Ирочка

С трудом заставивив себя прекратить сладкое занятие, я сорвал с нее остатки блузки, затем трусики и бюстгалтер. Она уже почти не сопротивлялась, только плакала.

Рывком перервернув мою партершу на спину, я раскинул ее ноги в стороны. Вид был изумительный, у нее было совершенное тело, а от аккуратной киски глаз ...

невозможно было отвести. Погладил ее животик и пощупал ее нежные половые губки. Тут Ириша снова начала рыпаться — пыталась отпиннуть меня и оттолкнуть руками. Я заломил ей кисть и пока лежала выгнувшись от боли, раздвинул ей ноги и стал засовывать член в нее. Она была парализована болью и только стонала и всхлипывала. Я разглядывал ее лицо, стараясь навсегда запечетлеть в памяти те чувства что отражались в ее наполненных слезами глазах — бессильное отчаяние, мука и осознание реальности ситуации в которой она оказалась.

Наконец я вошел в нее полностью и начал жадно насиловать ее, с наслаждением слушая ее прерывистые рыдания. Первый половой акт был коротким, я так томился, что обкончался практически за минуту, как ни старался оттянуть оргазм. Ну ничего, у нас много времени. Кончив, я не стал вставать с нее, отдыхал прямо на ней. Наконец я поцеловал ее в губы, затем стал осыпать поцелуями ее лицо, шею и плечи. Сбылись мои мечты — это чудесное божество принадлежит мне. Даже не верится, я могу смело целовать ее, разглядывать, дотрагиваться.

Я немного приподнялся, чтобы оглядеть девушку. Стройные ножки до предела раздвинуты, киска потрепана, на правой груди отпечаток от медальона, на плечах синяки. Изнасилована! Она тихонечко плакала, закрыв ладонью лицо.

Я впился в ее губы и почувствовал как мой член в ее влагалище вновь набухает. Я снова стал трахать ее, не жадно как в первый раз, а с наслаждением, прислушиваясь к своим ощущениям, словно дегустировал хорошее вино. Это был высший кайф. Иногда останавливался чтобы поцеловать ее теплые губки и грудь. Она лежала с закрытыми глазами и горестно постанывала и всхлипывала. Удовольствие продолжалось достаточно долго, а оргазм был яркий и продолжительный.

Совершенно удовлетворенный, я встал с нее чтобы полюбоваться результатом. Она лежала с неественно раздвинутыми ногами, волосы разметались по полу. Половые губки были темно-красные от насильного вторжения, на лобке осталось колечко моих черных волос. На бедрах, груди синяки — следы моих рук, на шее засос, на плече след укуса. Эти следы долго будут напоминать ей как мужчина против ее воли овладел ею, оставив свои метки.

Ирина пришла в себя, перевернулась на бок, сунув руку между ног и горько заплакала.

Все. Уже ничего не поделаешь. Жила себе красивая, независимая и гордая женщина, и не предполагала что кое-кто не посмотрит на все ее достоинства, не оценит как личность, а использует ее красоту лишь для удовлетворения своей похоти.

Я тем временем сел в кресло и отдыхал, обмахивая себя обрывками ее блузки и любуясь красивым телом, лежащим на полу. Потом сказал ей чтобы она подошла ко мне, но она не послушалась. Тогда я за ногу подтянул ее к себе поднял и поставил на колени перед собой.

— отстрочи минетик, Ириша.

Она медлила, губки у нее задрожжали. Пришлось пригнуть ей голову, так что она чуть носом в пах не ткнулась. После этого она взяла член руками и накрыла ртом головку.

— вот так, молодец. Продолжай. Язычком работай и дрочи хорошо.

Очаровательная русая головка, насаженная на мой член, смотрелась просто восхитительно. Я следил не отрываясь за ее пальчиками, которыми она дрочила мне и перебирала яйца. Нежные розовые губки двигались вверх-вниз по стволу. Это было упоительно, я был как пьяный, в голове туман. Я держал ее личико в руках, теребил волосы, мял плечи. Наконец я со стоном кончил, сбрасывая сперму ей в рот. Она не пыталась увернуться и все проглотила. Видимо сломлена была окончательно. Я вынул член из ее рта и вытер последнюю капельку о ее губы. Откинулся на кресло, а она продолжала стоять передо мной с наклоненной головой.

Какая она красивая! Я не мог так сидеть, спустился с кресла к ней и прильнул к ней губами. Я начал целовать и лапать ее всюду. Это было здорово, наслаждаться ее мягким телом, одуряющим ароматом ее бархатной кожи. Она лежала на полу, а я ласкал ее тело губами и руками, пока снова не ощутил похоть.

Поставил ее на четверинки, полюбовался видом сзади — со всех сторон хороша, девка! Потеребил пальцами половые губки, затем сунул член во влагалище. До чего же здорово — натягивать женщину сзади: лицом зарылся в волосы, руками гуляешь по телу, мнешь груди и бедрышки, теребишь письку. Она снова начала плакать. В этот раз удовольствие было продолжительным, пришлось разочек прерваться, отдыхая прямо на ней. Потом снова. Как кончил, сел прямо сзади нее, она же так и осталась стоять, покачивая попой. Я гладил ее бедра, попку, теребил пальцами ее половые губки. Мохнатые губки были как овал с щелью посередине, розовые лепесточки уныло поникли над входом в поруганое влагалище — не насмотреться.

Я уже был почти выжат, но насытится никак не мог. Просто смотреть на нее не мог, хотелось целовать и трогать. Долго еще лежал с ней, давая волю рукам и губам. Кажется наобнимался, нацеловался и надышался женским ароматом на неделю вперед. Наше интимное общение продолжалось уже часа четыре. Однако я не мог оторваться от нее, не кончив еще раз.

Последнее соитие было очень долгим. Я то насиловал ее, то заставлял сосать и держать член в руках. Неоднократно останавливался, отдыхал. Даже в попку ее потрахал, хоть и не люблю я этого. Продолжалось это полтора часа, но наконец я кончил, в последний раз оросив ее влагалище.

Все. Взмокший и совершенно измученный, я сидел в кресле, а она, тоже вся в грязном поту, лежала и рыдала.

— вставай, подмойся иди. — сказал я.

Со стоном она поднялась и держась за стенку пошла в сторону туалета. Где то на полпути она со вскриком согнулась и упала на колени, держась за промежность. Потом поднялась и сгибаясь и стеная от боли поковыляла дальше.

Было уже полдесятого вечера когда наконец мы вышли из офиса. Я отвез Ирину домой на ее машине. Всю дорогу она сидела прямо и смотрела перед собой. А вел машину и отдавался притным воспоминаниям о прошедшем дне. на светофорах смотрел на нее и гладил колени. Она и сейчас, после жесткого изнасилования, была очень привлекательна. От автостоянки проводил ее до квартиры, перед дверью еще немного постояли на площадке. Расстегнув плащ, я напоследок ощупывал ее прелести. Подумывал еще об одном трахе, но эрекция была очень болезненной. Поцеловав на прощание ее губы, я с ней распрощался.

Когда шел домой, думал, что она сейчас делает. Наверно сначала пойдет в ванную, пытаясь очистится от спермы и грязи. Потом пойдет в спальню, рухнет на постель и поймет, что это не поможет. Главный след останется в памяти. Я был уверен, что она не заявит, не захочет еще раз пережить этот день. Она будет жить и воспоминания будут с ней, и знание, что где-то живет ее насильник, насладившийся ею, изгадивший ее и оставшийся безнаказанным.