Как продать жука за шесть миллионов и заработать на мусоре: учимся у Ильи Кабакова

Именины самого известного современного российского художника Ильи Кабакова, о котором большинство россиян и не слышало, заставили встрепенуться российских арт-функционеров и медийщиков. До Третьяковки и Эрмитажа наконец дошла ретроспектива «В будущее возьмут не всех». Гараж снял документалку про Илью Иосифовича и его музу и по совместительству коммерсанта Эмилию, которую (внимание!) показали по Первому. Объясняем, как у Кабакова получилось устроить такой сыр-бор.

Что за душой у Кабакова

Концептуализм — течение искусства, выросшее из авангардных изысканий начала 20-го века. Слышали о дадаистах и «Фонтан» Дюшана? Так вот, художники-современники впечатлились тем, как ловко Дюшан выдал писсуар за фонтан, почесали репы и поняли, что идея важнее, чем готовый предмет искусства.

Поэтому любой нормальный концептуалист мало рисует и много размышляет. Как двуликий Янус, он совмещает в себе сущности философа и инженера и создает что-то из каких-то малопривлекательных кусочков и обрывков.

Чета Кабаковых — главные отечественные концептуалисты на Западе. Илья Иосифович удачно переложил советскую жизнь на общепонятный язык. Он выкашлял на западную публику страхи и переживания из жизни «коммунального человека» и ударную дозу идиотских ура-коммунистических лозунгов. Стратегия оказалась удачной — например, картину Кабакова «Жук» (1982) в 2008 году продали за рекордные для современных российских художников 5,8 миллионов долларов.

Что скрывается за шестью нулями

«Жук» — не простая случайность. Известно еще как минимум о трех работах (в открытом доступе нет данных о всех сделках), которые преодолели чисто символическую планку в миллион долларов.

Комната Люкс, $4 056 584

 Phillips de Pury, Лондон, 22.06.2007

Коммунальная кухня, $1 409 655

Phillips de Pury, Лондон, 13.10.2007

Каникулы №10, $1 312 406

Это одна из главных тотальных инсталляций Кабакова «Человек, который улетел в космос из своей квартиры» (1985). Она стебет несбывшиеся утопические замыслы о строительстве коммунизма и демонстрирует неказистый коммунальный быт, из которого хочется сбежать. Продвинутые зрители вспомнят про идеи русского космизма и увлечение космосом, характерное для русского авангарда («Супрематический сказ» Эла Лисицкого, «Черный квадрат» Малевича и т.д.).

Делать из мухи слона

Кабаков — идеальный наблюдатель, для которого слух важнее зрения. Он прячет обрывки кухонных разговоров, ссоры соседей, школьную ругань в веселые и абсурдные картинки; в абсурдности Кабаков — наследник Хармса. Если главный мем Дюшана — писсуар, то у Кабакова это мушиные и зайчиковые работы.

Кабаков так долго работал художником детских книг, что набившие оскомину стилизованные коровки, кошечки и зайчики стали у него носителями скрытой агрессии. У Кабакова есть целая серия работ, в которых силуэты безобидных зверушек скрывают ругань.

Маститый теоретик искусства Б. Гройс считает, что мухи у Кабакова — это ангелочки. Это вечные спутники коммуналок прилетели на мусор инсталляций. Работа «Анна Евгеньевна Королева: Чья эта муха?» отсылает к детским обучающим книжкам, над которыми работал Кабаков, с их шедеврами абсурдной чехарды вроде «Мама мыла раму», «Чье это мыло?» и т.д.

Космические цены

Давайте ненадолго отбросим романтический образ художника, к которому так любят прибегать в Интернет-войнах: мол, настоящий художник должен голодать и умереть молодым. Современный рынок искусства — часто большая афера и махинация (об истории арт-рынка и его современном положении можно почитать у А.Аратюновой).

У произведений нет фиксированной стоимости, как, скажем, у золота или Биг-Мака. Эстимейт, предположительную стоимость, устанавливают эксперты, владельцы и художники для каждой отдельной работы.

Стоимость работы зависит и от количества сил, которые угробили на создание работы, использованных материалов, уровня сочувствия, которым располагает публика по отношению к художникам. Самый важный фактор, особенно в случае Кабакова, — личность самого художника.

Коммуналка из слоновой кости

Кабаков — патриарх современного искусства. Как герой вышеназванной инсталляции и как цены на его работы, Илья Иосифович осуществил влажную мечту многих и пылающим метеором улетел в космос признания за рубежом.

Хотя Илья Иосифович родился в 1933 году в семье слесаря и бухгалтера, его нельзя назвать «плотью от плоти Советского Союза», как часто восторженно щебечут журналисты. Он жил (и продолжает жить) в культурном пузыре, бомбоубежище, которое надежно скрывало его самого от репрессивных органов, а его работы — от зрителей, а сейчас еще и от падения цен. Хотя коммунальный быт — важная часть творчества Ильи, ему никогда не приходилось делить с кем-то комнату. Сам художник говорит, что «голоса коммуналки» пропитали его тогдашнюю сущность «советской твари».

Из-за войны Илья пошел в школу только в 10 лет в эвакуации. После школы Кабаков отучился в Суриковке, а потом три десятка лет «взламывал» советскую художественную систему. Как многие андеграундные художники того времени, Илья Иосифович занимался откровенной государственной заказухой: он спрятался в оформлении детских книг. Понятно, что винить их нельзя; однако Кабакову часто укоряют в том, что он не участвовал в борьбе художников с тоталитарной системой, к примеру, в печально известной Бульдозерной выставке.

В отличие от многих художников, Кабаков был «агентом под прикрытием» — в 1962 году он вступил в Союз художников СССР.

В 1988 году Кабаков уехал из СССР. За пять лет до отъезда он написал статью для культового тамиздата «А—Я». Статья называлась «В будущее возьмут не всех». Она отлично передает заботы, которые до сих пор мучают художника.

По выражению художника М. Рошаля, Илья набрал «определенное количество баллов» в СССР и уехал в погоне за своим счастливым билетом в будущее. В Штатах уже жила его племянница и подруга детства арт-дилер Эмилия. Через несколько лет они поженились и стали самым удачным художественным дуэтом со времен Дали.

Многие советские художники уезжали за границу, но успеха, хоть как-то сопоставимого с успехом Кабакова, не было ни у кого. Илья Иосифович удивил строгого судью, искушенную западную публику, новыми для нее размышления о судьбе «коммунального» человека, которые находятся ближе к традиции русской литературы, чем к отечественной живописи.

Любимец Фортуны

По словам коллекционера Игоря Маркина, Кабаков дал зарубежным кураторам то, чего они хотели — яркий образ Советской России, навоз советской действительности. Кроме того, Кабаков — хороший стратег. Его тотальные инсталляции смотрятся гораздо выигрышней в больших залах западных институций, чем картины неофициальных советских художников. Помогли достичь успеха и связи Эмилии в художественном мире.

Илья выгадал момент пика интереса иностранных коллекционеров к отечественному искусству. Он уехал сразу после события, подытоживающего этот интерес — аукциона Сотбис, на котором дилеры скупили все знаковые работы советских художников и уехали.

Ассенизационная машина Кабакова, работавшая на топливе советчины, не вечный двигатель. В нулевых работы Кабакова потеряли новизну; он стал повторяться — настало время собирать камни. В этом смысле ретроспектива — последний крестовый поход великого концептуалиста, рефлексия над его наследием и попытка понять, смог ли он выкашлять яд советской пропаганды или умрет вместе с ним.