вообще не умел долго хмуриться. — Но вы ведь во всем разберетесь, правда? — обратился он к Франсуа.

— Извините нас, пожалуйста, мы скоро вернемся, — сказал вдруг Басель нарочито вежливо, вставая со стула и хватая Франсуа за локоть. Он выволок упирающегося напарника в коридор и развернул к себе лицом.

— Цветочек, какого черта ты творишь? — зашипел он, едва дверь за ними захлопнулась. — Ты чего с ним любезничаешь? Растаял? Он тебе глазки строит, а ты поплыл, как принцесса! Почему ты не дал мне его расколоть?! Что это? Твоя извечная любовь ко всему итальянскому? — он наступал на Мореля своей массивной фигурой и в конце концов вжал напарника спиной в крашеную стену. — О чем вы там наедине разговаривали? Ты понимаешь, что ты допрос завалил? Почему ты не спросил его, при каких обстоятельствах он потерял этот долбанный ключ?

— Здесь что-то не так, — задумчиво сказал Морель, совершенно не смущенный этим напором. — С этим Бертолини что-то не так, — пояснил он, хотя яснее не стало. — Не могу понять.

— Что непонятного? — взвился Ромм. — Тип косит под невменяемого. Он убил человека. Ты думаешь, он не понимает, что ему грозит? Вот и разыгрывает из себя психа. — «Я не знаю! Я не помню!» — высоким голосом передразнил он певца. — Ты что, ему поверил?

— Слушай, я видел всякое, — принялся объяснять Франсуа, — ты же знаешь, у нас тут до фига народа и слюни пускали, и дерьмо свое в камерах жрали, лишь бы сойти за дуриков, но такого я еще не встречал. Так под психов не косят.

Они оба, как по команде, повернулись к зарешеченному окошку, сквозь которое можно было понаблюдать за подозреваемым в их отсутствие. Молодой человек, улыбаясь, рассматривал обстановку и задумчиво чесал патлатую голову.

— Может, он под наркотой? — выдвинул предположение Басель.

— До сих пор? — удивился Франсуа. — Сколько он здесь находится? — он взглянул на часы. — Час дня. Это что за наркота такая? Его бы уже отпустило давным-давно. Нет, тут что-то другое. Мужику тридцать три года, а он ведет себя как шестнадцатилетка из Свидетелей Иеговы. Такое ощущение, что для него это все игра в детектив. Словно его и правда сейчас вот-вот отпустят. И потом, он же вроде звезда? Я думал, он сейчас понты начнет качать — «туда-сюда-вы-знаете-кто-я». Я абсолютно не понимаю, что с ним делать!

Басель молчал, не зная, что ответить другу. Франсуа развернул его к себе и заглянул в зеленые глаза алжирца.

— Вуду, — тихонько позвал он Ромма по прозвищу, которое тому дали в конторе. Он редко так делал, потому что в глубине души завидовал тому факту, что Басель обладал по-настоящему звериным чутьем. Он чертовски хорошо разбирался в человеческой психологии и все это было чрезвычайно полезно в профессии полицейского. Морель намеренно сейчас назвал его так, словно подчеркивая, что он уважает Баселя и отлично понимает право того на собственное мнение. Он тронул друга за плечо. — Пожалуйста, дай мне разобраться в этом дерьме. Я задницей чувствую, здесь что-то не так. Если этот парень играет какую-то роль, то ему, ей-богу, надо на Оскара номинироваться. Но у меня такое чувство, что он абсолютно серьезен.

Басель все так же молчал, обдумывая услышанное. Потом неохотно кивнул в сторону комнаты, как бы признавая право Франсуа закончить допрос.

— Спасибо, — просто сказал Морель и взялся за дверную ручку.

— Итак, вернемся к нашему разговору, — произнес он дружелюбно, усаживаясь обратно на стул напротив молодого человека, — скажите, пожалуйста, у вас были враги?

— Кто? — не понял тот.

— Ну, люди, которые желали вам зла, — смутился Франсуа от того, что был вынужден объяснять такие простые вещи столь взрослому человеку, — подумайте хорошенько, прежде чем отвечать.

Подозреваемый сосредоточенно уставился в потолок и забарабанил пальцами по подбородку. Видно было, он старается в точности исполнить указание Мореля «хорошенько подумать». Наконец он изрек:

— Нет, у меня не было врагов.

Франсуа кивнул сам себе: «Я так и думал» и задал следующий вопрос:

— А какие у вас были отношения с остальными участниками группы?

— О, мы с ребятами одна семья! — оживился рокер. — Мы же практически живем вместе. Столько времени проводим на гастролях, в студии звукозаписи, что уже срослись друг с другом.

«О своих коллегах он говорит с большей теплотой, чем о собственной девушке», — усмехнулся про себя детектив.

— Кто, кроме вас, входит в состав группы? — Собственно говоря, он и так знал, но пытался нащупать хоть какую-то нить. Какую-нибудь зацепку.

— Значит, так, — молодой человек приготовился загибать пальцы, как прилежный первоклассник, — Нино Тьери — соло-гитара, Оливье Робер — бас-гитара, Жерар Моро — ударные, и я — вокал и клавишные.

— А ваши поклонники? Среди них не попадались неуравновешенные люди? Вы не получали писем с угрозами, например?

Молодой человек искренне удивился.

— С угрозами? Нет, ну что вы! Наши поклонники очень добрые и хорошие люди. Они любят нас и нашу музыку. Они никогда бы не пожелали нам зла! — горячо уверил он Франсуа.

— А кто занимался связями с поклонниками? Они могли связаться с вами лично или вся переписка шла через пресс-секретаря? — допытывался Морель.

— Ну, всеми этими вопросами занимался Ксавье, — ответил певец. — Мне давали почитать только самое интересное и я всегда старался ответить.

— Понятно, — кивнул Франсуа. — Скажите, а у Седу были враги? Он ничего не рассказывал? — задал он вопрос, предвкушая услышать примерно то же самое.

— Нет, — твердо ответил допрашиваемый. — Ксавье был очень хорошим человеком. Ему никто не мог желать зла.

— Скажите, — ухмыльнулся Басель, — а вы можете назвать хоть одного плохого человека? Ну, вот любого?

Молодой человек крепко задумался и потом снова улыбнулся:

— Я верю, что во всех есть что-то хорошее. Ну, по крайней мере, я очень хочу на это надеяться.

— Я так и думал, — кивнул Франсуа. — Подпишите протокол допроса.

Молодой человек, высунув язык от усердия, старательно вывел свое имя в уголке документа и поставил рядом сердечко.

***

Выйдя из комнаты допроса, Франсуа повернулся к Баселю:

— Дуй на квартиру к Седу и опроси всех соседей. Всех. Полный поквартирный опрос. Может, кто-то видел что-то необычное или подозрительное. — Басель застонал, закатывая глаза. — Дальше, просмотри записи с камер наблюдения в ту ночь и опроси водителя Седу — Тома, или как его там, — продолжил Морель, словно и не слышал жалобных стонов. — А я наведаюсь к Альберту Долану. Что-то мне подсказывает, что начинать надо с него.

В этот момент конвой вывел из комнаты молодого человека. Морель проводил его взглядом, не в силах подавить в себе желание взглянуть на него еще раз. Тот обернулся, тепло улыбнулся и приветливо помахал детективу рукой, как доброму знакомому. «Как ребенок! — пронеслось в голове у Франсуа. — Как ребенок…». В этот момент мобильный у него в кармане ожил и завибрировал.

— Цветочек, зайди ко мне, — попросил Солюс вежливо.

«Как-будто я могу ответить «нет», — сердито подумал детектив, направляясь в кабинет комиссара.

— Ну, что у нас там? — поинтересовался Солюс, не отрываясь от какой-то писанины у себя на столе. Конкретизировать вопрос он не стал. Это было частью командной работы. Все его подчиненные понимали друг друга с полуслова. Вот и теперь понятно, что речь идет об убийстве продюсера. — У нас есть признание?

— Нет, — Франсуа рухнул на стул и потер переносицу, — ссылается на амнезию.

— Да? — заинтересовано вскинул глаза шеф. — Ну и как? Ты в это веришь?

— Не знаю, — честно признался Морель. — Если он актер, то уж больно хороший. Я ему подкинул возможность назвать других подозреваемых, а он уперся — нет, все — хорошие.

— Назначай судебно-психиатрическую экспертизу, — хмыкнул Солюс.

— Это да, — медленно согласился Франсуа, — но мне бы хотелось отработать и другие версии.

— Какие, например? — заинтересовался комиссар, отрываясь, наконец, от своей писанины.

— Месть, ревность, может, кто-то хотел этого Бертолини подставить? Честно, пока не знаю. Просто интуиция, — неопределенно махнул рукой Морель, стараясь скрыть внутреннее волнение. Солюс медлил.

— Значит, так, — откинулся в он кресле и переплел пальцы рук на столе. — Мне сегодня звонили из Министерства внутренних дел. Происшествие, как ты понимаешь, громкое, и поэтому самое позднее через три дня мы обязаны будем организовать пресс-конференцию. Если ты настаиваешь, что могут быть другие версии, кроме той, что Ксавье Седу убил Анжело Бертолини — через три дня у тебя должны быть веские аргументы. В противном случае мы объявим, что у нас единственный подозреваемый по этому делу. Понятно?

— Более чем, — кивнул Франсуа. Получается, у него есть три дня. Он встал и направился к двери.

— Франсуа, — окликнул его Солюс, когда Морель уже взялся за ручку двери. Детектив повернулся в ожидании еще одного указания, но шеф опять его удивил. — Ты хреново выглядишь. Проблемы?

— Да нет, — вяло отмахнулся Франсуа, — все нормально. Не высыпаюсь в последнее время катастрофически.

— Колики? Зубки? — поинтересовался Солюс, и Морель вдруг вспомнил, что Пас­каль Пе­ти, вечно хранящий невозмутимое выражение лица, и сам является отцом троих детей.

— Да я уже и не знаю, — поделился Франсуа.

— Я могу чем-то помочь? — задал Солюс уж совсем невозможный вопрос. — Хочешь, подреми у меня здесь? — кивнул он в сторону широкого кожаного дивана. — Мне все равно нужно отъехать на пару часов.

— Да нет, — с сожалением взглянул на диван Франсуа, — все нормально. А вы случайно не знаете, где можно купить японские подгузники? — спросил он прежде, чем успел поймать себя за язык, но шеф не удивился. Вместо этого он потянулся за телефонной трубкой и набрал несколько цифр на клавиатуре. В трубке потекли долгие гудки. Наконец, Солюс подал голос:

— Карен, дорогая, ты случайно не знаешь, где можно достать японские подгузники? Это для сына Цветочка. — Франсуа подивился тому, как потеплел голос жесткого и несгибаемого комиссара. Солюс тем временем, взяв ручку, принялся записывать. — Ага, понял, спасибо. Целую тебя. — И протянул Морелю желтый стикер с адресом.

— Спасибо, — зачарованно протянул Франсуа, в первый раз ставший свидетелем человечности вечно холодного как айсберг шефа.

— На фиг мне твое спасибо, — проворчал комиссар, возвращаясь к своей писанине. — Моя задача, чтобы вы все функционировали нормально, а не дохли, как осенние мухи, на рабочем месте. Давай, вали отсюда. И помни, у тебя три дня!

— Я помню, — сказал Морель и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Глава 5