Информатор

Глава 15

Гейсмар приехал в больницу в четверг к 8 утра и заглянул в приемную, где сидела Энн Штольц. Показания приборов вселяли оптимизм. Врачи прекратили введение барбитуратов, и Лейси медленно приходила в себя. Через полчаса медсестра сообщила Энн, что ее дочь очнулась.
— Я должен сказать ей про Хьюго, — произнес Майкл. — Побудьте с ней несколько минут, а потом зайду я.

Лейси еще не перевели из реанимации, поэтому Майкл не стал просить разрешения на посещение. Ее вид его поразил. Все лицо было одним сплошным кровоподтеком в порезах и ссадинах, распухшим так, что бедняжку было трудно узнать. Глаза превратились в щелочки, в них почти не были видны зрачки. От угла рта тянулась прилепленная пластырем к скуле эндотрахеальная трубка. Майкл осторожно дотронулся до ее руки и поздоровался.

Лейси чуть заметно кивнула и что-то пробормотала, на большее она была неспособна из-за трубки. Энн Штольц сидела рядом и утирала глаза.
— Как ты, Лейси? — задал глупый вопрос Майкл, тоже готовый разреветься. Вместо лица красавицы перед ним было кровавое месиво.
Она снова слабо кивнула.
— Я ничего не говорила, — шепотом предупредила Энн. Проскользнувшая в палату медсестра встала рядом с ней.
Майкл подошел ближе.

— У вас произошло лобовое столкновение, — заговорил он. — Ужасная авария, Лейси. — Он судорожно сглотнул, покосился на Энн и выпалил: — Лейси, Хюьго не повезло, понимаешь? Хьюго погиб.
Она жалобно застонала и сомкнула распухшие веки. Он почувствовал, как она сжимает ему руку, и, борясь со слезами, продолжил:
— Ты не виновата, понимаешь, Лейси? Совершенно не виновата.
Она снова застонала и с усилием покачала головой.

Появившийся в палате врач встал напротив Майкла и, внимательно глядя на пациентку, сказал:
— Лейси, я доктор Хант. Вы пролежали без сознания больше двух суток. Вы меня слышите?
Она снова кивнула и попробовала сделать глубокий вдох. Просочившаяся наружу слезинка задержалась на распухшей щеке.
Врач продолжил осмотр: он задавал короткие вопросы, показывал и просил сосчитать пальцы, заставлял ее смотреть на предметы в палате. Лейси реагировала неплохо, хотя с некоторой задержкой.

— У вас болит голова?
Она утвердительно кивнула.
Доктор Хант велел медсестре принести пациентке болеутоляющее.
— Можете поговорить еще несколько минут, — сказал он Майклу. — Только не про аварию. Понимаю, с ней жаждет побеседовать полиция, но пусть наберутся терпения, это будет еще не скоро. Посмотрим на ее самочувствие через пару дней. — Он попятился от койки и молча покинул палату.
— Нам надо кое-что обсудить наедине, — обратился Майкл к Энн. — Не возражаете? Мы быстро.
Энн кивнула и вышла.

— Лейси, — начал он, — у тебя был с собой в понедельник вечером телефон от КПДС?
Беззвучное «да».
— Он пропал. Телефон Хьюго тоже не нашли. Полиция обыскала твою машину и место аварии. Всюду шарили — ничего. Не проси объяснить, я не сумею. Но если в твой телефон влезут те, кому не положено, то приходится иметь в виду, что они смогут найти Майерса.
Она попробовала расширить заплывшие глаза и подтвердила его правоту чуть заметным кивком.

— Наши техники утверждают, что твой код доступа в этих телефонах никому не взломать, но мы должны быть готовы к худшему. У тебя есть номер Майерса?
«Есть», — означал ее кивок.
— В деле?
«Да».
— Прекрасно. Мы этим займемся.
В палату заглянул еще один врач с намерением осмотреть пациентку. Майкл понял, что с него хватит, хорошенького понемножку. Он сделал то, чего больше всего опасался, и решил больше не расспрашивать ее о случившемся в понедельник вечером. Наклонившись к ней, он проговорил:

— Мне пора, Лейси. Я скажу Верне, что ты поправляешься и думаешь об их семье.
Уходя, он видел, что она снова плачет.

Через час медсестры отключили вентилирование легких и стали снимать трубки. Показания приборов были в порядке. Утром во вторник Лейси то засыпала, то просыпалась, но к полудню беспамятство ей наскучило. Как ни слаб был ее скрипучий голос, он креп с каждым часом. Она разговаривала с Энн, с тетей Труди, с дядей Рональдом, которого раньше недолюбливала, но теперь оценила его преданность.

В реанимации было тесно, и когда состояние Лейси стабилизировалось, врачи, заключив, что опасность для ее жизни миновала, решили перевести ее в отдельную палату. Как раз в это время приехал Гюнтер, старший брат Лейси, ее ближайшая родня, не считая матери. Как всегда, о его появлении заранее оповестил его голос. Он заспорил в коридоре с медсестрой на тему о допустимом количестве посетителей в палате в конкретный момент. Правила предусматривали ограничение — три человека. Гюнтер высмеял этот пункт правил, к тому же он гнал без остановок из самой Атланты, сгорая от нетерпения повидать младшую сестренку; если медсестра недовольна, пусть вызывает охрану. На случай вызова охраны Гюнтер пригрозил вызвать своих адвокатов.

Обычно его голос предвещал неприятности, но сейчас он звучал для Лейси прекрасной музыкой. Она забылась и хотела рассмеяться, но это вызвало судорогу боли от головы до коленей.
— Вот и он, — сказала Энн Штольц.
Труди и Рональд напряглись, изготовившись к обороне.
Дверь палаты распахнулась без стука. Ворвался Гюнтер, преследуемый медсестрой. Он чмокнул мать, проигнорировал дядю с тетей и чуть не набросился на Лейси.

— Господи, сестренка, что они с тобой сотворили? — Свой вопрос он сопроводил поцелуем в лоб.
Она вместо ответа попыталась улыбнуться.
Оглянувшись, Гюнтер сказал:
— Привет, Труди, привет, Рональд. Попрощайся с Лейси, Рональд, тебе придется подождать в коридоре. Сестра Ретчед грозится вызвать охрану во исполнение дурацкого правила, действующего в этом захолустье.
Труди потянулась за своей сумочкой.
— Ну, мы пошли, — сказал Рональд. — Часа через два-три придем опять.

И они выскочили из палаты, довольные, что не задержались в обществе Гюнтера. Тот уставился на сестру Ретчед и показал два пальца.
— Мама — один посетитель, я — второй. Вы умеете считать? Законность восстановлена, теперь я попросил бы вас оставить нас в покое. Могу я поговорить с сестрой?
Сестра Ретчед тоже была рада ретироваться. Энн качала головой, Лейси хотелось смеяться, но она помнила, как это больно.

В зависимости от времени года и даже от месяца Гюнтер Штольц принадлежал либо к десятке наиболее успешных коммерческих девелоперов Атланты, либо к пятерке спекулянтов, ближе всего подошедших к грани банкротства. В свой 41 год он уже дважды побывал банкротом и был, похоже, обречен ходить по тонкой проволоке — любимое развлечение и даже смысл жизни некоторых девелоперов. В хорошие времена, при дешевых деньгах, он вовсю влезал в долги, маниакально строил и тратил так, словно этому никогда не будет конца. Когда рынок оборачивался против него, он прятался от банков и сбрасывал активы по дешевке. Середины для него не существовало, осторожность он презирал, экономию тем более. Когда все рушилось, он не переставал уповать на светлое будущее, а когда был на взлете, вспоминать тощие времена ему было недосуг. Атланта была обречена на непрерывное разрастание, и его призванием было нашпиговывать ее все новыми торговыми, жилыми и офисными комплексами.

Он еще не появился в ее палате, а Лейси уже услышала важную подсказку. То, что брат приехал посуху, а не прилетел на частном реактивном самолете, свидетельствовало о том, что он переживает не лучшие времена.
Едва не касаясь носом ее лица, он проговорил:
— Прости, Лейси, что я не приехал раньше. Мы с Мелани были в Риме. Я и так очень торопился. Ну, как ты себя чувствуешь, сестренка?

— Лучше, — проскрипела она. Вероятность того, что ни в каком Риме он не был, являлась весьма высокой. Ну, любит человек бросаться именами модных городов! Мелани, его вторую жену, Лейси не выносила и, на счастье, редко видела.
— Она пришла в сознание только сегодня утром, — подсказала со своего места Энн. — Ты появился как раз вовремя.
— Ты-то как, мама? — спросил он, не оборачиваясь.
— Нормально, спасибо за вопрос. Обязательно надо было грубить Труди и Рональду?

Даже в больничной палате некуда было деться от семейной напряженности. Гюнтер повел себя необычно: набрал в легкие воздуху и не стал огрызаться. Вместо этого он сказал, пристально глядя на сестру:
— Я прочел, что пишут. Какой ужас! Твой друг погиб? Не могу поверить, Лейси! Что случилось?
— Врач не разрешает ей разговаривать об аварии, — предупредила Энн.
Гюнтер посмотрел на мать и рявкнул:

— Плевать на врача! Я здесь, и если мне охота поболтать с родной сестрой, никто не смеет мне указывать, какие темы выбирать! Ну, что это было, Лейси? — вернулся он к допросу сестры. — Кто управлял второй машиной?
— Она еще не вполне пришла в себя! — взмолилась Энн. — Она с вечера понедельника лежала в коме. Пожалей ее, потерпи!
Но терпеть было не в правилах Гюнтера.

— У меня есть классный адвокат! — взревел он. — Мы засудим этого подонка, он у нас попляшет! Это же он виноват в аварии, верно, Лейси?
Энн выдохнула с максимально возможным шумом и вышла из палаты.
Лейси повозила затылком по подушке.
— Не помню… — разобрал брат ее хрип.
После этого она закрыла глаза и провалилась в сон.

За время ее сна Гюнтер вполне освоился в отдельной палате Лейси. Два кресла, тележку на колесиках, ночной столик без лампы и раскладной диванчик он расположил так, чтобы ему было удобнее работать на лэптопе, айпаде, с двумя телефонами и с кипой бумаг. Медсестра Ретчед пыталась возразить, но быстро уяснила, что любой ее писк вызовет истошный ор и град угроз. Труди и Рональд несколько раз заглядывали в палату с намерением справиться о состоянии раненой, но тут же шарахались с ощущением, что лезут куда нельзя. В конце концов Энн сдалась: объявила в конце дня обоим своим детям, что отлучится на день-два к себе в Клируотер, но скоро вернется; если Лейси что-то понадобится, пусть звонит.

Когда Лейси засыпала, Гюнтер либо не говорил по телефону, либо выходил в коридор, либо работал, как одержимый, на лэптопе, стараясь не нарушать тишину. Когда она просыпалась, он либо нависал над ней, либо обсуждал по телефону очередную близкую к срыву сделку. Он постоянно гонял медсестер и санитаров за кофе для него, а если те не подчинялись, то бегал вниз, в кафетерий, где кормили, по его словам, отвратительно. Осматривавшие Лейси врачи поглядывали на него с опаской, видя, что он будет только рад стычке. Никому не хотелось входить с ним в клинч.

Но на Лейси его энергичность оказывала живительное, стимулирующее действие. Он ее смешил, хотя она еще боялась смеяться. Один раз, проснувшись, Лейси увидела, что Гюнтер, стоя над ней, утирает с лица слезы.
В шесть часов заглянула сестра Ретчед с сообщением о завершении своей смены. На ее вопрос, каковы его планы, Гюнтер сурово ответил:
— Я останусь. Не зря же здесь стоит диван. Вы дерете столько денег, что могли бы заменить его на что-нибудь поудобнее. Даже армейская койка лучше этой развалины!

— Я передам вашу претензию руководству, — пообещала медсестра. — Увидимся утром, Лейси.
— Вот стерва! — сказал Гюнтер громко, чтобы услышала медсестра, еще не до конца затворившая дверь.
На обед Гюнтер накормил сестру мороженым и десертом «джелло», а сам держал пост. Они долго смотрели сериал «Друзья». Когда Лейси, утомившись, уснула, он снова устроился в своем импровизированном кабинете и принялся без устали рассылать электронные письма.

В палату весь вечер наведывались медсестры. Сначала Гюнтер ворчал, что они шумят, потом хорошенькая сестричка дала ему выпить снотворное, и он угомонился. К полуночи он уже храпел, растянувшись на диванчике, который раньше поносил.

В пять часов утра Лейси зашевелилась и застонала. Она спала и видела плохие сны. Проснувшийся Гюнтер гладил ее по руке и шептал, что все обойдется, что она опомниться не успеет, как вернется домой. Лейси резко очнулась, тяжело дыша.
— Что такое? — испугался он.

— Пить! — попросила она, и он поднес к ее губам соломинку. Лейси втянула воду, он вытер ей губы. — Я его видела, Гюнтер! Тот пикап, перед самым столкновением. Хьюго закричал, я посмотрела вперед, и меня ослепил яркий свет. Это все, дальше — чернота.
— Молодец! А помнишь какой-нибудь звук? Знаешь, как при столкновении. Может, взрыв подушки, она же ударила тебе в лицо?
— Может быть. Не уверена.
— Ты видела другого водителя?

— Нет, только яркий свет. Все произошло так быстро, Гюнтер… Я не сумела среагировать.
— Еще бы, где тут успеть! Ты не виновата. Пикап пересек осевую.
— Так и было, так и было… — Лейси снова зажмурилась. Гюнтер не сразу понял, что она плачет.
— Брось, сестренка, брось!
— Хьюго ведь не умер, Гюнтер?
— Умер, Лейси. Ты должна поверить, принять и перестать спрашивать, правда ли это. Хьюго больше нет.

Лейси плакала, и Гюнтер не знал, как ей помочь. При виде того, как сестра горюет о друге, у него разрывалось сердце. В конце концов она обессилела и забылась.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь