Interview
Тревога - это у всех. Тревога - это под твои контролем. Тревога - это попей травок. В какой-то момент лет в 10 мне начало казаться, что это всё bullshit.
В 23 года я получила ответ - да, тревога в той или иной мере сопровождает каждого из нас. Но не каждого она доводит до той черты, где двигаться вперёд невыносимо, а жить дальше становится невозможно.
Когда мне было лет 5, моя бабушка решила, что негоже юной даме, уже умеющей читать и складывать десятками, не уметь завязывать шнурки. На самом деле, я не то что бы просила меня научить. В конце концов мама уже забрала меня из детского сада, где я плакала с самого утра ровно до тихого часа из-за дичайшего страха вступать в контакт с другими детьми. Так что теперь я выходила на улицу только в маминой компании. Да и обуви со шнурками у меня вообще не было, кроме красных башмаков, которые уже были тесноваты.
Бабушку я не очень любила, но она у меня всю жизнь была одна - даже с дедушкой по маминой линии я почти не была знакома. Так что вынужденное общение с бабушкой было неотъемлемой частью моего взросления. В общем, первый вид узла я освоила за полчаса, но вот с бантиками что-то не пошло. Бабушка заперла меня на балконе. Была ранняя осень, я сидела на стульчике с проклятым красным ботиночком на коленях. Без куртки. Но холодно не было, потому что замерзнуть невозможно, когда в истерике просишь впустить тебя в квартиру. Тем более, когда долбишь кулаками в запотевшее стекло пару часов подряд. Потом я смирилась. В конце пятого часа я подставила стульчик к краю балкона, встала на него и начала прикидывать, получится ли перекинуть ногу так, чтобы отсюда поскорее выпасть. Нога не дотянулась, хотя я пыталась. Я осознавала последствия падения с 12ого этажа, но, видимо, не осознавала возможный эффект попытки суицида в 5 лет. Это запустило какой-то необратимый процесс - я знала, что всегда можно выйти.
Дело было не в бабушке, хотя и в ней тоже. Она не психопат. Она, скорее, махровый тиран. Но проблема была в том, что я просто страшно не хотела жить. Я очень боялась любых людей и старалась ограничить свою жизнь мамой и книгами.
Когда мне исполнилось 8 лет, моя мама пошла на первое родительское собрание. Молодая школьная психолог Полина как раз принесла результаты психологического теста и спросила, кто родители Инны. Оказалось, что по шкале "тревожность" я набрала примерно 98% из 100. Полина была молодая, но крайне радеющая за дело специалист. Она сказала, что это достаточно странный случай: по результатам опроса "с кем бы вы отправились на необитаемый остров" я была безоговорочным лидером голосования среди класса, но сама себя оценивала катастрофически низко. Мы работали на семейных сеансах около полугода, и мне поставили что-то типа тревожного расстройства. Моя мама не удивилась, но расстроилась. Да что уж там. Маме сейчас 47, и она боится ходить на новую работу, потому что ее там наругают - это все для нашей семьи не в новинку. Но мама у меня прекрасная. Мне с ней очень повезло. Она сейчас часто слушает и с интересом мои псевдонаучные исследования на тему "ах, откуда эта злая боль" и горько вздыхает. Она считает себя виноватой, так что не дай Бог она это увидит. Нет, мам, не ты, я же говорила.
В 13 лет меня наконец-то меня прекратило выворачивать жёлчью от волнения перед школой каждый день. Это было большим достижением. Но только вот нормально засыпать, то есть без безответных просьб в адрес Вселенной унести меня от контрольной по математике в мир иной, я так и не научилась. Или вообще жить нормально. Я и сейчас не умею по большому счёту.
В 16 лет у меня появился парень. И анорексия. Мне казалось, что я ужасный человек, и должна исправить хотя бы свои ноги ради своих отношений. Занималась спортом каждое утро с 5 до 7 утра и питалась на 600-700 кк. И так года 2-3. Похудела на 20 кг за полтора года: с 55 до 35 кг при росте 164 см. Я очень сильно нервничала из-за ЕГЭ и своей жизни. Потом лет в 20 я более менее с этим справилась с пищевым расстройством, но это больше похоже на ремиссию, вызванную неспособностью контролировать свою жизнь. Калории считаю, но это приносит хоть какой-то порядок и количество адекватно.
В 18 лет мой парень изменил мне с лучшей подругой. Без секса, но все же. Я пролежала на кровати ровно 5 дней. Я не хотела вставать никогда. Хуже мне было только вот тогда с красными башмаками и прогулками на балкон каждый день. Тем же летом я поступила в МГИМО, но больше хотела умереть, если честно. Я даже забыла с расстаться с парнем (вот мы, кстати: unpublished) . Мы и сейчас вместе. Он держит меня за руку и зовёт по имени, когда я бью ногой в стену от злости на себя. Или в разгар панической атаки. Или когда я говорю, что ничего никогда не будет.
С этого ключевого экзистенциального момента - ну не каждый день такое случается, а с подругой я дружила 11 лет - я вообще начала забывать все болезненные моменты. Затем я перестала испытывать какие-либо чувства линейно - меня чаще накрывают неконтролируемые волны боли. Или маленькие, но болезненные всплески эйфории. При этом, когда я училась в вузе, боль не уходила ни на мгновение. Каждое чертово утро с понедельника по субботу (потом нас, слава Богу, перевели на 5дневку) я ехала на Проспект Вернадского, видела огни приближающегося состава, думая, что ещё немного - и я Анна Каренина. По большому счёту ничего не случилось. Но я знала, что если не вскочу с кровати в 5 утра, я рискую опять не встать в течение недели, двух, трёх. На каникулах я старалась сильно не вставать и не выходить. Встречи с друзьями стали так выматывать, что я обычно плакала по пути обратно. Моя тревожность побила все рекорды. Я перестала эмоционально воспринимать цвета что ли - ты видишь объект, но теряешь связь с его наполнением.
В 22 года я выпустилась из ВУЗа. Моя боль достигла пика, но того пика, где тебе стабильно и настолько парализующе плохо, что ты вообще не понимаешь, что вокруг. Теперь я хотела умирать долго и в мучениях. Периодически это сменялось приливами сил (без ухода боли), и в эти промежутки я успела "поступить" младшего брата в вуз и каким-то устроилась на работу в очень престижную иностранную юридическую фирму. Исполнила чью-то мечту, серьезно. Но, напомню, я то хотела умереть, а не вот это всё. При этом отношения с молодым человеком и друзьями были как бы на пике, но я ощущала только иррациональную пустоту. В итоге я проработала месяц, но так как за неделю в среднем я работала 60-65 часов, мне хватило до срыва. Нагрузки по 10 - 15 и иногда 19 рабочих часов я не вынесла ни морально, ни физически. Это был мой самый большой страх в жизни - подвести людей. Мысли о суициде стали абсолютно неконтролируемы даже по моим невысоким стандартам. Просто в процессе выполнения одного из заданий старшего юриста в первые же дни я заработала себе достаточно крупную (8,6 мм) грыжу поясничного отдела позвоночника. Спустя день я не могла сидеть без пронизывающей боли. Спустя 1,5 недели у меня отказала нога. Ещё две недели я доработала. А потом спустилась в свой собственный ад.
Я не помню ничего, кроме боли - физической (адской) и моральной. Мне выписали Мидокалм, от которого голова кружилась так, что я не могла встать. В какой-то момент я позвонила папе, который уже давно не жил с нами. Первые три минуты разговора я рыдала, не произнеся ни слова. "Дусик, это депрессия. Увольняйся." А папа то как раз был overachiever и гиперкомпенсатор в нашей семье. То есть звучала и правда плохо. Видимо, совсем плохо, раз он до сих пор не поднимает со мной темы карьеры и вообще целиком меня поддерживает во всем.
Примерно в это же время я попала к частному психиатру, с которым, к счастью, была немного знакома по МГИМО. Про суицидальные мысли, которые преследовали меня почти каждый день на протяжении 17 лет, я рассказала не сразу. Сейчас у меня нет диагноза. Да, немного похоже на БАР, но явных критериев нет. Да, похоже на затяжную депрессию, но мне помогал Стрезам, и я понемногу, шаг за шагом я научилась дышать без боли. Мне вообще очень полегчало, когда на мне перестали грузом висеть обязательства. Но это оказалось достаточно временно.
Да, я очень полюбила Hyperbole and a half. Там все очень чётко написано. Только у меня нет собак.
Короче, я бы хотела определенности. Это то ли тревожность, то ли что-то ещё. Хотя мне не так важна дефиниция, как шаги по устранению проблем. В последнее время мне очень плохо: я улетаю в эйфории и падаю в долины депрессии по щелчку пальцев Фаты Морганы, простите за высокопарность. Она как раз фея иллюзий, и это очень точное описание: весь мир теряет границы, а насильные попытки вытащить себя в свет выдают мне такие панические атаки и странные физические проявления, типа желание вырвать себе ногти, что я пока повременила. В итоге я за одну из таких недель приступа я разучилась связной устной речи. Я не могу писать, потому что меня не слушаются руки. Иногда мне хочется бежать, куда угодно, потому что уровень страха начинает зашкаливать, а волны тревоги начинают душить. Причём это может быть совсем-совсем внезапно. Я работала репетитором, но не знаю, как дальше. Пока отказываюсь от новых клиентов и жду начала сентября. Я люблю иностранные языки, хотя знаю всего 2. Я считаю, что лексика и грамматика формируют сознание. Мне это помогало когда-то. В английском как-то побольше лексики на тему "как не ставить стигму на людях". Ну и уж точно больше контента.
В какой-то момент в 2017 г. я будто запустила программу самоуничтожения и перешла на одну из крайних стадий "самоизоляция", потому что я правда не могу контролировать ни поступки, ни слова. К примеру, я не общаюсь вообще ни с кем, кроме своего молодого человека. Я пытаюсь ломать социальный барьер, потому что этот деструктив явно ведёт только к одному шагу с балкона. И спасибо Кате, что она создаёт такую площадку, где можно высказаться. Но что делать конкретно - не знаю. Я просто хочу, чтобы вы знали, что иногда людям вокруг больно. И были добрее, но при этом соблюдая свои чётко и заранее установленные границы.
Я сейчас перечитала и подумала, что, возможно, мыслями о суициде я нивелирую свою тревожность. Но это не объясняет эту постоянную боль. Ещё иногда мне, конечно, стыдно за свои мысли, хотя я понимаю, что это не моя вина. Но я стараюсь финансово помогать людям, которые борются за жизнь в рамках благотворительности.
Конечно же, нужно как-то жить и идти куда-то в этой жизни. В моменты / периоды / эпохи спадов и срывов мне помогает:
А) базовая нейробиология для типичного поверхностного ботана. Это помогает понять, что в фокусе нашего сознания находятся далеко не все происходящие внутри нас процессы и мы значительно преувеличиваем зону осуществляемого над собой контроля. Поэтому от души советую "Психологию критического мышления" Д. Халперн. Если мы уж cognitive bias не можем устранить, то что говорить о биохимических процессах? "Learning how to learn" на Coursera и подкаст Invisibilia (скорее, первый сезон, чем второй) идут в тот же список для тех, кто учит английский. Пишите мне, если что-то будет будет страшно интересно, но не совсем понятно с языком. А там правда интересно.
Минусы: нужно уметь читать. Я не всегда это умею делать. Серьезно. Иногда буквы не собираются в слова, и попытки заставить себя что-то сделать ведут к катастрофе, включающей в себя неконтролируемые вспышки агрессии. И это нужно принимать и пережидать.
Б) убираться дома и самоизолироваться от людей. Без комментариев. Поддерживаю чистоту дома и чистоту мышления. Но это очень радикально. В качестве подработки у меня была репетиторская деятельность, так что я могла позволить себе отстраниться от социума, но мне повезло. Не уверена, что больше могу себе это позволить.
Проблема в том, что я страшно мимикрирую под людей вокруг. Иногда перенимаю их повадки просто после одного разговора. После увольнения я внезапно поняла, что не знаю кто я. Я даже длинные онлайн тесты на Аспергера проходила (и да, результат положительный). Дав себе время побыть с собой, я стала спокойнее.
Минусы: В конце концов, это чистый паттерн самоубийц. А ещё иногда все же стоит практиковать общение. Чисто как базовое умение. А то можно в итоге быть, как я - мне теперь ещё страшнее вступать в контакт.
В) личная гигиена. Очень важно. По оказании первой психологической помощи пострадавшим в катастрофе необходимо удостовериться в том, что все базовые потребности по пирамиде Маслоу удовлетворены. И затем приступать к помощи. Спасайте себя - убедитесь, что вам комфортно.
Минусы: я вот срезаю ногти в ноль. Это странно и некрасиво, но мне помогает.
Г) дневник. Выглядит как таблица 12*31, где каждая ячейка - календарный день. Ячейка закрашивается цветом, обозначающим общую эмоциональную окраску дня. Рядом идёт отдельный график для каждого месяца, где по шкале от 1 до 20 я оцениваю несколько важных для бея параметров: грусть / тревогу / продуктивность / способность радоваться жизни и практиковать осознанность. Отмечаю панические атаки.
Минусы: нужно уметь писать и держать в руках ручку + купить тетрадь А4 и несколько карандашей. То есть ещё и из дома выйти
Д) чёткое планирование дня. Помогает не вписать туда суицид. Я научилась с этим жить, но иногда мне не хватает сил.
Минусы: Любое принуждение стимулирует участки мозга, отвечающие за боль. У меня пока низкие пределы толерантности к боли. Но я буду сильнее + иду с собой на компромиссы.
Е) Медикаменты. Пока не так испробовано, но в какой-то момент прямо-таки вытянуло.
Минусы: на уровне интуиции мне кажется, что психиатрия пока не раскрыла все нюансы наших болезней. И то, что мы сейчас понимаем как "тревожность", "депрессию", "посттравматическое расстройство" или "БАР" делится на намного большее число оттенков. И генезис - как внутренний, так и внешний - не так изучен.
Короче, я послушала подкаст Science Vs Antidepressants, начиталась про плацебо vs антидепрессанты, и теперь ещё яростнее поддерживаю сочетание лечения "внутри" и лечения "внешнего". Мне кажется, у меня было что-то такое, что можно и нужно проговорить, а не просто залечить. Я просто не нашла.
Ж) психиатр. Мне с ним очень повезло. Не откладывайте, если чувствуете, что что-то не так. Самое коварное в психических заболеваниях- тебе кажется, что это а) навсегда и не лечится б) так тебе и надо. А никто не заслуживает такого отношения к себе.
Берегите себя. Если вы это дочитали, то вам это точно нужно. Или вы со мной знакомы лично, и сейчас немного офигели. Не говорите только моим родственникам.
Tl;dr: боль есть, контроль потерян, диагноза нет.
Вы не одни. Я вас обнимаю.