Benjamin Clementine — из андерграунда в авангард

Какой процент забивших на учебу бездомных подростков выбивается в люди? А какой процент уличных музыкантов становится замеченным, влиятельными в сфере музыки, людьми? И на тот, и на другой вопрос нет точного ответа, потому что таких персонажей раз-два и обчелся. Когда ты находишься на улице, твоим главным оружием становится не эпатаж или скандалы, а оголенный талант, от которого зависит буквально всё. Сквозь это прошли Джим Моррисон, Чарльз Брэдли, Джо Фокс, и, как вы могли уже догадаться — Бенджамин Клементин.

Мечта художника сбылась: в свои 19 лет, он буквально сбежал из туманного Лондона в город поэзии — Париж, и там стал уделять искусству главную роль в своей жизни. В интернете легко можно найти видео, как юный музыкант исполняет свои произведения в вагоне метро или подземном переходе, причем делает он это с максимальным трепетом, что позже сильно отразится на его студийных альбомах. История Бенжамина набрала немыслимые обороты, и стоило продюсерам обратить на него внимание, как дальше события и декорации стали сменяться друг за другом с молниеносной скоростью.

А вы знаете, что Бенджамин получил самую престижную награду Великобритании? Именно так и выглядит путь к успеху, который и является главным костяком при описании самого исполнителя. Сам Клементин соответствует стереотипному представлению о поэте-песеннике: в детстве его друзьями были пианино и книги, одногодки никогда его не понимали, а у родителей не было времени на сына, потому что помимо него было ещё четыре ребёнка. Зачастую настоящих гениев сопровождает непростая предыстория, потому что мир никогда не предоставляет для таких людей дружелюбные условия.

Обладая чертами внешности Грейс Джонс и "Стеклянного человека" из кинофильма Шьямалана, Бенджамин сам отдаленно напоминает арт-объект, и это тот самый случай, когда обложка соответствует содержанию. Артист легко мог бы справляться с ролью главной звезды европейской поп-сцены: яркий образ, сильные вокальные данные и страсть к сонграйтингу могли бы превратить его в настоящую машину для стадионных солдаутов, но это совершенно не тот путь, которым бы хотел следовать Клементин. Намеренно отдалившись от современных музыкальных чартов, Бенджамин стал искать вдохновение в произведениях исполнителей, скорее относящихся к академическим течениям: так среди его кумиров можно найти имена Фредерика Шопена, Лучано Паваротти и Нины Симон. Но вряд ли бы на альбомах Клементина наблюдалась должная романтика, если бы не влияние Ника Кейва, Леонарда Коуэна и Тома Уэйста, ставших для юноши не только учителями, но и настоящими героями.

После успешного "At Least for Now", из-за которого артиста то ли шутливо, то ли на полном серьёзе стали называть реинкарнацией Нины Симон, должен был последовать не менее мощный опус, который уверенно закрепил бы за Бенджамином статус главной звезды британской сцены. Но главная изюминка продолжения истории музыканта-самоучки не в том, чтобы кому-то что-то доказывать — он должен идти дальше и просто найти своё место в этом мире. Параллельно со съемками для глянцевых изданий, артист творил совершенно нетривиальную вещь под названием "I Tell a Fly". Не желая идти на поводу у лейбла, Клементин рискнул всем, рассказав миру простую историю с помощью авангарда.

После прослушивания альбома очень трудно найти какие-то другие выражения кроме слова "красиво". Работа настолько усложнена разного рода деталями, странными инструментальными наработками, прерывистой подачей мелодии и в целом ломанной структурой, что на слух трудно насчитать точное количество композиций. Сам поэт расписывает совершенно обычные ситуации, обращаясь к сказочным образам или к географическим отсылкам, направляя слушателя то в собственное прошлое, то в несчастное Алеппо. Но, вообще, есть ли смысл раскладывать такие альбомы на крупицы? "I Tell a Fly" похож на настоящий сеанс, в котором именно вы являетесь исследователя и каждый может вынести свой собственный вердикт. Невозможно обвинить альбом в его академической скуке или наоборот восхвалять экспрессивность музыканта, выделить неактуальность клавишных 19 века, или принять это за оригинальный подход — в столь безумном и смелом проекте не найти единой истины. В этом и заключается смысл тега "experimental" — когда отрешенность автора несёт за собой какие-то последствия, которые либо негативно отразятся на его будущем, либо смогут изменить мир музыки.

Пока что невозможно сказать, что именно изменил "I Tell a Fly". Может пройти год, пять или целая декада, пока мир примет такой альбом, потому что сейчас это не является искусством на каждый день, которым можно равномерно наслаждаться, устраивая себе повторный сеанс прослушивания. Но и работой на один раз, пластинку не назовешь. Лично я считаю, что Бенджамину нужно время, потому что события в его жизни несутся слишком быстро, и он сам не в силах со всем этим совладать.