Introduction

Нуар-Сити.

Тогда.

Несколько лет жизни в этом городе, полном измен, предательств и невинно пролитой крови, и ты легко начинаешь различать как минимум десяток оттенков черного. У коренных жителей счет идет на сотни. Данность, которую невозможно поменять, как отчаянные попытки маскировать свои эмоции сигаретами или привычку заливать алкоголем неугодные себе самому мысли. Ее можно только принять и жить с этим в полной гармонии.Гармония мрака для этого места естественна, потому что он сам и есть нуар. Писателям, живущим тут, ничего выдумывать не нужно, стоит лишь внимательно посмотреть по сторонам, ну или внутрь. Городские мифы могут быть заголовками криминальных хроник, а страшные небылицы, рассказанные пьяницами в ближайшем баре - чистой правдой. Этот город терпит оптимизма и абсолютно беспощаден как к своим улицам, так и к людям, его населяющим.

Это была чертовски трудная ночь для меня. Для всех нас, как выяснилось позже. Я уже надел свой плащ и выдвинулся в сторону выхода, дабы поскорее вернуться в свой дом, напиться и смириться с тем фактом, что это - только первый день длинной рабочей недели, как вдруг кто-то одёрнул меня за плечо. Я ожидал увидеть кого угодно, но только не человека, который является моим злейшим врагом. Опрятный и омерзительно правильный внешний вид и рост всегда позволял ему смотреть на людей свысока. В обоих смыслах. Но сегодня привычной надменность во взгляде и голосе не было. Сквозь твёрдые согласные поступало отчаяние, точно чьи-то глаза, смотрящие сквозь щель в заборе. Я так привык к его безупречности, что никак не мог смириться его состоянием. Я искал подвох, но так нигде его не нашёл. И вот я, словно последний ублюдок на земле, собираюсь с силами, дабы обдать этого негодяя волной собственной циничности и безразличия, как вдруг он сказал:"Хочешь выпить?" "Конечно" - сказал я.

Любой может купить мне выпить.

И вот мы уже сидим в баре, а слушаю его рассказ. По крайней мере, так он думал. В сущности, я думал лишь о том, что должно потрясти человека, чтобы он обратился к тем, кого презирает. Судьба, как известно, имеет скверное чувство юмора. На друзей времени нет, ровно как и самих друзей. Густой табачный дым моей сигареты не смог скрыть всю бедственность его положения, зато прекрасно скрыл мою отвлечённость от беседы. Уголёк на конце моей сигареты дрогнул и, падая, отразился пламенным светом в его пустующих глазницах.

Проснувшись утром, я думал, что хуже и быть не может. А потом раздался телефонный звонок. На другом конце линии звучал непонятный мне, но в то же самое время крайне знакомый женский голос. Сквозь плач я смог разобрать только реплики то ли про убийство, то ли про самоубийство. Я стоял на балконе и наблюдал, как бушует город за окном. В голове мелькали образы вчерашнего вечера, изредка перекликаясь с отголосками прошлого, давно запертого в самой дальней комнате моего сознания. Одни из тех воспоминаний, которые, сколько ни пытайся, не притупить ни спиртным, ни делами.

Несколько часов спустя я уже был на полпути к городскому крематорию, куда меня и пригласил заплаканный женский голос. Уже смеркалось. А темнота на этой земле, как известно, не несёт с собой ничего хорошего. Звуки проскальзывающих шин на светофоре и шмыганье носом случайных прохожих слились в единую какофонию, разбудив старый и почти забытый мною голос внутри. "Ты - всего лишь бой неидущих часов жизни, парень!" - голос всё никак не умолкал. Было уже совсем темно, когда я вошёл в здание, оставив стонущий от холода город снаружи. Подняв пустые от отстранён носит и непонимания глаза, я увидел её. Безукоризненный и проработанный до мельчайших деталей образ - не то, что ожидаешь увидеть в этом месте. Она долго молчала, пока наш немой диалог наконец не прервал местный врач, пригласивший меня в соседнюю комнату.

-Я сделал всё, что мог. Собрал его лицо, поправил тело.

-Ближе к делу, док.

-Сами всё увидите.

На столе лежало тело, ещё румяное, ещё похожее на человека. Это был он. В том самом костюме, в котором он был со мной в баре. Он был мёртв - мертвее не бывает. Позже полиция скажет, что этот случай - чистой воды самоубийство. В побеге от себя и от отчаяния он успел пролететь 16 этажей. Вопрос состоял лишь в том, как унять тихий голосок в голове, шепчущий о том, что мне надо радоваться? Что уж теперь моё злорадство оправдано по всем моральным меркам. Этот тихий голосок, бесспорно показывающий, что я проклят...

В мире, где даже враги оставляют тебя наедине с самим собой, не место хэппи-эндам. В этом мире жизни, полные отчаяния, отчаянием и кончаются. Труп в этой комнате доказывал это. Обычно ответы на волнующие тебя вопросы знают только мёртвые. И на этот раз мертвец был крайне разговорчив.

Нуар-Сити.

Сейчас.

Прошло долгих 5 лет с того дня, но город совершенно не изменился. Я тоже не изменился, а всего лишь стал тем, кем должен был стать. Ты собираешь мозаику и, собрав воедино все её фрагменты, видишь себя, собирающего ту же мозаику. Городской миф, ставший для меня реальностью.