Испытание

— Алёна, это твой священный долг, — раскомандовался Пашка заплетающимся языком. — Организуй доставку. Сама понимаешь, я не смогу пройти это испытание. Я просто не смогу пройти. Даже до лифта.

Это случилось, когда мы учились на первом курсе. Глупостей было сделано немало: от поцелуев с незнакомцами до незапланированных татуировок. Тем майским вечером два моих очень близких идиота решили нанять меня в качестве секунданта и выяснить, кто сможет выпить больше. Оба в итоге напились, как черти, с той лишь разницей, что один из них всё ещё мог самостоятельно стоять на ногах.

Свесившись полуживой тушей через подлокотник дивана, Витёк светил кокетливой надписью «Целовать здесь», накарябанной старым фломастером в районе копчика. В перерывах между смешками он не уставал напоминать, что китов в его животе давно пора кормить. Есть и правда хотелось нещадно, а холодильник у Пашки пустовал не первый день. Продуктовые закрылись много часов назад, поэтому было решено возвращаться в общежитие. Так мне выпала нелёгкая доля, как очень точно выразился Павел, доставщика овощей.

— Подъём, дружище, — потянула я его за рукав, но тот лишь хихикнул. Тогда я, недобро ухмыляясь, решила воспользоваться проверенным методом. — Иначе сегодня будешь спать в жарких объятиях Пашки. Хотя, тебе же не привыкать.

Оба товарища начали возмущаться, а Витёк даже попытался дать мне пинка и окончательно сполз с дивана. Объединив с Пашкой усилия, мы сумели вытащить нашего друга в прихожую. На пуфе Витя долго не продержался — почти сразу же шлёпнулся на пол. После трёх попыток выдернуть свою ступню из его рук я всё-таки смогла обуться.

Дебютировал в качестве дебошира он сразу, едва мы вышли из квартиры. Как бы я не старалась удержать его на месте, Витёк шатался из стороны в сторону, выискивая на стенах несчастной кабины лифта смысл жизни.

— Хватит меня трогать! Я не желаю быть рабом системы! — он плюнул на пол в возмущении. — Мне срочно нужно позвонить!

— Кому? — недовольно уточнила я.

— Государственная тайна!

Бормоча что-то про внеземной разум, мой друг истыкал всю приборную панель. Не знаю, до кого он пытался дозвониться, но у него абсолютно точно ничего не получилось. Впрочем, моя голова была забита мыслями о том, как бы не уронить здоровенного, под два метра, Витька, пока мы спускались к выходу.

Было около половины четвёртого, когда мы покинули промозглый подъезд. Пыль, которая днём повсюду, осела, — дышалось легко. Свежий утренний воздух взбодрил нас обоих. Сначала я очень даже обрадовалась этому — первые две минуты мой друг шёл почти самостоятельно. Продлилось это, к сожалению, недолго. Витёк вдруг решил, что он, размахивая свободной рукой, может наколдовать нам портал домой. Но вместо портала я получила леща и совсем не держащего равновесие друга. Ухватившись покрепче за жертву азартности, я направилась в сторону парка. Хотелось срезать путь настолько, насколько это возможно. И не зря — Витю, а вместе с ним и меня, заносило на каждом повороте. Мои ноги тоже не особо слушались — сказывалась усталость.

Временами порывы свежего ветра задували под воротник, заставляя ёжиться. Меня не покидало желание воротник поправить, но неугомонный Витя в руках не позволял это сделать. Носы от холодного ночного воздуха порозовели, придав нашей очаровательно шатающейся паре алкоголиков ещё больше шарма. Тишина пустынных улиц дурманила спокойствием. Всех, кроме Витька, конечно же. В этом светловолосом парне проснулся и революционер, и реформатор, и философ вместе взятые.

— Этой ночью я собираюсь захватить Германию! У них там очень вкусные крендельки! — делился мой друг планами по захвату стратегически важных для его желудка государств.

Когда до общаги оставалось рукой подать, этот оболтус всё-таки вырвался из моей хватки и бросился, насколько это было возможно в его состоянии, в арку между домов.

— Ты куда, дурачина? И как ты вообще... — тут я заметила, что он довольно успешно бредёт сам. — Я тебя для чего всё это время тащила, симулянт?

Намереваясь дать подзатыльник горе-актёру, я поплелась за ним. В соседнем дворе из под ветвей цветущей яблони выглядывала старая грязно-белая шестёрка, вокруг которой Витя вытанцовывал что-то непонятное.

— Не лезь туда, там бомжи! — буркнула я. Иной раз проходишь мимо, а в этой шестёрке столько людей, что страшно становится.

Витёк категорически отказывался внемлить моим словам. Слишком его привлекала свернувшаяся калачиком на заднем сидении мужская фигура. Осмотрев машину со всех сторон и потыкав носом в лобовое, мой друг подёргал ручку двери. Та не поддалась. Он расстроился. Затем, неожиданно, кажется, для нас обоих Витя запустил обе руки в свои светлые кучерявые волосы. Даже со спины он выглядел настолько перепуганным, что меня невольно бросило в дрожь.

— Чего ты там увидел? — ноги от страха приросли к месту. Витёк медленно обернулся, заставив меня насторожиться ещё больше.

— Алёнка, ты мне это, кажется, нравишься, — сказал он со вполне осознанным взглядом. Не знаю что, но что-то его отрезвило: не то ночная прохлада, не то запах, пробивающийся из салона запертой шестёрки. Его признание было немного ошеломляющим, ведь я всегда думала, что Витёк питает нежные чувства к Пашке, и я в этой троице просто для перекрытия голубых оттенков. К сожалению, в своё прежнее состояние он вернулся так же быстро, как и протрезвел: сначала, медленно закрывая глаза, потерял точку фокусировки, а затем ткнулся лбом в моё плечо.

— Ну-ну, голубчик, спать в общаге будешь. Нам всего ничего осталось, — ласково, словно сына, я погладила по волосам уже, кажется, вовсе и не голубого друга. Пришлось снова напрячься под весом его тела. Перехватив Витю поудобнее, я сделала последний рывок в сторону нашего убежища на время учёбы в университете.

Газон перед общежитием был усыпан желтыми головками одуванчиков. Пристроив своего горемычного друга на лавочке у крыльца, я принялась колотить в железную дверь разными способами. Ни на какие махинации с ней вахтёрша не реагировала. До конца комендантского оставалось примерно часа полтора. В 5:00 дверь должны были открыть. Есть захотелось больше прежнего, а круглосуточных магазинов под боком не было. Обшарив свои карманы, я вытащила телефон и принялась вызванивать мою соседку по комнате.

— А? — послышалось смятение в трубке.

— Выгляни в окно, — загадочно прошептала я и сбросила вызов.

В приоткрытом окне второго этажа показалась голова Марины. Она не сразу сумела сосредоточить на мне взгляд. Синяя пижамная футболка соседки съехала на плечо, обнажив его, длинные русые волосы были взъерошены.

— Мар, я есть хочу, — жалобно промямлила я, давая ей возможность проморгаться и оценить ситуацию. Витёк, почти свалившийся с лавочки, и мои несчастные глаза как бы говорили сами за себя. Она не сказала ни слова, только раздражённо сжала губы и, всё ещё покачиваясь после резкого пробуждения, исчезла в темноте комнаты.
Спустя пару минут послышалось тарахтение нашего старенького электрочайника. Марина привезла этого ветерана технической мысли в начале учебного года, когда нас только-только поселили вместе. Жаловались на громкость его усердной работы все, кому не лень. Я была больше чем уверена, что добрая половина этажа уже проснулась и недовольно ворчит в подушки.

Привалившись к стене, я ожидала свой не то ранний завтрак, не то поздний ужин. После нелёгкой ночи в сон начало клонить и меня. В тот момент я очень завидовала Витьку, мирно сопящему на лавочке. Под доносящийся из нашей комнаты грохот, цепляясь за листву и одежду, просачиваясь сквозь ветви деревьев, согревая мои холодные руки, потянулись первые лучи солнца. С тихим шуршанием листвы и довольным щебетом птиц я встречала новый день.

— Чтоб я сдох!.. — раздалось откуда-то слева. Я обернулась с мыслью, что Витёк обалдел от живописности майского утра, но тот ошалело пялился в сторону окна моей комнаты. — НЛО! Подлодки! Апокалипсис!

Поблёскивая на солнышке, гордо и неторопливо мне в руки спускалась пугающая конструкция, разглядеть которую сразу не удалось. Кроме верёвки, благодаря которой это всё и транспортировалось вниз, не было видно практически ничего. Чем меньше между нами становилось расстояние, тем яснее я понимала, что это такое.

— Ты примотала скотчем к кружке бутерброд? Да ты, нахрен, шутишь. Ты примотала скотчем к кружке чёртов бутерброд! — всё никак не могла успокоиться я. К моей пузатой кружке, из которой, к слову, доносился сказочный аромат, заботливо был прикручен бутерброд с колбасой и сыром. Каким образом моя соседка до этого додумалась, оставалось только догадываться.

— Бери от жизни, что даёт! — произнесла Марина сурово, но с нотками игривости в голосе. Перед тем, как закрыть окно, она добавила: «В следующий раз будешь жевать траву». Не выдержав абсурдности происходящего, я опустилась на газон и рассмеялась. Витя снова отключился, поэтому я предательски решила не делиться с ним едой.

Густая листва деревьев, в которой пряталось здание общежития, казалась очень мягкой тем утром, её хотелось потрогать. Витёк иногда ворчал во сне. Я жевала пахнущий скотчем бутерброд и улыбалась.