Казахстан

глава из книги американского политолога Параг Ханна "Второй мир".

В Казахстан едут не за погодой. Подобно тому, как столетия назад страны получали геополитические преимущества за счет торговых путей, в наше время контроль над нефте- и газопроводами обеспечивает доходы и политические связи. Совокупные запасы нефти на Каспии оценивают в более чем 200 миллиардов баррелей (по сравнению c 600 миллиардами баррелей доказанных запасов в Персидском заливе), что придает всему региону громадное значение в качестве альтернативного источника нефти для Запада и Востока. Как и Саудовская Аравия, Казахстан стал энергетической кладовой, и потому все сверхдержавы стараются заполучить его себе. Расположенный на обширных просторах бесплодных степей, с легкостью покоренных в свое время Чингисханом, Казахстан – самая крупная в мире страна, не имеющая выхода к океану. Сквозь пыльные бури и метели все участники очередного тура «большой игры» прокладывают здесь новый «шелковый путь», поблескивающий маслянистыми нефтяными оттенками.

Как и украинцы, казахи давно считают местоположение своей страны на карте сущим проклятьем. Из-за своих природных ресурсов Казахстан стал еще более необходимым для всех остальных государств. В Советском Союзе его относили к Южной Сибири и называли весь регион «Средняя Азия и Казахстан», а планирование шахт и заводов в Казахстане и Сибири осуществлялось централизованно. Но с момента обретения независимости Казахстан превратил свою географию и геологию в благословение, приступив к написанию летописи успеха. Теперь его нельзя даже сравнивать с более слабыми южными соседями. Подобно Турции, Казахстан – одно из важнейших государств, обеспечивающих транзит с Востока на Запад. Получая выгоду от прочных отношений со всеми сторонами (подобную стратегию здесь называют «многовекторной»), Казахстан стремится как можно дольше не отдавать никому предпочтения. Наиболее влиятельный из его последних министров иностранных дел Касым-Жомарт Токаев по специальности – китаист. Он сопротивляется нахрапистому дипломатическому подходу американцев, невыгодно отличающему их от основательных европейцев и обходительных китайцев. Тюркское слово «казах» значит «свободный», и сегодня Казахстан не желает ни возврата к заискиванию перед Россией, ни китайской гегемонии, ни военных баз США. Однако если поток казахской нефти перестанет увеличиваться, не попытаются ли конкурирующие империи разодрать страну на части?

Новая «большая игра» касается не столько территориальной экспансии, сколько доступа к нефтяным скважинам и расходящимся от них трубопроводам, а также контроля над ними. Казахские чиновники постоянно жонглируют требованиями в отношении трубопроводных маршрутов, идущих на Восток и Запад, на Север и Юг. Все направления транспортировки делятся на три категории: фактически существующие, строящиеся или расширяемые и, наконец, секретно проектируемые в разных столицах (причем шансы на воплощение таких планов невелики). Трубопроводы, как и волоконно-оптические кабели – составная часть почти невидимой инфраструктуры глобализации, набор новых линий на карте, подтверждающих узы дружбы. Как и в Азербайджане, ведущую роль в формулировании интересов Запада в Казахстане взяли на себя частные компании. Они скупают контрольные пакеты акций фирм, владеющих самыми большими в стране месторождениями – Тенгизским и Кашаганским. Как и в случае с проложенным через Кавказ нефтепроводом Баку-Тбилиси-Джейхан, призванным обойти Россию и Иран, маршруты нефтепроводов, которые США, Европа и Китай предпочли бы видеть в новом Казахстане, должны полностью миновать Россию. «Счастье – это когда много трубопроводов», – гласят наклейки на бамперах, распространенные в Aлма-Ате еще при администрации Клинтона. Ныне новенькие танкеры выстраиваются на рейде порта Актау на восточном побережье Каспия, чтобы везти казахстанскую нефть в Баку, где она вольется в поток Баку-Джейхан, устремленный в Европу. Кроме того, чтобы умножить свою торговлю с Западом, Казахстан предложил проложить судоходный канал между Каспийским и Черным морями.

Россия давно считает себя защитницей Казахстана. Она сохраняет права на Байконур, огромный космодром бывшего Советского Союза. Однако для казахов она становится всего лишь одним из игроков на центральноазиатской шахматной доске. «Уже больше века мы сопротивляемся российской “защите”», – устало произнес казахский дипломат. Чтобы охранять танкеры, идущие в Баку, и не допустить российского владычества на Каспии, Казахстан сотрудничает с НАТО в рамках программы «Партнерство во имя мира». Вместе с тем Казахстан – достаточно состоятельное государство, поэтому Западу вряд удастся с помощью взяток добиться его согласия на размещение на своей территории военных баз, ведь их присутствие может подорвать связи с Россией и Китаем. Хотя Казахстан и Россия (в лице «Газпрома») недавно подписали соглашения об объединении своих газотранспортных сетей, отношения по поводу существующих нефтепроводов омрачаются той же проблемой, с которой сталкивается Россия при прокачке нефти через Украину: российская «Транснефть» блокирует расширение казахской сети до тех пор, пока ее не ренационализируют под российским контролем.

Однако тесные энергетические связи с Россией уже не поддерживаются в ущерб отношениям с гораздо более значимым заказчиком Казахстана – КНР. Для китайского колосса, устремившегося к энергетическим ресурсам Каспия, обеспечение поставок сырья является не проблемой транспортировки, а дипломатическим вызовом, поскольку речь идет о регионе, в котором суверенитет – крайне болезненный вопрос. «Китайцы сказали нам тихо, но ясно, что их энергетические потребности велики и насущны, поэтому Китай готов заплатить очень хорошую цену за их удовлетворение», – поведал мне казахский чиновник в довольно элегантной, но сонной столице Астане. В отличие от американских энергетических компаний, нефтяные корпорации Китая открыто опираются на стратегическую поддержку со стороны своего правительства и им не нужно искать акционеров. Для КНР очень заманчиво выглядит перспектива получить контроль над ситуацией вдоль своей границы и импортировать нефть, минуя Малаккский пролив.

Бывшая пограничная крепость России в горах Тянь-Шаня и крупнейший мегаполис Казахстана, Алма-Ата в настоящее время представляет собой наиболее космополитический город региона. На оживленном проспекте в центре города в охраняемом здании располагается офис Китайской национальной нефтяной компании (CNPC), который функционирует как «второе посольство» КНР. За его высокими воротами совместно с казахстанскими властями годами готовятся энергетические сделки, о которых лишь затем узнает общественность. Так, Китай профинансировал строительство в рекордно короткие сроки тысячекилометрового трубопровода Атасу-Алашанькоу, который перекачивает казахскую нефть в западную энергетическую сеть Китая. На церемонии его открытия в конце 2005 года президент Нурсултан Назарбаев заявил, что трубопровод предназначен крепить стратегическое партнерство между Казахстаном и КНР. Компании «Синопек» выделили несколько крупных районов вблизи месторождения Тенгиз для проведения разведки нефти; кроме того, с ней ведутся переговоры о строительстве трансграничной перемычки для закачки природного газа в китайский трубопровод Запад-Восток длиной 4000 километров, идущий от бассейна Тарим в Синьцзяне до Шанхая.

Правда, нежелание Казахстана уступать оперативный контроль над своими трубопроводами привело к активизации китайской финансовой дипломатии, цель которой – расширить участие в соглашениях о разделе продукции. Столетие назад в эпоху политики «открытых дверей» Китай на себе познал суть подобного меркантилизма, когда иностранные державы добивались контрактов на концессионную инфраструктуру, – эти оскорбительные договоренности китайцы приравняли к оккупации. По мере роста взаимозависимости между ключевыми поставщиками энергоносителей в регионе (Россией, Ираном и Центральной Азией) и потребителями (Европой и КНР) увеличивается и опасность конфликта между ними. Умелое балансирование Казахстана между интересами Запада и Китая может продолжаться, пока он осуществляет поставки нефти – но трения увеличиваются с каждым месяцем. Например, когда в 2005 году Китайская национальная нефтяная компания приобрела «ПетроКазахстан» по цене существенно выше рыночной, Соединенные Штаты и Россия поддержали решение казахского правительства объявить компанию стратегическим активом, перераспределить ее нефтеперерабатывающие и добывающие сегменты и приостановить ее продажу. Практика национализации, которая в течение десятилетий так досаждала Западу в странах арабского мира, может в будущем обернуться оружием против КНР. Перед китайцами сейчас стоит сложная задача: остаться привлекательными партнерами для казахов, которые достаточно умны, чтобы избегать господства Китая, искушенного, в свою очередь, в насаждении своего доминирования.

Восходящие империи высматривают незащищенные пространства на картах словно медведи, пробудившиеся от зимней спячки в поисках пищи. Если в годы «большой игры» полковник Янов похвалялся планами России, то теперь аналогичным образом широко раскрывает свой рот Китай. Казахи на протяжении столетий были свидетелями то расширения, то сжатия Китая; лишь немногих из них устраивает его активная инфраструктурная дипломатия, хотя она и сулит увеличение поступлений от продажи нефти. Некоторые утверждают, что экспансионизм китайцев оправдан, поскольку в XIX и XX веках они фактически уступили часть своей территории России и Монголии (заключив «неравные договоры»). Мурат Ауэзов, бывший посол Казахстана в КНР, утверждает: на протяжении трех столетий Китаем неизменно владело «желание расширить свои территории». Однако даже не прибегая к открытой агрессии, Поднебесная уже посягает на ресурсы Казахстана. Для разработки нефтяных месторождений в Синьцзяне Китай может откачивать ежегодно до двух миллиардов кубометров воды из Иртыша и Или; так как одна из этих рек впадает в уже изрядно истощенный Балхаш в Казахстане, подобные действия могут превратить озеро в подобие иссохшего Аральского моря.

Хотя большинство казахов проживает на юго-востоке близ китайской границы, президент Назарбаев перенес столицу в Астану, в северные степи, дабы сдержать российские амбиции и увернуться от китайских, а также обозначить свои собственные, выстраивая город, полный пафосных пирамид, башен и стадионов. Однако это не смогло помешать китайской демографической дипломатии, выражающейся в том, что китайские и уйгурские «челноки» уже основывают в Казахстане чуть ли не постоянные поселения. По неофициальным оценкам, численность мигрантов достигает 300 тысяч человек – и это на фоне 15 миллионов местных жителей. Ныне в Алма-Ате можно видеть все больше вывесок на китайском языке, что отражает рост числа китайских ресторанчиков, в которых кормится множащаяся диаспора. Рядом с Каспийским морем тысячи нефтедобытчиков живут в огороженных поселках, статус которых близок к экстерриториальному. Такие же поселения можно найти и в арабских странах.

Постепенный захват Казахстана Китаем происходит как раз в тот момент, когда страна превращается в подлинно казахскую нацию, преодолевая этническую и языковую разобщенность. Подобно Украине, Казахстан разделен по демографической оси – на русскоязычное и коренное население, но проводимая Назарбаевым программа оказашивания и высокий уровень рождаемости среди казахов позволили им стать твердым большинством в собственной стране. «Владение казахским языком теперь стало неписаным правилом для вхождения в высшие эшелоны власти», – заметил один представитель парламентской оппозиции. В Алма-Ате многие названия улиц теперь заканчиваются тюркским словом «кошесы» вместо русского «проспект». За последние десять лет доля этнических русских упала до 20%, так как многие уехали в Россию, хотя есть и много таких, кто возвратился обратно в Казахстан. Как пожаловался молодой русский журналист, работающий в Алма-Ате после своего возвращения из Москвы, где он попытался осесть: «Там ущемляют мои интересы – ведь у меня казахский паспорт. Здесь у меня, в конце концов, работа получше». Прохладными летними вечерами казахская и русская молодежь совместно проводит время в открытых кафе и ресторанчиках, легко общаясь на смеси русского и казахского языков. В Алма-Ате даже отремонтировали навевающий теплые воспоминания реликт Советского Союза – центральный цирк.

У Казахстана есть возможность для самореализации, о которой большинство других стран Второго мира могут только мечтать. Главный фактор – социально-политическая стабильность. Экономически Казахстан уже превосходит остальные страны Центральной Азии вместе взятые, а стоимость его энергетических активов оценивается в 9 триллионов долларов. Несмотря на быстрый рост нефтедобычи и прибылей от нее, а также ужасающий уровень коррупции, идет диверсификация казахской экономики, страхующая ее от волатильности мирового энергетического рынка. Следуя амбициям полуавторитарных «азиатских тигров», Казахстан создал специальные экономические зоны и информационно-технологические парки, превратив заводы по производству биологического оружия в пищевые фабрики. Страна планирует использовать для ядерной энергетики свои огромные запасы урана. Новые региональные аэропорты и широкие дороги восстанавливают связи на просторах континентальной степи. На альпийских лугах Тянь-Шаня возникают горнолыжные курорты, куда вскоре смогут устремиться европейцы, если из-за глобального потепления в Альпах станет меньше снегопадов.

Казахстан превращается в страну, где люди выступают потребителями-индивидуалистами, а не винтиками советской системы. В настоящее время на частный сектор приходится основная часть экономики и рабочей силы, а частные банки привлекают средства на Лондонской фондовой бирже. Государственная помощь малым предприятиям и приватизированным землевладениям, аграрные субсидии, а также высокие оклады в госсекторе – все это способствует повышению уровня жизни как в городах, так и в сельских районах. Уровень бедности упал, безработица – самая низкая в регионе, в страну активно едут трудовые мигранты. Вокруг Алма-Аты и Астаны возводятся новые дома – как индивидуальные, так и многоквартирные, а профессионалы регулярно ездят на работу в международные энергетические и консалтинговые фирмы. «Мы не занимаемся нелегальной перекачкой капитала за рубеж, вместо этого мы берем ипотечные кредиты», – похвастал молодой алма-атинский консультант, работающий в международном совместном предприятии. «После обучения и стажировки в Европе многие казахи вроде меня переходят на западный стиль жизни прямо здесь».

Казахское правительство приобрело достаточную уверенность и теперь на переговорах все чаще использует силовой стиль, угрожая экспроприацией и повышением корпоративных налогов с целью увеличения своего контроля над энергетическими активами. Наличие надежных партнерских связей с международными компаниями и учреждениями лишь частично объясняет секрет успеха Казахстана. Турецкие строительные компании нанимают все большее число казахов, а зарубежные эксперты сыграли важную роль в преобразовании бывшей советской академии в Казахстанский институт менеджмента, экономики и прогнозирования (КИМЭП), ставший лидером по подготовке бизнес-кадров и притягивающий к себе лучших студентов из всех соседних стран. «Зачастую подобные учреждения служат политическим амбициям лишь одного деятеля. Однако стоит только его звезде закатиться, как школа приходит в упадок, – поведал один из профессоров КИМЭП, специализирующийся на энергетических рынках. – Но поскольку с политической точки зрения мы чисты и ведем обучение в основном на английском языке, то стали единственным в своем роде региональным центром по подготовке нового поколения руководителей».

Казахстан может даже оказаться невосприимчивым к «российской болезни», при которой государство налагает свою длань на доходы от продажи нефти, дабы подпитывать возврат к царскому авторитаризму. Страна опережает Россию в проведении реформы Центрального банка и вложила свыше четырех миллиардов долларов нефтяных прибылей в государственный инвестиционный фонд с относительно прозрачным управлением. Прагматизм Назарбаева охватывает даже внутренние вопросы национальной безопасности. На момент распада Советского Союза по ядерному потенциалу Казахстан превосходил Францию, Великобританию и КНР вместе взятые. Однако будучи в течение многих десятилетий жертвой советских ядерных испытаний (напомним, что радиационное излучение стало причиной появления множества уродств среди мертворожденных детей), Казахстан стал сотрудничать с Соединенными Штатами в деле возвращения всех ядерных материалов в Россию. В настоящее время он выступает за наделение всей Центральной Азии статусом территории, свободной от ядерного оружия. Россия внимательно следит за Казахстаном и даже проникается к нему уважением. Возможно, он еще послужит образцом и для самой России.

Казахстан перешел от командной экономики к рыночной, советских аппаратчиков сменили сторонники независимости, но сможет ли страна перейти от авторитаризма к реальным выборам? Казахстан достаточно богат, чтобы позволить себе демократию, но Назарбаев – руководитель советского типа и приверженец тюркских традиций патернализма, – предпочитает беспрекословно подчиненную ему Орду. В последние годы он разогнал Партию демократического выбора, отправил в изгнание главных конкурентов и бросил за решетку деятелей оппозиции, показав тем самым, что останется президентом пожизненно. На выборах 2005 года вопрос состоял не в том, победит Назарбаев или нет, а всего лишь с каким перевесом одержит верх, причем его советники заранее поинтересовались, какие цифры будут наиболее приемлемы для международных наблюдателей. В то же время Назарбаеву не чужды добродетели: он в той или иной форме постепенно внедряет демократию среди кочевых народов. «Он – единственный руководитель, которого не свергли при помощи переворота, революции или убийства. Скорее всего, он назначит вместо себя какого-нибудь патриота-технократа и не станет провозглашать преемницей одну из своих дочерей», – уверенно предсказал один казахский политический аналитик из Алма-Аты.

Назарбаев – мощный лидер, способный повести страну практически в любом направлении, в каком захочет. Но так как он одновременно и амбициозен, и рационален, то на него все-таки можно оказать влияние извне. Хотя Америка толкует о демократии в Центральной Азии, она гораздо больше заинтересована в реализации стратегических устремлений Назарбаева, нежели в поддержке оппозиции. Евросоюз обладает рычагами влияния на Назарбаева, связанными с его стремлением к легитимности, но не спешит задействовать их. Назарбаев не только стремится к выработке плана действий для Казахстана в рамках Европейской политики соседства, но и не скрывает своего желания возглавить Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). В обоих случаях ЕС неизменно набивал себе цену. Чем более причудливую архитектуру Назарбаев культивирует в Астане – например, строит светящуюся башню с гигантским золотым шаром наверху – тем чаще европейцы намекают, что его вариант демократии не соответствует европейским представлениям. Обеспечение потоков нефти из Казахстана и утверждение в нем западных ценностей – два совершенно различных вопроса, и оба решаются с учетом казахской специфики.