"Казус Кукоцкого"

Привет, друзья! Сегодня мы поговорим о романе Людмилы Улицкой «Казус Кукоцкого». Нельзя сказать, что эта книга недооценена, или не замечена. Роман считается современной классикой, поэтому бессмысленно (и даже немного кощунственно) говорить о «Казусе Кукоцкого» в ракурсе «хорошая» эта книга, или «плохая». Гораздо интереснее копнуть глубже и рассмотреть составные части романа и подумать о том, что вдумчивый читатель может выяснить для себя любимого.

«Казус Кукоцкого» - первый роман Людмилы Улицкой и, на момент своего выхода, самое большое её произведение. Действие книги разбито на четыре части и помещено в середину прошлого столетия. Главный герой — врач-гинеколог Павел Алексеевич Кукоцкий, счастливый обладатель рентгеновского зрения, которое включается в нужные моменты и подсвечивает главному герою скрытые «болячки» пациента.

«Именно в тот год, осматривая на поликлиническом приеме женщину с регулярными выкидышами на четвертом-пятом месяцах беременности, он обнаружил, что видит опухоль желудка с метастазами — один очень заметный в печень, второй, слабенький, в область средостения. […] Постепенно выяснилось, что дар его был аскетом и женоненавистником. Даже слишком плотный завтрак ослаблял внутривидение, так что Павел Алексеевич усвоил привычку обходиться без завтрака и первый раз ел в обед или, если во второй половине дня был поликлинический прием, вечером. Что касалось физической связи с женщинами, то она на время исключала какую бы то ни было прозрачность в наблюдаемых больных.»

Сюжет прикидывается биографией одного человека, однако авторский источник света перемещается от одного героя к другому, создавая объемную картину. Множественность авторских ракурсов позволяет затронуть самые разные темы, не нарушая при этом цельность повествования.

В диалогах Павла Алексеевича с другом Ильей Иосифовичем Гольдбергом в роман просачиваются философские размышления автора на общечеловеческие темы.

«Павлу Алексеевичу всегда нравилась острота и бесстрашие мысли его друга, хотя очень часто он внутренне не соглашался с результатами этой напряженной умственной работы. И теперь жестокая картина вырождения народа, которую нарисовал Илья Иосифович, требовала проверки. […] Все-таки идеи Гольдберга слишком механистичны. Выходит, если из ста тысяч генов-букв вычесть десятка два, то новые дети, сыновья и дочери стукачей, убийц, воров и клятвопреступников, несущие исключительно качества родителей, населят мир... Чепуха! Каждый младенец содержит в себе весь огромный потенциал, он представитель всего рода человеческого.»

Сам Гольдберг - «еврейский Дон-Кихот, всегда успевавший сесть прежде полагавшегося ему процесса и совершенно не за то, за что следовало бы» - играет в романе роль стереотипного диссидента, живой боксёрской груши для режима. Персонаж по своему симпатичный, но крайне наивный и бестолковый на фоне монолитного главного героя.

Метафизический, или «потусторонний» пласт книги связан с Еленой. Жена доктора Кукоцкого медленно погружается в пучину болезни Альцгеймера и своим сознанием присутствует в иной реальности. В какой-то момент Елена попадает в пространство между жизнью и смертью. Метафорическая ткань этой части отражает дальнейшие события, как кривое зеркало [читатель, впрочем, об этом пока не догадывается].

Финальная треть романа посвящена Тане — дочери главного героя. В этой части всё сильнее раскрывается тема свободы, центральная в романе, по признанию самой Людмилы Улицкой:

«Для живущего человека свобода — это всегда личное действие в данных ему обстоятельствах. Для меня, если хотите, «Казус Кукоцкого» - это исследование возможности реализовать свободу в очень жестких тоталитарных условиях».

Путей выживания в мире «Казуса Кукоцкого» много, включая обыкновенный конформизм. «Системных» персонажей в романе целая кунсткамера: похотливый профессор Гансовский, «чекист» Сеславин, бывший миллиционер Семен Курилко (чье феерическое появление ближе к концу книги окунает читателя в неподдельный натуралистичный сюр).

В тоталитаризме всего два варианта остаться собой, которые автору симпатичны. Рецепт Павла Алексеевича — заниматься своим делом, не принимать даров от власти (мало ли в какую цену это обойдется), как можно чаще пить водку, ибо:

«Ни к одному пороку в нашей стране не относятся так снисходительно, как к пьянству. Все пьют — цари, архиереи, академики, даже ученые попугаи...»

Таня выбрала путь прямого неподчинения. Её образ жизни совершенно маргинальный: бродяжничество, беспорядочные половые связи, маниакальное стремлением к личной независимости, при всём этом - самоотверженность в любви и забота о семье.

«Когда она была маленькой, естественным было деление на «мир взрослых» и «мир детей», «мир добрых» и «мир злых». Теперь ей открылось иное измерение - «мир послушных» и «мир непослушных». И речь шла не о детях, а о взрослых, умных, просвещенных, талантливых... Таня решительно и радостно перешла во вторую категорию. Пожалуй, неясно было только с отцом — он не укладывался ни в какую категорию. Вроде бы он был общественно-полезным, то есть послушным, однако всегда поступал по-своему, навязать ему чужое мнение, заставить подчиниться было невозможно...»

Участь некоторых ключевых героев незавидна, однако посыл Людмилы Улицкой скорее оптимистичный — жить в ладу с собой можно даже в самой страшной среде. Семья Кукоцких, неистовый генетик Гольдберг и его сыновья-близнецы, гениальный саксофонист Сергей — все они выглядят как одуванчики, посреди ядерного пепелища.

Проза Людмилы Улицкой отдает медицинским спиртом и формалином. Из-за этого кажется, что писательница видит свой материал, как подопытную крысу. Словно персонажи интересны Улицкой лишь как особые «казусы», пациенты, которых можно препарировать. Отсюда вытекает интеллектуальная честность автора, то есть умение договаривать тяжелые мысли до конца. Например, тема деторождения и аборта. Она болезненная и трудная, но рассматривается писательницей обстоятельно, как под микроскопом. Как для персонажей, так и для Улицкой этического решения этого вопроса не находится.

Но в психоделической части романа дано туманное объяснение: герои приходят в некий сад, где обитают души неродившихся или рано умерших детей. Шарообразные бесплотные души составляют все вместе озеро, невиданной красоты.

Суть в том, что души все равно попадают в реальный мир:

"Шар легко оторвался от ладони и, как пузырек воздуха в воде, поплыл вверх... покуда не достиг какой-то невидимой преграды, возле которой замедлился, уперся в неё, с усилием пробил и исчез, оставив после себя звук лопнувшей пленки и унося в сердцевине своего существа воспоминание о преодолении границы раздела двух сред..."

Это сложнейшая мысль, удивительно религиозная (для дипломированного генетика), выстраданная и весьма символично приходящая только выпавшему из объективной реальности персонажу (жене главного героя Елене). Остается только удивляться, как автору удаётся совмещать в себе строгое рациональное начало с эмоциональной верой в бессмертие души. Противостояние - науки и религии, разума и сердца, современной и традиционной культур - это те дихотомии, из которых складывается обаяние романа.

Казус "Казуса Кукоцкого" состоит в том, что несмотря на всю, простите, лютую дичь происходящую с героями, роман оптимистичен и полон надежды. Хирургическая жесткость писательницы распространяется только на описание материала, но не на отношение к нему. При ближайшем рассмотрении, за ученой холодностью и взглядом исследователя скрывается глубокое сопереживание и любовь к собственным героям.

Автор находится в позиции врача, который вынужден лечить любимого человека: нужно быть профессионалом, делать свое дело, но нельзя быть роботом. И так получилось, что "любимый человек" - это абстракция придуманная для данной статьи, а читатель, напротив, вполне реален и автор вылечивает именно его своим словом.