Какие главные причины раскола мира на два лагеря к холодной войне?

Мир был расколот на две системы большевистским переворотом в России в октябре 1917. Советская Россия самоизолировалась от внешнего мира, введя монополию внешней торговли, неконвертируемую валюту и жёсткие ограничения на контакты с иностранцами и компаниями. Провозгласив борьбу с «капитализмом» в качестве своей важнейшей цели, большевистская идеология противопоставила Россию остальному миру. Несмотря на установление дипломатических и торгово-экономических отношений с западными странами (в основном в середине 1920х, с США – в 1933), на протяжении всех предвоенных лет систематический характер имели попытки со стороны СССР дестабилизировать внутриполитическую ситуацию в этих странах за счёт поддержки компартий и лояльных движений через каналы Коминтерна.

Союз в войне против нацизма был инициативой Англии, лично Черчилля, который 22 июня 1941 позвонил Сталину, написал ему письмо, а также выступил по Би-Би-Си с радиообращением к стране. Черчилль, который, если верить советской пропаганде предвоенных лет, должен был бы быть заинтересован, как и «вся мировая буржуазия», в поражении СССР, выразил полную поддержку Советскому Союзу и нашему народу и готовность оказать необходимую помощь. Вскоре Англию поддержали и США.

Однако союз в войне оказался временным. Другим он и не мог быть с учётом различий именно в идеологиях.

Судя по дипломатической переписке посольства США в Москве с госдепартаментом на протяжении войны, американцы отмечали многочисленные проблемы, с которыми они сталкивались в отношениях с советской стороной и которые не были для них новыми, – недоверие, скрытность, игнорирование ряда обращений и вопросов по текущим делам, непредсказуемость политики и решений.

С начала 1943 и первыми советскими победами американцы отмечают нарастание самоуверенности в советском руководстве и среди военных, а вслед за ней и самоизоляции.

Во внутреннем меморандуме руководителя Европейского отдела госдепартамента США Ч.Болена от 23.02.1943, а также в секретной телеграмме посла в Москве У.Стэндли от 24.02.1943 в связи с приказом Сталина на 25-летие Красной Армии отмечалось, что в приказе да и в других выступлениях советских руководителей не упоминался союз с США и Англией и помощи с их стороны, что война представлялась исключительно в рамках отношений между СССР и Германией, а не как борьба с нацизмом, что заявлялось намерение освободить лишь советскую землю, которая, однако, включала и захваченные по пакту Молотова-Риббентропа земли.

В телеграмме президенту и госсекретарю от 10.03.1943 посол Стэндли говорит о том, что русские проводят политику минимального сотрудничества. Он в ещё большей степени, чем прежде, акцентирует внимание своего руководства на том, что советские люди практически не получают информации о большой военно-материальной помощи со стороны союзников, что по его мнению, в конце концов, вызовет негативную ответную реакцию в американском обществе.

Недоверие к советской политике питали не только американцы. Так Стэндли информировал 12.02.1943 Вашингтон об оценках своих коллег по дипкорпусу, чьи страны граничили с СССР, в отношении будущих действий Москвы: «Посол Афганистана изложил мне своё мнение, что хотя русские и англичане формально договорились о том, чтобы тесно сотрудничать на основе дружбы в течение 20 лет после окончания войны, он лично не удивится, если русские откажутся от этого соглашения в течение 6 месяцев или 6 дней, если это будет в их интересах. Он охарактеризовал внешнюю политику Москвы как совершенно маккиавеллиевскую и утверждал, что «советская система делает сотрудничество как таковое невозможным». Иранский посол заметил в беседе со мной, что «мы все» должны исходить из того, что трудности с российским «капризным ребёнком» сохранятся и, кажется, был полон сомнений о сотрудничестве с СССР после войны. Хотя он признал, что Сталин заверил его, что у Советского Союза нет территориальных притязаний в Иране и обещал, что советские войска покинут Иран после прекращения войны, он заметил с некоторой долей цинизма, что «аппетит приходит во время еды» и, кажется, не с большим доверием отнёсся к заверениям Сталина о своих намерениях. Как я уже докладывал ранее, посланник Турции скептичен относительно сотрудничества после войны и искренности желания Сталина стать частью всемирного союза наций. Чувствуется, что польский посланник, хотя и не в столь открытых выражениях, но разделяет эти взгляды. Из всех соседей пока только китайцы не выразили своего мнения».

На протяжении 1943-44 американское посольство в Москве, делясь своими оценками будущих отношений с СССР, отмечало, что главной проблемой в этом отношении является ни в чём не изменившаяся советская коммунистическая система с прежней идеологией и репрессивным аппаратом. Эти оценки полностью разделяли в госдепе и Белом доме. Ни Вашингтон, ни Лондон не питали никаких иллюзий насчёт того, как будут развиваться события после 1945. Не было их и у Сталина, понимавшего, что линия разъединения проходит по тому оврагу, который большевики вырыли в 1917. Он начал этот овраг расширять.

В советской историографии внешней политики сложилась неслучайная традиция считать, что дела стали ухудшаться при Трумэне, который якобы и сломал дух антигитлеровской коалиции. Но это не так: в Вашингтоне всегда исходили из трезвой оценки того, что проблемой для нормальных отношений является коммунистическая система, её репрессивный характер и цель подорвать капиталистические страны.

Уже при дележе сфер влияния в ходе мирных конференций Тегеран-Ялта-Потсдам контуры противоречий предыдущих лет и десятилетий закладывались на будущее.

Эти противоречия никуда не исчезали, они были приглушены войной, но вернулись на первый план почти сразу по окончании войны.

Надо признать, что с окончанием войны стороны не сразу вгрызлись друг в друга - всё-таки ещё была свежа память об общих страхах и сомнениях, совместных действиях, приведших к Победе. Ни с той, ни с другой стороны никто первым не делал отмашки начинать конфронтацию – она формировалась вслед за логикой политических событий и реакции на них. Эта цепочка действий «око за око» и привела к «холодной войне».

В основе отношений России с Западом фундаментальной всегда была и сохраняется проблема доверия. Опыт второй половины 1980х показал, что такое доверие в отношениях возможно и даёт хорошие результаты.