Катастрофа.
МаксКатастрофа.
Всё то, что происходило после смерти Хмельницкого, можно смело назвать катастрофой, крушением планов всех, участвующих сторон, вылившееся позже, в раскол Украины и обрушение Польши.
Да и Крымского Ханства, если уж на то пошло, но не выдавить мне из себя слёз по азартным ловцам рабов, хоть тресни.
В общем, всё пошло не так.
Как бы ни старались сторонники обожествления Переяславской Рады представить дело таким образом, будто вспыхнуло вдруг Счастье и дальше не угасало, надо признать, тлело так себе, на любителя.
Взявшие вместе с Богданом сходу почти всю Литву царские войска всю её же и оставили, как только самого Богдана не стало.
Добивать Польшу, тонущую в шведском Потопе решили излишним, а поляки умудрились отбиться и жаждали вернуть своё.
Но тоже тщетно, ибо никогда не существовавшая любовь умерла под Берестечко и Батогом, а делиться они по прежнему не хотели.
В общем, тускло вспыхнул и померк Иван Выговский,с удивлением обнаруживший, что Гадячский договор, дарующий наконец то, за что боролись, ему вот вот засунув в Краков.
Старшина тоже не рвалась делиться с поляками тем, что уже считала своим.
Царь далеко, а добрые паны вон они, им только дай.
Не дали.
Все друг другу не дали, и злее всех, судьба поиздевалась над покойным Богданом, лишив его старшего сына, и вынудив либо навсегда забыть о династии, либо положиться в этом вопросе на младшего.
Юрия Хмельницкого, что, в принципе, как потом и оказалось ,и было ясно сразу, одно и то же.
Итак, еще не высохли слёзы Выговского на полу в гетманской ставке, как Хмельницкий обнаружил Гетманом себя, и, с интересом узнал о перспективах.
А перспективы были яркие.
Походом на Львов, этим обязательным элементом каждой пятилетки, собиралась идти царская армия Шереметева, навстречу ей планировали выдвинуться поляки Любомирского, к месту событий, воодушевленно спешили татары Мурад Гирея.
Как бонус, гнусная грызня между ненавидящими друг друга полковниками Старшины, Запорожцами, ненавидящими всех разом, и неплохая погода, хоть что то, на фоне всего остального.
Люди несколько более осведомленные, вращавшиеся в кругах Старшины и рядового казачества, откровенно намекали Шереметеву на то, что испытывать судьбу не стоит.
Сиди себе в Украине, лопай вареники с вишнями, присматривай за Юрием Хмельницким и укрепляй города.
Всё.
И мимо обязательно проплывет труп Польши, а там, глядишь, и Литвы.
Шереметев, крепкий мужик, считал себя большим специалистом в местных реалиях.
Сил не было смотреть, как уже бывшие в руках Вильно и Ковно, ушли, и вообще, мощь то собралась внушительная.
Двадцать тысяч русских, правда на бумаге, реально 15, 12 тысяч казаков с Правобережья, под командой Цецюры, и еще двадцать тысяч самого Гетмана.
Гарнизоны стоят, настроение отличное, самое время начинать.
Ну и начали.
Двинулись, планируя встретиться с Гетманом под Слободищем и развивать успех.
Какой успех?
Да любой, как пойдет.
Секрета и внезапности не получилось, поляки успели наябедничать в Варшаву, и Ян Казимир немедленно приказал армиям Польного Гетмана Любомирского и бывшего Коронного Гетмана Потоцкого, соединиться.
Поражения таки научили поляков чему то, взаимные упреки и личные отношения остались в стороне, и польские войска соединились у Константинова, найдя друг в друге до тридцати тысяч бойцов.
А на помощь спешил Хан.
Нет, конечно Хмельницкий-младший послал запорожцев выставить заслон, заградить, перехватить и не допустить, заранее.
Но, ему предстояло узнать о запорожцах еще очень многое из того, что уже знал его покойный отец.
В общем, не выставилось, не преградиломь и не перехватилось.
Хан перешел границу и бодро устремился на соединение с поляками.
Такая, вечная крымско-татарская игра тех времен, с одними, с другими, с кем угодно и как угодно, лишь бы не заканчивалась, не били жестоко, как при Берестечко, и вилась по дороге бесконечная цепочка ясыря...
16 сентября 1660 года, у местечка Любар, что на Житомирщине, этот совокупный сюрприз, Любомирский плюс Потоцкий и наш друг и сосед Крымский Хан, Мурад Гирей, на тот момент, стал известен Шереметеву.
50 тысяч против 30-35 у Шереметева с Цецюрой, опасно, но еще не смертельно.
Русские и казаки встали лагерем, поляки, татары и пару тысяч казаков Выговского, атаковали.
Дрались крепко, всё висело на волоске, но в целом, остались при своих.
Несмотря на пару прорывов в лагерь, осуществленных поляками и татарами.
Шереметев дрался лично, подкрепляя боевой дух своих, и Любомирский отвел войска, спустя несколько дней боев.
Недалеко отвел, просто прекратили штурмовать.
Встал извечный вопрос, что делать?
Шереметев ждал Хмельницкого.
Бросить на чашу весов еще двадцать тысяч его людей, дождаться, пока дрогнут татары, и бери поляков голыми руками, как всегда.
А Хмельницкий не шел.
26 сентября, начали отходить к Чуднову, продолжая верить в то, что Хмельницкий появится там.
Построили в оборонительный порядок возы, ощетинились всем, чем можно, двинулись, вырубая лес впереди себя, и особенно зарвавшихся татар, позади.
Окопались под Чудновым, ждали Гетманских войск, начали голодать, ибо припасы давно закончились, а все попытки их как то раздобыть, с особым цинизмом пресекались татарами, охотно ловившими фуражиров.
Поляки собрали кавалерийский кулак, до 8 тысяч тяжелой кавалерии и под три легкой, и были готовы влупить им насмерть, как только Шереметев хоть на секунду высунется за укрепления.
И тут, случилась неожиданная неприятность.
Любомирский узнал о том, что войска Гетмана идут к Чуднову, на соединение с Шереметьевым.
Решение было молниеносным.
Потоцкий остался осаждать лагерь, а десять тысяч поляков Любомирского тайно покинули его ряды,и прихватив с собой 15 тысяч татар, напали на гетманское войско.
Хмельницкий был разбит, и на этом, его отношения с Царем, закончились.
Юрий подписал Слободищенский трактат, тот случай, когда каждый следующий договор хуже предыдущего, и присягнул Королю польскому.
Ни о какой автономии, речь больше уже не шла.
А в лагере Шереметьева уже совсем нечего было есть.
Воевода предпринял пару попыток прорваться, но поляки с татарами каждый раз загоняли его обратно.
Время шло, а шила в мешке в наших краях, надолго не утаишь.
И вот, 21 октября,спустя месяц, после попадания в Чудновскую ловушку, Шереметьев вдруг заметил, как Цецюрины казаки куда то строятся.
Есть один маневр, уклончиво отвечал Цецюра на вопрос- это вы куда намылились?- сейчас удивишься, Воевода.
И, на глазах у изумленного Шереметьева, дал деру из осажденного лагеря, потеряв пару тысяч своих, изловленных татарами, и двинувшись к действующему в новых политических реалиях, злосчастному Юрию Хмельницкому.
Это был конец.
Через неделю доели последних лошадей, еще через несколько дней, расстреляли последний порох.
4 ноября 1660г, к Потоцкому отправился парламентер, обсуждать капитуляцию.
Условия были просты, сложить оружие, и идти на все четыре стороны, отдав Киев, Переяславль и Чернигов, и заплатив огромную контрибуцию.
Как только русские вышли из лагеря и сложили оружие, татары сорвались с цепи.
Хотя никто, особо, и не держал.
Часть безоружных была перебита, около десяти тысяч погнали в Крым.
Хорошо помнившие Батожскую резню поляки, с интересом смотрели, как татары рубят безоружных и волокут по земле на арканах.
Самого Шереметьева, вопреки всем обещаниям и договорам, выволокли из шатра Потоцкого и выдали Хану, требовавшего его категорично.
Воевода уехал в Крым, в плен, где провел следующие 23 года, знакомясь с культурой, нравами и гуманизмом Востока.
Тут бы и подвести черту, оставив ситуацию абсолютно ясной, лежащая, совершенно беззащитная страна, лояльный уже теперь, Королю Гетман, и сильная польская армия- победитель.
И военная катастрофа, капитуляция целой армии, во главе с командующим, кошмар, который старались больше не вспоминать никогда, аж пока Аустерлиц не перечеркнул всё, что было раньше.
Но случилась пара нюансов, которые слегка сгладили эффект.
Засевший в Киеве князь Барятинский, наотрез отказался сдавать город.
Да кто вам вообще такую херню сказал??- издевательски орал князь с крепостных стен польским парламентерам, потрясавшим в воздухе какой то бумажкой.
Шереметьев- с достоинством отвечала шляхта.
В Москве Шереметьевых, как собак нерезанных!- хохотал Барятинский, после чего, послал поляков к шереметьевским матерям.
Узнав, что так было можно, точно так же повели себя и жители Переяславля.
Можно было бы решить вопрос силой, благо, сила под рукой Потоцкого и Любомирского, была немалая.
Но закончились деньги.
А польский патриотизм, очень чувствителен к платежам, задержи один, и скандал, задержи второй- и нет никого, третий- и раздел Польши.
Войско зашлось в истерике, и рассеялось, отказываясь воевать в долг, никакие обещания и уговоры не подействовали.
В Варшаве бился головой в стену несчастный Ян Казимир, Левобережная Украина ушла навсегда.
Война, Кошмар и Руина, только начинались...
На фото- Станислав Ревера Потоцкий, какое то время, почему то считавший себя Воеводой Киевским, а по факту, оказавшийся лишь папашей парня, основавшего в его честь Станислав, ныне Ивано-Франковск.
#Максории,#Историидляленивых
