По ситуации с погибшими в Сирии бойцами ЧВК Вагнер. С социологической точки зрения, тут важно понимать, что столь массовое использование наемников — это признак того, что государства все-таки проигрывают конкуренцию с non-state actors. Причем в отличие от …

По ситуации с погибшими в Сирии бойцами ЧВК Вагнер. С социологической точки зрения, тут важно понимать, что столь массовое использование наемников — это признак того, что государства все-таки проигрывают конкуренцию с non-state actors. Причем в отличие от ряда других конкурирующих структур как корпорации, НПО и НКО, именно массовое использование наемников может положить конец положению государства, как доминирующей формы социального устройства. 

Если мы вспомним работу Хендрика Спрюйта «The sovereign state and its competitors», то поймем, что государство лишь волей случая победило своих конкурентов в лице корпораций, городов, банков, лиг, наемников и других. В 15-м веке историко-технологические условия начали постепенно обуславливать рост конкурентных преимуществ государства, позволив ему инкорпорировать в себя другие формы социального устройства и лишить их доступа к накоплению символического капитала, накопив за счет этого свой собственный. В итоге в 21-й век несмотря на стремительное изменение социально-экономического уклада мы вступили в условиях продолжающегося доминирования государства. Тем не менее как писал Мануил Кастелис, среда все больше и больше обеспечивает конкурентные преимущества сетевой морфологии и воплощающих ее негосударственных акторов. Это выливается в то, что государство отдает на аутсорсинг все больше и больше сфер, которые раньше входили в сферу его компетенции. Экономика, социальное обеспечение, культура, образование. И вот наконец — армия. Почему аутсорсинг армии столь критичен? Дело в том, что долгое время сторонники возможности встроить государство в современную глобальную систему утверждали, что государство займет роль регулятора, что позволяет ему не беспокоиться об аутсорсинге всех своих прежних полномочий негосударственным акторам. Но для регуляции государству необходимо сохранять монополию на насилие, которую казалось государство уж точно никому не отдаст. 

А что мы видим в итоге? Государство уже не обладает монополией на насилие. Практически во всех современных конфликтах войну ведут негосударственные акторы. У государств больше нет должного запаса символического капитала, чтобы обеспечивать свое участие в военных конфликтах. При всей своей претенциозности на репрессивность и тотальный контроль, даже автократии и государства с колоссальными материальными возможностями больше не могут использовать зарубежом армию с опознавательными знаками. Последний символический капитал, который позволял им это делать, был потрачен в том же Афганистане или Ираке. Да возьмите тот же Иран, который не использует войска с опозновательными знаками в Сирии. Причем даже это не смогло остановить протесты по поводу использования войск в Сирии. И это в Иране, где, как нам рассказывают, все реваншисты и поддерживают национального лидера. 

Ситуация в этом вопросе будет становиться все серьезнее. Скорее всего борьбу с боевиками даже на внутренней территории тоже отдадут на аутсорсинг. Ведь дело в том, что новый символический капитал уже фактически не производится. И это не только проблема России. В начале 21-го века казалось, что проблем с аутсорсингом никаких не будет лишь из-за того, что в закромах государства осталось просто колоссальное количество символического капитала после долгого 20-го века. Но передав все прежние полномочия государство практически перестало аккумулировать новый символический капитал. А из-за своих претензий все регулировать и во все вмешиваться, государства очень быстро растратили те накопления, что у них оставались. На то же вторжение в Ирак США потратили так много символического капитала, что теперь тоже используют наемников и прокси.