II

II

Андерсон разглядывал церковные картины и фрески, которые сотнями висели в каждом соборе. Даже среди старых фреск не было ничего такого, на чем он сосредоточил бы свое внимание.  Только здесь он заметил одну интересную особенность — возле каждого изображения была подпись. Первая церковная картина изображала лестницу, по которой взлетали и спускались ангелы, несущие покой и радость. Вторая картина изображала суд Бога над людьми, пытающимися лишить мир благоденствия. Третья картина , которую тоже можно было встретить часто — ангел с распростертыми крыльями. Когда Райан Андерсон рассматривал ангелов и богов, вокруг него неслись дети. Друг за другом гонялась лишняя дюжина сорванцов. Андерсон казался чужим здесь, как человек на луне.

— Четверг, - начал фразу падре Марио Вельд, - У детишек были занятия по Богословию, в сейчас должен был быть хор. Они бы с удовольствием спели бы. Я позвонил их родителям. Их должны забрать где-то в течение часа. Пускай погоняются, вам ведь не помешает?

Коп кивнул. Он поднял голову и обратил внимание на огромное распятие, которое находилось на пурпурных тканях на высоте в трех метрах от головы.

— А вы кто… Думается вы, иракцы, протестанты?

Серхан почувствовал нарастающую на лице улыбку

— Нет, мы Католики. Халдейская церковь - одна из восточнокатолических церквей восточно-сирийского обряда сирийской традиции со статусом патриархата. Мой язык богослужения сирийский, но за неимением лучшего, я слушаю латынь.

Андерсон был немного удивлён.

— Вообще, - Серхан поднял громкий бас, чтобы быть громче детей и его было слышно, - Католическая церковь восточно-сирийского обряда возникла в 16 веке, после того, как часть Церкви Востока приняла унию и объединилась с Римско-католической церковью. Мы много взяли у католиков, но вообще мы ближе к несторианству.

— Че.

— Несторианство возникло в Парфии. Историческая христианская церковь восточно-сирийского обряда, возникшая среди арамеоязычного населения Месопотамии в I веке. Это одна из древнейших церквей востока. Я вас удивлю, но существовал жёлтый крестовый поход тюрков – несторианцев против арабов.

Андерсон молчал и думал. Серхан улыбался. Он обожал шокировать глупых англиканцев тем, что существует гораздо больше церковных традиций, чем три основных. Ему нравилось погружаться в историю церквей востока. Он чувствовал родство с каждым убитым несторианцем в Китае седьмого века, дохалкидонским христианином Абиссинии, ассирийским верующим в единого бога. Он был ориенталистом от мозга до костей. Бородатый коп устал слушать про вещи ему не ясные и достал блокнот.

— Я тебя понял. Как звали органиста, - тот посмотрел в книжку, - Отто Вайс.

Марио кивнул. Он был печален из-за смерти коллеги

— Он кем был по национальности?

— Аргентинец

— Аргентинец?

— Отто не из общины. Он замена нашему органисту, который уехал домой на континент. Это было несколько лет назад. Нам был необходим музыкант и мы нашли Отто.  Хормейстер. Органист. Музыковед. Он уже живёт в Лондоне давно. Работал в большинстве крупных церквей.

— Вайс, хм, - он повторил без какой - либо уверенности. – Не слишком похоже на фамилии латиноамериканцев.

— Немец, - Сказал Серхан, - многие южноамериканцы имеют немецкое происхождение.

Андерсон удивился

— фашисты?

— Нет никак нет, - улыбнулся святой отец, - насколько я понимаю, семья Отто живёт в Аргентине с конца девятнадцатого века. Нацистом он быть не может.

— Я ничего вообще не понимаю. Вы униаты, он аргентинский органист. Что может между вами быть общего

— Бог, - сказал Серхан, - бог и тяжёлое прошлое, - с грустью произнёс Серхан, - каждый христианин в глубине души сочувствует беглецам. Отто Вайс – марксист, сторонник теологии освобождения. В годы аргентинской хунты он побывал в застенках 601-ого разведывательного батальона. Божья свита стала для него семьёй, которую он потерял в южной Америке.

Андерсон старательно писал в блокнот. Его бесило количество переменных и зацепок. Серхан же чувствовал, что Андерсон сумеет начать работать над этим делом. А если не сумеет, то сам Серхан возьмётся за дело.

— А в Лондоне у него была семья?

— Точно нет. Не было детей, жены, друзей.  – святой отец немного подумал, - он замкнутый, скрытый, аккуратный.

Мысленно Серхан представил психологический портрет аргентинца. По воскресеньям играл на органе. По четвергам учил детей петь. Друзей никогда и не было. Старый, худощавый, тихий. Фантом, который не раз видел пытки и смерть. Педантичный, строгий, возможно гениальный в музыке, но человек вероятно скверный. Успокой господь его душу.

Халдей внимательно слушал о том, что говорит Андерсон.

— У него были враги в мире!?

— Нет, не думаю – сказал святой отец.

— Политический след. Может его преследует хунта?

— Хунта появилась в 1976-ом. Он приехал сюда в 1980-ом, режим пал в 1983. Сейчас 2007. Хунта работает слишком медленно не думаете? Перонисты уже лежат в земле. Всё это произошло слишком давно и не стоит об этом вспоминать.

Андерсон все ещё писал. Серхан пересмотрел свои взгляды. Он понял, что его цель это защитить собор и поймать убийцу, который кровью осквернил его дом. Дом его духа. Его радовало то, что исполин не очень умен и неопытен. Им можно будет управлять и манипулировать. Но заберёт это дело даже не пенсии. Не смотря на обстоятельства. Голиафом легче управлять, чем своими бывшими коллегами. Всё было схвачено

— А как он тут оказался, - продолжал коп, - Как он мог быть фактически один в церкви ?

— Он пришёл пораньше. Пока он ждал детей, он играл музыку. Я в это время говорил с Серханом на улице. Больше не было никого. Я обычно заходил к нему. И сегодня зашёл поговорить.

— сколько было времени, когда вы заходили?

— 16:00. Он был мёртв, я испугался и позвал Серхана, он же бывший полицейский из убойного отдела. Думаю, он вам все рассказал. Я оставил его с телом, а сам позвонил в полицию.

Серхан осознал, что когда отец увидел тело, преступник был ещё в здании. А конкретно в коридоре. Если бы священник поднялся за Отто в 15:58, то они бы, наверняка, смогли бы столкнуться. Убийца был близок. Даже слишком.

Андерсон повернулся к Серхану.

— Что вы здесь забыли?

— Я организую несколько праздников, связанных с полицией. Через несколько дней Рождество. Я не хочу, чтобы дети сотрудников моего отдела остались без праздника. Отец Марио готов был мне помочь в рождественскую службу.

У него зазвонил мобильный телефон.

— Извините

Серхан отошёл в сторону

— Вас слушаю?

— Бенито Касарес.

— Где ты

— Двор собора

— Я на выход

Серхан вновь извинился перед Андерсоном и Марио, и вышел наружу, пробежав церковный неф и несколько коридоров он оказался на свободе. Бенито Касарес – лучший судмедэксперт отдела, специалист и профессионал. Старый ковбой из Доминиканской республики. В отделе его все звали Бенни.

Они встретились возле освещённой свечами двери. Они были уже в церкви, где и сдержанно пожали друг другу руки.

— Что думаешь? От чего умер?

— Я не знаю

На коренастом Бенни висел старый коричневый плащ. Цвет лица напоминал кофе с молоком, а волосы — терпкий ром. В лапах он держал учительский портфель, словно торопился на урок. Он был похож на учителя биологии.

— Ран нет?

— Не видел. Надо дождаться вскрытия. Но я ничего не заметил. Одежда цела.

— Кровь же есть

— Кровь есть, а ран нет.

— Есть мысли?

— Кровь может быть из носа, из уха, из рта. То есть она естественная. Или, например, рана есть, но под волосами. Там много сосудов, может много вытекать. А так не могу больше ничего сказать.

— Смерть может быть естественной? Например, болезни. Инсульт или инфаркт.

— Вполне возможно, - мулат усмехнулся, - но я ставлю сотню. Его убили. Мне надо только его вскрыть и я это докажу. К вечеру, я все смогу сказать, но не раньше.

Бенни немного сюсюкал из-за сильного акцента.

— Я не планирую ждать, - сказал Серхан, - Через несколько часов собор закроют и я не смогу вести расследование без улик.

— И что?

— Вот это вот все – мой дом. Ублюдок убил человека в моем доме.

— Когда тело увезут из храма, то оно не будет здесь. Когда здесь ты пёс и стражник традиции, то там ты уже будешь старым копом, который всем надоел.

— Ты позвонишь мне?

— Ладно, хорошо. Я не могу отказать. Но на документы не рассчитывай. Расскажу результаты в общих чертах.

Доминиканский эксперт в своих манерах попрощался, как испанец и ушёл с портфелем в руках. Серхан окинул взглядом неф, сверкавший в свете свеч. Четыре арки, обрамлявшие зал, картины с божьим смыслом, запах ладана, который стал ему бронёй. Кровь христианства, плоть традиции.

Он услышал чёткие шаги по лестнице. Муеноз скинул капюшон и повернулся к Серхану. По его взгляду было видно, что он что-то нашёл, что может изменить ход расследования полностью.

— След, - сказал криминалист, - след за трубами.

— След убийцы?

— Я думаю свидетеля. След 37-ого размера ботинка. Возможно убийца Карлик или например, кто-то из хора видел момент убийства. Он все видел.

 Он представил себе эту сцену. Один из мальчиков зачем-то идет к Вайсу. Видит убийство органиста. Прячется за трубами. Потом спускается назад. Он в шоковом состоянии и твердо молчит.

Серхан позвонил монаху Эмелю, старику, который нянчил юных прихожан.

— Дети в дворике?

— Родители уже приехали. Они собираются по домам.

— Планы изменились. Не выпускай детей из двора, пока я не поговорю с каждым из них и не опрошу, понял? Никто не должен выйти.

Серхан обратился к Муенозу

— можно просьбу?

— Да?

— Я буду опрашивать детей.