Ирка

Знаешь, мне сложно писать обо всем этом. Нет, правда. Да, считай меня кем угодно - пруфов не будет. Даже картинка рандомная. Не будет пруфов. Никогда. Я не хочу этого. Не хочу. Не хочу не хочу не хочу не могу не хочу нет, нет, нет ни жизни, ни скорби, ни болезни, ни плача. Шучу. Прости. Просто не надо. Ведь мы тут все такие, правда? Боимся ли мы показать свое истинное лицо, боимся ли мы себя? И других. А боимся ли? Впрочем...

У меня была старшая сестра. Ирка. Старше меня на четыре года. Еще смутно помнившая нашего папашу-размазню, давшего дуба через пару лет после моего рождения. А мать ее в конец разбаловала. Она всегда ненавидела меня, правда. Не знаю почему. Фрейдистские теории мне не нравятся, слишком уж банально. А другого объяснения я и не искал.

Моя старшая сестра. Не особо красивая и толстая. С громадными расплывшимися сиськами. С несколькими выраженными складками на животе и огромной задницей. С толстенными ляжками. С выжженными перекисью водорода волосами. Постоянно намазанная густым слоем дешевой косметики и воняющая потом, смешанным с убойными духами. Ирка частенько возвращалась домой заполночь, пьяная в дым. И постоянно издевалась надо мной. Над моими выдуманными мирами, над моими странными детскими тогда еще мечтами, над моими занятиями и увлечениями.

Омерзительная, да?

Наверное. И для меня тоже. Уже хотя бы потому, что она была патологически склонна к инцесту.

А знаешь, что с ней стало?

Инцест, прогрессирующее безумие и принимаемые вещества в конец довели мою любимую и омерзительную толстую Ирку до 

логического итога. Её жирное расплывшееся тело, упавшее с десятого этажа по всем законам ускорения свободного падения пробило лобовое стекло соседской колымаги. И так моя славная любимая и ненавистная одновременно Ирочка нашла 

свой последний приют. 

Мне сейчас жаль её. А ведь когда-то я её ненавидел.

Впервые она пришла ко мне, когда мне было четырнадцать. Гормоны бурлили, я фапал в любое удобное время. А однажды под утро пришла она, здоровенная восемнадцатилетняя шлюха - и разбудила меня. Её рот был теплым. Очень теплым. А стояк был невыносим до боли.

Так и начались наши с ней странные отношения, основанные на любви и ненависти. Эта дрянь лопала противозачаточные будто конфеты. Она любила, когда я хлестал ее наотмашь по жирному перекрашенному лицу, это ее только больше возбуждало. А однажды, когда мать свалила к каким-то родственникам, чертова дрянь залезла в ванну со мной и с безумным хохотом обоссала меня. Её горячая моча струилась мне на лицо и волосы, а я не мог сказать ни слова в ответ. 

А она потом говорила, что любит, никуда не уйдет. Она слизывала свою мочу с моего лица и целовала меня взасос. 

Вылизывала мне соски - я сам удивился их чувствительности. Чертова сука. Она со мной играла несколько лет. Было много чего, я хочу вам рассказать, потому что у меня никого больше нет. У матери, и без того не отличавшейся умом, крыша поехала окончательно после Иркиного самоубийства. Боюсь, что у меня тоже.

Теперь мне двадцать четыре. И я не знаю, что мне делать.

почему я не смог ей помочь.

почему все так закончилось?

ты можешь не верить мне. ты многолик и осуждающ.

но разве плохо было то, что мы постоянно с ней творили?

она обещала убить меня, если я расскажу кому-нибудь. раз десять точно обещала. и обожала после этого истошно

визжать, кончая, прыгая на мне, трясясь всем своим жирным телом, очень больно кусаясь и расцарапывая меня. но это было давно. потом она просила у меня прощения, валяясь в ногах, обливаясь слезами и торопливо мастурбируя.

анон, правда же она была замечательной старшей сестрой.

я бы всем вам пожелал такую. :3

Мне все равно. Ведь каждому надо выговориться, правда? Особенно когда такое. Я не обижаюсь, я не осуждаю никого - вы можете не верить. Я вам очень благодарен. Потому что ваше неверие, а может быть и ненависть, или даже насмешки - они помогут и мне. Как бы мне хотелось, чтобы это было дурацким сном.

У меня не было никого, кроме нее. Мать вообще не замечала меня, после того, как мне исполнилось шестнадцать. А Ирка мне порой готовила хоть что-то пожрать и, кажется, единственная, кто вообще хотел со мной общаться. Ее нестабильнаяп психика, позже сыгравшая с моей любимой сестренкой такую злую шутку, была... Как бы вам сказать. Очень интересным фактором. Я даже научился распознавать со временем, когда и что она сделает. Хотя её привычка в абсолютно рандомное время расстегивать мне штаны и присасываться к члену... До самого итога истории вводила меня в легкий ступор.

А однажды она меня избила. Очень сильно, весело смеясь. И все чтобы после без каких либо эмоций вцепиться зубами мне в предплечье. С равнодушным лицом и отрешенным взглядом.

И после не разговаривать со мной еще неделю. Она была странная.

она стала такой странной когда мне было уже лет восемнадцать. а мать порой уезжала не так уж и надолго. да и на работе она была почти безвылазно. а откуда у Ирки были деньги - я даже и не спрашивал. да и не мог я ее куда-то сдать. в конце концов - мне даже нравилось то, что она делала со мной. сначала было стыдно. и страшно. и лютая ненависть. я хотел бы убить ее, но было слишком страшно одновременно. а потом какое-то брезгливое равнодушие. а после - я и правда ее полюбил. странной, в какой-то мере безответной любовью. когда я наконец-то сказал ей об этом - днем, когда мне было девятнадцать, а ей двадцать три. мы лежали вместе, я прижимался к ней и казался себе маленьким и жалким, но все же сказал - она рассмеялась. и перестала издеваться надо мной. почему-то мне кажется, что это ее окончательно подкосило. она стала заботливой и нежной. ее перепады настроения прекратились. она даже делилась со мной веществами, и мы вместе вытворяли что-то невероятное.

а потом все. все.

теперь когда ее не стало - и я не могу понять почему

я утратил смысл слов