Как в западном мире проглядели китайский рывок

Как в западном мире проглядели китайский рывок

Европейцы всегда считали Китай патриархальным, закрытым и отсталым

Исследователи разных стран всегда довольно своеобразно воспринимали Китай и китайцев. Возьмем, например, вторую половину XIX и первую половину XX веков, когда проявлялись такие характеристики народа и черты государства, которые как бы формировали картину китайского мира. Но были ли среди прогнозов развития Китая такие, которые в той или иной мере реализовались в последующие годы?

Любить или ненавидеть. А если просто знать

Эти вопросы актуальны не только потому, что без Китая невозможно сегодня представить мировую экономику. Есть еще один важный момент: почему невероятный исторический рывок, сделанный этой страной в последние 40 лет, не предсказали эксперты из США, Европы, СССР? Хотя везде были научные школы по изучению Китая.

Например, американский политолог Фрэнсис Фукуяма писал в знаменитой статье «Конец истории?», что китайцы к началу реформ в 1978 году не были в таком кризисе, чтобы можно было предсказать те «поразительные пути реформы, на которые они вступили». А почти через десять лет Збигнев Бжезинский в «Великой Шахматной доске» отказывал Китаю в возможности обрести к 2020 году атрибуты великой державы.

На советском и постсоветском пространстве осознание, что рядом с нами созрела гигантская сила, тоже пришло уже постфактум. За потоком дешевого и некачественного ширпотреба в начале 1990-х у нас не разглядели истинный китайский потенциал. Зато потом «понесло»!

Безудержные, некритичные проявления китаефобии порой ставят в тупик. Как и китаефилии. Известный российский китаист В. Гельбрас в тот же год, когда вышел русский перевод упомянутой книги Бжезинского, на конференции «Казахстан на пороге XXI века» заявил, что Китаю, Казахстану, России и Монголии надо создать межгосударственную структуру со свободным потоком товаров, капиталов и рабочей силы. К счастью, московский мэтр так и остался неуслышанным.

Очевидно, что истоки базово неверных прогнозов развития Китая во второй половине XX века лежали в том представлении о стране и ее народе, которое сложилось в мире (то есть фактически в Европе, России и США — центрах китаеведения) на 50–100 лет раньше. На что же обращали тогда внимание исследователи, приезжая в Китай?

«Китайский язык отличен… изумляющей странностью»

Систематическое изучение Китая европейцами, как известно, начиналось в середине XIX века и было вызвано «насильственным приобщением китайского общества к формам цивилизации, выработанным европейской ветвью мирового развития» («История Китая» под ред. А. Меликсетова, МГУ, 1998). Хотя контакты, относительно частые и интенсивные, начались несколько ранее.

В первую очередь речь идет, конечно, о коммерческих контактах, но не только о таковых: в 1793 году правительство Великобритании отправило в Китай дипломатическую миссию дипломата Джорджа Маккартни «в сопровождении большого количества научных и артистических кругов Англии».

Затем были иные дипломатические и коммерческие контакты, миссионерская деятельность христианских проповедников. Нельзя не упомянуть такого крупного специалиста по Китаю, как основатель и глава православной миссии там отца Иакинфа (Бичурина), чья деятельность относится к этому времени. Коснемся вскользь его работ.

Вот, например, книга Иакинфа «Китай. Его жители, нравы, обычаи». (СПб.,1840). Среди названий глав книги: «Погребение государей», «Церемониал женитьбы царевича», «Пища китайцев»… Налицо проявление традиционного интереса одной культуры при контактах еще относительно новых и не устоявшихся к другой. Очень символичен ставший затем традиционным для многих работ по Китаю следующий факт.

Глава 1-я этой работы названа «О китайском языке и письменности». Первая же фраза в ней может служить как бы примером неизбежной констатации самого серьезного культурного различия между китайцами и европейцами: «Китайский язык совершенно отличен от всех известных и древних, и новейших языков и отличен изумляющей странностью…».

Китайская культура, естественно, интересовала иностранцев. Они почти в каждой книге более или менее ее касаются. Но эпоха колониальных захватов и характер контактов традиционного Китая и развитых стран того времени делали его доминирующей темой, на которую обращали внимание исследователи, а именно, военную.

И здесь складывается впечатление, что, несмотря на уже довольно интенсивные торговые и политические контакты, у европейцев не существовало ясных представлений о стране и ее народе. Примером могут служить заблуждения британского правительства во время подготовки Первой опиумной войны в 1840 году: «Относительно способа ведения войны английское правительство требовало, чтобы все неприязненные действия были направлены исключительно против китайского правительства и мандаринов, а не против народа, которому следовало показывать вид, что англичане не питают к нему никаких враждебных чувств. Такое наставление было дано командующему эскадрой по той причине, что в Европе господствовало мнение, будто между маньчжурским правительством и китайским народом существовала непримиримая вражда. Подобная инструкция, однако, оказалась трудновыполнимой, и на деле народ гораздо более ненавидел иностранцев, чем своих манчжурских правителей, к игу которых он уже успел привыкнуть» («Опиумные войны». А. Бутаков, А. Тизенгаузен, М., 2002.).

Тем не менее военные действия в ту войну оказались очень успешными для англичан. Китайско-манчжурская армия проявила себя совершенно неспособной противостоять европейскому военному искусству и техническим преимуществам. Упомянутая книга насыщена примерами абсолютно несоотносимых потерь британских и китайских войск.

Вот совершенно типичный пример: взятие города Динхая в 1841 году стоило англичанам двух убитых и 27 раненых, китайцы же потеряли до одной тысячи солдат и офицеров. Примерно с таким же соотношением потерь шли боевые действия и в последующих военных кампаниях европейцев с китайцами, в 1856-1858-х, в 1859 и 1860 годах, хотя временами китайские войска и действовали более успешно.

«Военные вообще не пользуются большим уважением»

На рубеже XIX и XX веков военная и военно-политическая тематика в публикациях по Китаю либо доминировала, либо была представлена очень объемно. Например, французский географ Э. Реклю в «китайском» томе своей серии «Земля и люди. Всеобщая география» (СПб., 1900 г.) писал: «Под страхом иноземного нашествия… Срединное царство вынуждено теперь переделывать свои армии, которые прежде были ему достаточны как против внешних врагов, так и против собственных мятежников. Общественное мнение не очень благосклонно относится к увеличению армий, ибо в Китае еще повторяют изречение Конфуция: «На каждого человека, который не работает, есть другой, который терпит недостаток в хлебе». Военные вообще не пользуются большим уважением. «Из честного человека не делают солдата, хорошего железа не употребляют на выделку гвоздей», говорит народная пословица».

А австрийский исследователь Э. фон Гессе-Вартег в книге «Китай и китайцы. Жизнь, нравы и обычаи современного Китая» (СПб., 1900 г.) писал: «Из всей китайской армии, численность которой вместе с монгольскими и тибетскими войсками равняется почти миллиону, вполне отвечают требованиям современного военного искусства, однако, лишь тысяч 50».

Естественно, все это формировало довольно жесткие стереотипы в отношении боевых качеств китайских войск (проецировавшиеся на народ в целом) и организационных и мобилизационных способностей власти. Отчасти эти стереотипы подтвердились позднее, отчасти — нет. Но образ китайцев как очень слабого военного противника по сравнению с европейцами стал одной из важных составляющих в общих представлениях о Китае на довольно длительный период.

Этому способствовала как сама эпоха колониальной экспансии с доминирующим вниманием в международной тематике к вопросам военного потенциала любой страны, так и периодически возникавшие войны и конфликты между Китаем и западными державами и Японией. И малоуспешные в целом попытки императорского правительства модернизировать свою армию и экономику, что находилось под пристальным вниманием иностранных наблюдателей.

Что такое китайский опиум для народа

Другой темой, часто привлекавшей внимание внешних наблюдателей, была распространенная традиция употребления опиума. Естественно, перманентный социально-экономический кризис, в котором в этот период находился Китай, массовая бедность делали его использование очень широким. А иностранцы проецировали это на китайскую культуру «и ныне, и присно».

Например, известный шведский путешественник Свен Гедин, побывавший в Китае в конце XIX века, в частности, писал в своей книге «В сердце Азии»: «Много также слышал я рассказов о спасении миссионерами китайцев, отравившихся опиумом. … Иногда возвращенные к жизни выказывали благодарность своим спасителям, но вообще чувство признательности не особенно-то развито у китайцев».

При этом швед отмечал, что чаще всего отравляют себя опиумом женщины, несчастные в замужестве. Иногда муж только ударит жену или скажет ей резкое слово, а она назло ему возьмет да и отравится. Курение опиума вообще невероятно распространено было тогда в Китае и между мужчинами и женщинами. При этом погибали и дети, «затянувшиеся, по примеру родителей, трубкой с опиумом!».

Как специфическую тему в изучении китайцев европейцами можно выделить и следующую, также отраженную в книге Гедина: «У китайцев есть еще другой своеобразный обычай, более распространенный, нежели думают в Европе. Обычай выбрасывать новорожденных. Если отец и мать находят, что у них нет средств воспитывать ребенка, они попросту выносят новорожденного за город и бросают на съедение собакам или свиньям, или топят как щенка. Обычай этот тем более странен, что китайцы вообще относятся к своим детям с трогательной нежностью, как только они начинают ходить и говорить. До этого же времени детей считают какими-то бездушными зверьками. Если они умирают, закапывают их трупики в землю даже без гроба, только обернув соломой».

Вероятно, многие помнят скандал, возникший лет 15 назад, когда один европейский политик публично упомянул этот обычай. Китайская сторона яростно это отрицала. Но в контексте этой статьи важно не то, был ли он на самом деле или нет, важно, что он существовал в «палитре» представлений европейцев о китайцах. И влиял на оценки и прогнозы.

Итак, в «базовый набор» этих представлений входили: сложность языка до такой степени, что «нормальный» европеец был не в состоянии овладеть им, низкие боевые качества и дух китайцев, массовое пристрастие к опиуму, несовместимые с европейской моралью и этикой народные обычаи.

Насколько все это соответствовало истине, а если было, то по каким причинам далеко не всегда подвергалось анализу? В результате за пределами Китая люди стали думать, что эти явления статичны, присущи самой китайской сути, которая, конечно, не может измениться. Ну а разве от такого общества можно ждать прогресса?

Так в мире, видимо, и проглядели китайский рывок…

‏Source mk-kz.kz