Ира

21.09.2018

Я планировал этот день заранее, я ждал его несколько месяцев, с того момента, когда вождение мое не было столь уверенным, и я не мог себе позволить утреннюю поездку на север Петербурга. Все случилось ровно тогда, когда нужно — Ира как раз родила, Степану завтра два месяца отроду. Свежи еще ее воспоминания родов, ребенку нужны ежедневные прогулки по два-три часа и сами эти вводные располагали к встрече. 

Мне вот только исполнилось тридцать один, жизнь полна каких-то промежуточных итогов, пунктирных, одинарных и двойных подчеркиваний. Но встреча с Ирой, словно пометка красной пастой на полях, в актуальности росла день за днем. И после ее поздравления с моим днем рождения я решил: пора. Согласовав как-то между прочим пятницу, дал себе слово пол дня отдать этому делу.

Ира появилась в моей жизни в 2013 году, в июне, в ответственный период, в период моего становления как мужчины. Я был достаточно юн и свеж, полон сил, планов. Только перевернул очередную страницу, закончив отношения в марте месяце и потеряв возможность снимать свое первое жилье. Более-менее, как смог, разобравшись со всем к середине июня, начал активнее заигрывать с приложениями для знакомств, для поиска новой пассии. Совпала пара прям в канун ее дня рождения, 14 июня. Хоть один раз получилось в жизни быть кому-то лучшим подарком. Я спорол какую-то забавную дичь про дождь, а она все равно ответила.

Я не могу сказать, что в то время искал кого-то для построения семьи или совместной жизни. Но я явно чувствовал, что мне нужен кто-то для воплощения своих мужских потребностей физического характера, так и для реализации в моральном плане, как мужчины. Я сейчас оглядываюсь на то время, смотрю фотографии тех времен, попутно вспоминаю себя. Вы даже представить себе не можете, как я еще был юн. Вроде двадцать пять, порядком уже, но безгранично юн.

К сожалению, истории знакомства и сообщений того дня не осталось, удалось выцепить лишь Viber с третьего июля 2013 года, спасибо всем моим iPhone. Пробегая взглядом по сообщениям, образы встают необыкновенно ярко в голове. Я прихожу к мысли, что был необыкновенно, сильно влюблен, что я горел и радовался этому человеку. Ирис — я ее именно так тогда ее называл. А чуть позже — Кисабаня, — но это уже наше, личное..

Мы встретились первый раз 22 июня, двумя парами. В Васаби / Розарио на Московской, где мы потом очень часто с Ирой ужинали, предъявляя взятый где-то ей предварительно купон на скидку. Ее при первом телефонном разговоре напугал мой взрослый голос, а меня покорило при встрече ее платье, длинные волосы, бездонные зеленые глаза. Она была необыкновенно красива, открыта, смеялась, улыбалась и в телефон была занесена как «Ирочка Красивая» с фотографией в прыжке. Под таким именем и осталась до сих пор. 

Вторая наша встреча была в японском ресторане между Московской и Парком Победы, ныне закрытом. Мы беседовали на любую тему, Ира рассказывала о себе, своей учебе в медицинском университете им. Мечникова, а я о себе. Поведала трагичную историю о внезапной смерти отца, ее становление и начало учебы в Петербурге. Тяжелая болезнь буквально несколько месяцев назад, но несмотря на все это такие яркие, живые глаза. Ира — человек, который необыкновенно умеет довольствоваться малым, радоваться каким-то простым и понятным мелочам. От ресторана мы шли пешком к общежитию на Парке Победы, посидели немного на скамейке, ловя лучи заходящего солнца. А потом был поцелуй. Первый. Робкий. До дрожи, которая сопровождала меня до самого моего дома еще полтора часа. А в ушах песня со словами «Хочется долго с тобой говорить и целовать тебя долго… Нашу судьбу, словно свитер связал, в две нитки, чтоб было теплее».  

Я обнимал, прижимал, дышал волосами Иры при вечерних встречах все лето, уезжая домой на последней маршрутке. Ночи, что мы проводили вместе, были долгими, а пробуждения — приятными, с овсяной кашей и медом по утрам. Я узнавал Иру постепенно, она раскрывалась передо мной, словно роза, расправляющая день ото дня свои лепестки. Она впускала меня в свою жизнь. Она была первым человеком, кто сподвиг меня на небольшой отпуск, длиной в пять дней, которыми я воспользовался для того, чтобы поехать к ней в ЗАТО Озерный, что находится рядом с Бологое. Пять дней рядом вместе и с дикой аллергией на кошек— это все, что я запомнил. Знакомство с сестрой, братом и ее мамой. Сегодня я до сих пор справляюсь, все ли в их жизнях хорошо.

Первый год отношений пролетел, я и не заметил, отметившись подаренным ей iPad на Новый год, и iPhone желтого цвета на день рождения и годовщину нашего знакомства. Я очень гордился на тот момент этими подарками, ибо являлись они достаточно дорогими и отражали важность человека для меня. Я искренно ловил кайф, когда в вечернем свете видел, что моя женщина залипает в планшете, водя пальцем по экрану. У нее появлялись дорогие вещи, это прибавляло уверенности и создавало настроение. Я знал, сколько ей пришлось в этой жизни пережить, какими лишениями она порой была наполнена и сколько всего не хватает этому удивительно чистому человеку. Покупая ей очередную вещь, позволяя ей обладать чем-то еще, я становился счастливей, забывая при этом ей об этом сказать. Как-то осенью, намывая обувь и захватив в ванную заодно и ее сапоги из подтертой от времени замши, увидел грубоватую заплатку и дал себе слово, что у нее будет все. Чего бы мне это не стоило.

Конец 2014 года мы провели в подготовке к совместному отпуску в Таиланде, в который отправились в январе 2015 года — одно из самых яркий событий в моей жизни. Она несколько месяцев ходила в тренажерный зал, стараясь приобрести свою лучшую форму. 49,5 кг она назвала своим лучшим состоянием, вроде даже за жизнь. Ира была со мной, пройдя бок о бок, возможно, где-то абсурдное путешествие, нарочито сложным маршрутом. Но тем не менее моя, родная, особенно в день совместного отравления. Ее силуэт в босоножках и шортах, ворчливо идущий впереди, до сих пор жив в памяти, ровно как звонкий ее смех на пляже и совместные фотографии, что надолго заняли место на аватарках. 

В этом же году Ира заканчивала обучение и должна была поступать в ординатуру, еще на один год, шестой. Она очень хотела именно на лабораторные исследования, 2015 год был последним, когда на это направление можно было поступить, правда с большой вероятностью только платно. В этом случае исключено было общежитии и требовались дополнительные материальные затраты. Я готовился, прикидывая, как мы справимся с этим.

Ровно в то время я определился в наших отношениях, хотя порой мой похотливый взгляд мой быть обращен влево. Мне нужна была сверх цель, — помочь встать на ноги этому человеку. Уверенно встать, возможно, держась при этом чуть за стенку. Сегодня, спустя время и мысли, я не ругаю себя за похоть, не раскаиваюсь за нее, ибо всему и всегда есть объяснение. И истинная любовь, благородство и душевная близость — это совсем не про то, кто и с кем спит. И не кидайте в меня камни. 

Я помню звонок Иры. Это был летний день, и у меня в торговом центре, где я на тот момент был директором, орала со всей силы пожарная сигнализация. Ира позвонила мне первому, сообщить важную новость: она поступила в ординатуру, и, неожиданно, на бюджет. Взволнованный голос, почти на крике, полный радости! Я тогда как-то не довысказал свою радость под вопли сирены, но от сердца отлегло: общежитие сохранят, плюс оно перейдет на класс повыше, и будет возможность у Иры продолжать свою работу в ногтевой сфере. 

Нашим отношениям было уже два года. На день рождения я подарил ей кольцо и серьги из белого золота. Из Sunlight, на большее просто не было. Мы не жили вместе, Ира находилась постоянно на два дома: общежитие на Проспекте Просвещения, куда я как-то раз приехал мириться и грустно оглядывал убогость жилища и моя съемная квартира. Так было удобней для ее учебы и работы. Мое географическое положение исключало каждодневные поездки на учебу на север Петербурга. Год можно было жить так, но что-то нужно было в перспективе решать. У меня в тот момент строилась однокомнатная квартира, на которую я судорожно работал. Переезжать в нее совсем не хотелось, но больше вариантов не было. Совместная жизнь с Ирой меня пугала, несмотря на это я старался помогать ей во всем, чтобы она ни в чем не нуждалась. Шмотки, обувь, все это регулярно приезжали из Америки. Каким-то чудом, почти ничего не зарабатывая, она умудрялась копить. Летом я несколько дней провел с ней в Бологое, привезя оттуда несколько банок маринованных грибов и огурцов, любезно выделенных ее мамой. 

Ира периодически заводила разговоры о будущем и совместной жизни. Я видел, что это тревожит ее. Можно было понять, человек хотел представить свое будущее, и ей хотелось его со мной, где-то в Петербурге, а не на моем «селе». Быть занятой своим любимым делом — работой в больнице. Желательно через два-три года с ребенком. Красивая и правильная жизнь — не поспоришь. Правда у меня на свою были другие планы, и я тянул, максимально затягивал все этой дело, дабы мой проект «Ирина» вышел на заключительную стадию. Еще масло подливали в огонь ее замечательные подруги, к которым я питаю до сих пор симпатию. Коллективный женский разум — удивительная вещь, лучше всегда иметь его ввиду. Я тогда все больше и больше настаивал, чтобы она делилась с ними, обсуждала все. Пусть ругают меня за нерешительность, думал я. Они и ругали, раздражая мою Кисабан.

Мой день рождения, мои 28 лет решили отметить в Петербурге, сняв квартиру в центре на сутки. Необычный день с вечерней прогулкой, рестораном и вкусным арбузом на ночь. С утра я поехал на работу, а Ира на учебу. В этом время финансово я начал более-менее выкарабкиваться и осознавать, насколько много пройдено с ней и как она мне все-таки важна. Экономику трясло во всем стороны, а мы в декабре обновили iPhone. Теперь моя Кисабаня снимала мир на iPhone 6s, цвета rose gold, на зависть многим. Счастью не было конца, а я все чаще засматривался на нее спящую, удовлетворяясь ее медленным и глубоким дыханием. Словно и не было ничего плохого в ее жизни, слово не осталась она внезапно без отца, словно не училась, вымотанная шесть лет, словно не жила в обшарпанной общаге.

В январе я остался один в двухкомнатной квартире, и Ира могла чувствовать себя полноценной хозяйкой, чем она и занималась, создавая периодически уют. Я уверен, ей хотелось бы оставаться у меня и почаще, но нужно было делать ногти девочкам и зарабатывать себе в кубышку. Я поощрял и не мешал, стараясь сделать так, чтобы она никогда ничего при мне не тратила, но и наше время старался дозировать. Уставал. Она должна быть скоро независима, и получать удовольствие и деньги от своего труда. Окончание ординатуры приближалось, никакого решения я принять не мог и очень надеялся, что мы сможем снять ей жилье в Питере, и продолжать существовать на два дома. Иногда она ко мне, иногда я к ней. Мне казалось это единственным «рабочим» вариантом, при котором я не подрезаю ей крылья. В больнице, где Ира проходила практику, подсказали, куда можно пойти работать. 

В июле нас пригласила на свадьбу моя подруга Ольга. Ей очень нужна была Ира в моем обществе. Мы готовились заранее, подбирая ей гардероб к моему единственному парадному пиджаку голубого цвета за месяц-два до даты. Без преувеличения скажу, мы были удивительно красивы на всех фотографиях, мы были органичны и нас запомнили такими, я уверен. В тот день я еще раз удивился, насколько Ира состоялась как женщина, как она знает и чувствует положение и место рядом с мужчиной. По наитию может быть, а может специально. Я так и не смог ответить на этот вопрос.

Жизнь подкинула хороший вариант с квартирой еще по весне, в Девяткино. Однокомнатную, одной девочки-клиентки по ногтям. Я пообещал, что буду оплачивать часть месячной аренды, получилось только за два месяца, а переночевать только два раза: когда собирал шкаф и стол, и когда закатил скандал из-за пиццы. Мне безумно стыдно за этот момент.

Если вам когда-нибудь доведется вести двойную жизнь, никогда, запомните, никогда не позволяйте себе из-за ссор с одним партнером заводить и выводить на эмоции второго. Решили любить двух — любите двух, но разными притоками своего (я надеюсь) большого сердца.

Мы расстались в августе 2016 года, на этот момент у Иры было где жить, было где работать. И я уже так сильно со своей миссией и сверх целью был не нужен. Ну, по крайней мере мне так казалось. Я переключил свое внимание на других женщин, попутно обвиняя ее во всякой ерунде, периодически манипулируя. Это я хорошо умею. И так получилось, что на работе, куда я настаивал, чтобы она пошла, появился молодой человек по имени Дмитрий. И у них завязался роман. Мы виделись с Ирой несколько раз, я приезжал в Девяткино, мы сидели в Теремке у метро и разговаривали ни о чем. Была встреча еще в октября месяце, мы стояли в тамбуре супермаркета «Спар», где дрожа от сквозняка я просил не отрекаться от меня. Я говорил, помню, что отношения начинаются и заканчиваются, а люди остаются и очень важно их не терять, ведь жизнь кончается не завтра. После этой встречи я окончательно понял, что она увлечена другим мужчиной, я упустил момент, когда можно было все наладить или вернуть. Возвращать я не хотел, назад пути не было. Наше общение сошло практически на «нет».

Вновь мы встретились только летом 2017 года, в Теремке на Звенигородской, где очень часто могли посидеть в период отношений. Я привез ей заказанные из Америки вещи в большом бумажном пакете. Мы смеялись, обнимались, даже снимают селфи. Это был очень продуктивный час и мое сердце подуспокоилось до новой встречи, в октябре. Тогда я приехал на машине, вроде как хвастануть, доставляя очередные заказанные вещи. Мы общались на улице, внутрь машины она не села, была уже почти полночь. Я был очень рад моменту, долго не отпуская Иру домой.

Больше она вещей не заказывала. Что поделать, ревность к бывшим. Я инициировал общение раз в месяц, но длилось оно как правило всего несколько сообщений.

Пятого декабря я узнал, что Ира забеременела, срок маленький, 7-8 недель. В жизни все достаточно эпично складывается и отношения с ней у меня том числе. Примерно в этот же срок мной было принято категоричное решение относительно своего ребенка. И в очередной раз «так было нужно». Продолжать род должны только лучшие из нас, я к таким пока себя не причислил. Мы с Ирой шутили по поводу моего приглашения на свадьбу, которая прошла в феврале месяце, без меня, потому что мы так и не определились с моим статусом среди приглашенных. 

Прошло с момента расставания полтора года, я несколько раз писал что скучаю, что безумно не хватает ее. «Это пройдет» — говорила она. А оно все не проходило.

…

Утро началось рано для меня, в 7:30 — совсем не мое время. Дома особенно прохладно во второй половине сентября. Я проснулся от первого будильника и уже не закрывал глаза, заняв внимание твиттером, телеграмом, хотя бы чем-то. Я был очень серьезно настроен поехать, искренне желал увидеть. Слишком много раз я откладывал встречи с Ирой из-за работы, слишком много недодал, пока мы были в отношениях. Лишь только сегодня я досконально понимаю, что большое счастье иметь возможность увидеть человека, побыть рядом, спросить и получить ответ. Ведь ничто не вечно. Сварив себе кашу и кофе, я отправил Ире сообщение в директ: «Я могу быть в 10:30-11». Ответа не было. Позавтракав и помывшись, хотел было уже выезжать не договорившись, но ответ пришел, только я начал гладить рубашку. Она писала: «Приезжай, я пойду в этом время гулять».

Вы когда-нибудь меняли города? А страны? А было так, что вы закончили школу в одном городе, а дальше отправились покорять другой? А вы любили то место, откуда уехали? А вы любили в нем себя? Себя, такого нескладного, юного? А освоившись в новом городе, вас тянуло порой назад? Пройтись теми же дорогами, посмотреть фасады тех самых домов, где прошло ваше детство и юность? Вам хотелось вернуть себя?

Солнце играло бликами на стекле машины и отражалось от гладких поверхностей всю дорогу. Играла музыка из потяжелевшего за несколько лет плей-листа. Я задержался совсем немного, минут на двадцать, из-за пробки на кольцевой, приехав ровно как договаривались — на улицу Верности, как бы иронично все это не звучало. После почти двух часовой поездки мне хотелось в туалет, поэтому я пошел ближайший Макдональдс, который располагался в ТЦ Академический.

Наша встреча скорее всего предполагалась в небольшом парке, поэтому я вышел с другой стороны торгового центра, сразу на нужную сторону. Я увидел ее сразу, она шла по песчаной дорожке, толкая перед собой коляску, освещенная увядающим сентябрьским солнцем. Я этот силуэт наблюдал так много раз: на Парке Победы в коралловых шортах, стремительно летящий навстречу мне; на Московском вокзале с огромной сумкой, полной гостинцев, идущий вдоль вагонов «Ласточки»; зимой, навстречу ко мне от остановки, чтобы взять ключи от квартиры в новом пуховике и новых сапогах; и сейчас я узнавал, только почему-то силуэт удалялся от меня.

Вы никогда не думали, почему дети всегда бегут вам навстречу? Не могут спокойно пройти эти пятьдесят-сто метров. Все просто: они искренни в эмоциях, они не сдерживают себя, они знают, чего на самом деле хотят. Поэтому бегут к вам, обгоняя время и бросаются в объятия.

Я спускался по гладким ступеням крыльца, правой рукой сильнее сжав ручку сумки. Я жадно смотрел на силуэт, я не мог ошибиться, это правда она, моя Ира. Дорожка уводила меня правее, а я все прибавлял и прибавлял шаг, не выдержав, побежал, набирая скорость. В разные стороны распахнулся кардиган, пуская под рубашку потоки осеннего ветра. Ира приближалась ко мне: 70 метров, 50 метров. Все ближе и ближе! Хотелось закричать: «Кисабаня!», но я бежал молча. «Только не испугай» — звучало в голове. Я постарался появиться с правого боку, ловя на себе взгляды мамаш на детской площадке, что находилась от меня справа и положил руку ей на плечо.

Она слегка вздрогнула и сказала-таки, что испугал, а я был счастлив, счастлив нашей встрече. И все остановилось. Все что нажито за эти два года отошло в сторону, тактично уступив место другим переживаниям и мыслям. Были только мы вдвоем, идущие к белой скамейке, чтобы присесть. Сделав небольшой круг, выбрали одиноко стоящую, подальше от потока людей, под несколькими деревьями. Метрах в десяти одиного сидела девушка, слушая музыку в наушниках и подергивая в такт изящной ногой, облаченной в коричневый ботильон. 

Я не помню, что я у Иры спрашивал, хоть и прошло всего десять часов. Какие-то простые вопросы: «как мама?», «как брат?», «как ты сама?». Очень надеялся что, мои очки уверенно темнеют в светлое время суток, скрывая блеск, особенно, если смотреть на небо, запрокидывая голову. Ира говорила всего две минуты, ну может три, может пять, любезно и подробно отвечая, а я уже указательные пальцы положил на закрытые веки, понимая, что слезы все равно будет не сдержать. Видя то, что она немного усталая, словно пережившая стресс, я окончательно терял самообладание.

Мужчина должен быть черствым, это нормально. Должен быть терпелив и сдержан и все это про меня. Но с некоторыми людьми, особенными, мы можем оставаться беззащитны, зная, что они нас в этот момент защитят. И я был под защитой в этот момент, как был всегда. Рядом со мной был человек и молодая мать, которой я так и не осмелился ни разу сказать, что люблю её.

Наверно, это уже показатель возраста, внезапно подступающая сентиментальность. Хотя, я всегда плохо переносил эти моменты, когда люди встречаются после долгой разлуки. Лейтмотивом ситуации были слова из песни «всей кровью прорастайте в них». Наверно, я и пророс. Ира видела мои слезы, которые уже градом катились из глаз. Смеялась и улыбалась, немного смущенно, а я просто положил голову ей на плечо. «Сентиментальный стал, извини» — засмеявшись сказал я. «Теперь понимаешь, почему мама твоя плачет?» — спросил, доставая из сумки салфетку. Вполне себе точная аналогия, подумал про себя я. 

Мы разговаривали без перерыва минут сорок, словно и не расставались. Словно и не увезла она от меня все вещи за один раз, на общественном транспорте. Кроме огромной пальмы, которая сегодня занимает у меня четверть кухни. Словно она снова приехала ко мне, мы сидим на кухне: она в красно-белой майке, а я в мятой футболке. И даже коляска, которую Ира качала ногами, меня не смущала. Степан сладко спал, он очень хороший малый.

Я думаю, каждый из нас ценил те разговоры «за жизнь», что часто между нами случались в процессе близких отношений. Ира, бывало, говорила об этом уже после расставания, но я не предавал этому значения, а сейчас понял, что сам очень нуждаюсь в ней, как в собеседнике, как в слушателе. И голос, такой безумно родной, знакомый, близкий, снова и снова провоцировал слезы, стоило только закрыть глаза. В такие моменты приходилось отворачиваться и запрокидывать голову назад, ибо слезы подступали без видимых на то причин. Горячему сердцу иногда нужно пускать кровь. Вот и здесь, наверно, нечто подобное.

Ира — это тот человек, который мне стал самым родным за эту короткую жизнь, за этот короткий этап насыщенных отношений. Не гоже так говорить, конечно, при живых родителях, тем не менее здесь отношения другого порядка. Родители — они есть, они изначально были. А здесь — я ее нашел, выбрал и прожил, пропуская через себя, отведя в сердце навсегда почетное место. Сегодня сексуальных отношений нет, а невидимая нить цела, соединяет и держит нас все равно близко друг к другу.

Не отрекайтесь, пожалуйста, никогда от тех, кого любили. Как мы не отреклись. Уходите вовремя, через силу, это позволит вам сохранить самое ценное.

После разговора о маме и брате, Ира рассказала, что вместе с мужем взяли в ипотеку квартиру в соседнем доме от того, где сейчас живут. Хорошая, просторная, двухкомнатная. Нужно делать ремонт, хотят с детской начать. Я похвалил, одобрил и порадовался. Я предложил найти людей для ремонта. Ведь хороший шаг, действительно укрепляющий любые отношения. Ира отказалась. Месячный платеж достаточно велик, я просил сказать мне, если хоть раз потребуется помощь. Ира предложила купить кофе, поэтому отправились до Макдональдса, вместе. 

Я выбежал из ТЦ в подносом и бумажным пакетом, Ира стояла у входа, раскачивая в коляске спящего Степана. Возвратились в парк, но присели уже на другой скамейке, под высокой березой. Ира пила кофе, я — чай и ел картошку, макая фри в соус. Мимо проходили редкие прохожие, иногда чуть шевелился в коляске Степан, а разговор уже шел про общих знакомых, их жизни. Я сидел, чуть обнимая правой рукой Иру, иногда прижимая, или поглаживая ее по плечу (почему она позволяла это?), и смотрел на пигментные пятна на ее лице, напоминавшие веснушки, которые появились после беременности. А зрачки отчего-то стали отдавать янтарем. Она стала другой, но это была все та же Ира, которую я знаю, помню и берегу в памяти.

Последние пол часа она рассказывала про роды, в деталях, почти поминутно. Я сам настоял на таком повествовании. Ира иногда волновалась, вздыхая, а я смотрел на ее пальцы, ногти, которые так хорошо знаю, которыми так часто играл, перебирая в маршрутках, электричках; которые видел на фото со свежим маникюром или покрытые шеллаком, когда присылала для оценки мне. Я не знал, кого благодарить за то, что я все еще могу побыть с ней. И я был благодарен ей за то, что она не была против встречи, словно зная, как это важно для меня. 

Разговор в очередной раз прервал звонок на мой рабочий телефон, я старался договорить поскорее. Время шло, положенные два с половиной часа прогулки кончались.

Ира рассказывала про одну из подруг, которая да данный момент осталась одна, осуждая ее, что ничего не делает для изменения ситуации. На мое предложение об интернет-знакомствах, Ира высказала мнение, что ничего из этого хорошего не получается, намекая при этом на меня и нас. Я спорить не стал, а в очередной раз подумал, что сильно балует меня жизнь. Настолько сильно, что даже у людей, с которыми у меня не сложилось, все равно все хорошо. С этими мыслями я взял бумажный пакет с пустыми стаканами и понес до урны. Я знал, что Ира смотрит мне в след, и у меня опять подступали слезы. Чертовы нервы, думал я. Совсем уже ни к черту. 

Мы шли в сторону ее дома, я решил немного проводить, насладиться моментом, все равно моя машина была в другой стороне. Впереди виднелась стела с двумя аистами, выйдя к ней, понял, что дальше мне провожать не стоит, нужно попрощаться именно здесь. 

— Ну как, дойдешь? Мне, наверно, дальше не нужно. Вдруг увидит кто?

— Да, здесь мне налево, через дорогу и дома. — сказала Ира, останавливаясь и поворачиваясь ко мне. — Давай только не пали меня. — Наверно, она намекнула на инстраграм.

Я подошел совсем близко, она прятала от меня взгляд, ни разу за встречу толком не посмотрев в глаза. Я обнял ее, крепко прижав лоб к своей груди, прикоснулся губами к голове со свежеокрашенными волосами, которые когда-то сам красил и меня начало бить. Ударяло снова и снова, сотрясая тело, напрягались жевалки, наполняя слезами линзы очков. Ира шептала мне, что все хорошо, у всех все хорошо, а я не понимал, что со мной. Ведь я все сделал правильно, все оказались счастливы, каждый получил того, что заслуживал. Два человека обрели любовь, дали жизнь еще одному славному. А я имею даже больше, чем заслуживаю — это счастье — наблюдать.

Почему тогда мне так тяжело? Я раз за разом шептал ей: «Прости. Прости. Прости!» Просил прощения за ее поздние приезды и ранние отъезды; за то, что мне не хватало ума быть рядом, ложиться спать вместе, а не на два часа позже; прощения за то, что так редко выбирался к ней, так мало было совместных походов куда-то; за эти сапоги с заплаткой; за то, что в момент расставания не поехал за ней.

Каждый беззвучный мой крик провоцировал лавину снега с вершины горы где-то далеко- далеко от того места где мы стояли. Горы, где Ира нашла утес, с которого шагнула во взрослую жизнь. Я был той горой, холодной, несокрушимой, неподатливой и безгранично одинокой. Моя правая рука лежала на ее руке, держащей ручку коляски. Теплая, мягкая, родная. Я то сжимал ее в своей сильнее, то расслаблял, имитируя удары сердца. Я спрашивал ее, увидимся ли мы еще. И тут же обещал приехать через пол года. Я просил на это разрешения и тут же прощения, что вообще хочу этого. А Ира не возражала. Она стояла, мудро давая эмоциям выйти из меня. Одно лишь сказала, что сама ко мне не поедет. Я сорвался на смех сквозь слезы, ведь этого и не требовалось.

Женщина в метрах двадцати явно не могла понять сути происходящего. Молодой мужчина, с девушкой, с коляской. Чем не счастливая семья на прогулке? Но общая картина не вязалась с содержанием развернувшийся сцены, да и салфетка в моей руке была явно лишней. Что за странное прощание у полноценной семьи?

Надо было идти, я медленно убрал руку. Ира толкнула коляску и бесшумно пошла вперед. Я сделал всего несколько шагов к машине и резко обернулся к ней, крикнув:

— Кисабаня! — она повернула голову со слегка смущенным выражением на лице. Я очень хотел вернуться, чтобы словно и не прошло этих лет. 

Я поднял к ней ладонь. «Пока!» — еле слышно сорвалось с моих губ.

Я первый раз в жизни прощался, словно навсегда.