Художник

Резюме Яна Раухвергера, современного израильского художника, может впечатлить любого: персональные выставки в Тель-Авиве, Иерусалиме, Париже, Берлине и Москве; работы в коллекции Музея Израиля, в Тель-Авивском музее изобразительных искусств, в Третьяковской галерее, в частных собраниях в Израиле, России и США.

Детство

Отец мой, сам художник, не хотел, чтобы я рисовал. После первого класса меня даже решили перевести в специальную музыкальную школу и послали сдавать вступительные экзамены. После экзаменов я соврал маме, сказал, что меня не приняли, потому что не хотел расставаться со своей первой учительницей. Но расстаться все равно пришлось, так как в тот год началось совместное обучение девочек и мальчиков, и все классы были переформированы. От тоски и горя я начал рисовать. Рисовал я простые вещи: яблоко, морковь… Я завидовал мальчикам, которые мастерски изображали войну, которую еще все помнили, танки, самолеты, как-то у меня это не получалось. Потом учился в Киевской средней художественной школе.

Академия

Любого человека можно научить рисовать, а академизм легко может задушить художника в ученике. Нет у меня теплых воспоминаний о художественной школе. Те, которые говорят об умении рисовать в академическом смысле, на мой взгляд, на самом деле не понимают, что такое уметь рисовать. Вот учеба у мастера, общение с ним — это настоящая школа для молодого художника. Еще можно ездить по музеям и копировать работы мастеров.

Учитель

В юности, когда мне было 22 года, я пошел в сторону социального искусства. Довольно быстро мне показалось это неинтересным, я повернул к противоположному полюсу и стал искать себе учителя. Вейсберг учился живописи в мастерских художников, и, хотя его приняли в Союз художников в момент оттепели в начале 60-х, первая персональная выставка Вейсберга в Москве состоялась только после смерти в 1986 году. Я приехал в Москву из Киева специально к нему, и он даже не понял сначала, почему я обратился именно к нему, такому непризнанному нонконформисту. Два года он меня держал на расстоянии, не доверял, проверял, пока, наконец, не принял. Диалог с Вейсбергом у меня идет до сих пор… Это у молодых художников сейчас принято не помнить своих учителей: пишут, окончил Бецалель и все. Возник из пепла!

Молодым художникам

Я бы многое сказал, но кто меня послушает? Все хотят пробиться в дамки, чем раньше, тем лучше, еще до того, как во всех смыслах встанут на ноги. Я думаю, что это опасно, как опасно идти на красный свет. Все сейчас помешаны на этом. Берегитесь ранней славы. Это очень опасная вещь. Слышу ответный хор: ему в его положении хорошо советовать. Я всегда говорил, что лучше работать ночным сторожем, чем надеяться и ждать продаж картин. Кураторы вьются около студентов Бецалеля, выхватывают самых талантливых и запускают их в водоворот тщеславия и коммерции. Это приятно, это льстит, но как это подействует на дальнейшую судьбу? Я говорю о живописи. Если хотите добиться в жизни нескольких строчек в энциклопедии — это одно, если хотите состояться как художник-живописец — совсем другое. Шум, скандал — это другая специальность.

Рабочий день

Прихожу утром в мастерскую, приходит натурщица. Делать нечего, я усаживаю ее, готовлю фон, освещение, тут у меня окна со всех сторон и занавеси, плотные и полупрозрачные. Беру в руки кисть и палитру. Начинаю писать. Бывают и вечерние сессии. В выходные дни я тоже прихожу в мастерскую. Когда отдыхаю — слушаю музыку, читаю. С внучками хотел бы проводить больше времени, но не всегда выходит.

Чтение

Читаю русскую поэзию и прозу. Читаю книги на иврите, которые мне дарят авторы. Галит, моя жена, помогает немного. У меня был период, когда нечем было платить натурщикам, и подруга-коллекционер посоветовала приглашать поэтов, дескать, они обычно не ходят на работу и, позируя, могут продолжать обдумывать свои стихи. Так у нас появилось много друзей среди израильских поэтов и писателей.

Продажи и зрители

По поводу продаж: привыкнуть и спокойно брать деньги за то, что я сделал, уже получив в процессе работы максимальное удовольствие, взяло у меня время. По поводу зрителей: я никогда не стремлюсь удовлетворить чей-то вкус, сделать красиво или модно. К тому же, я думаю, что уже вырастил для себя некоторое количество зрителей. До переезда в Израиль в 1973 году я учил художников в России, и до сих пор делаю там выставки (включая персональную выставку в Третьяковской Галерее — прим.). Тут я тоже учил двадцать лет. Кроме учеников и коллег, есть у меня много друзей, которые по роду своей деятельности далеки от искусства, но любят и понимают его. Математики, например. Как это ни странно звучит, я думаю, что они наиболее близки к искусству. Как, например, мой давнишний друг, знаменитый математик Владимир Арнольд.

Вдохновение

Этого мгновения ждет каждый художник. Моя работа не оставляет меня ни на минуту, даже когда сплю, вернее засыпаю. Хорошие вещи, шедевры, могут возникнуть только на фоне беспрерывной работы. В Пушкинском музее, помню, я показывал Вейсбергу на неинтересные, на мой тогдашний взгляд, работы Рембрандта, портреты старичков. Он отвечал, что это очень хорошие работы, будничные каждодневные вещи — так создается искусство.

Источник

Людям, которые хотят купить произведения искусства

Все почему-то любят живопись маслом. Это дороже всего. На мой взгляд, лучше покупать рисунки — они ближе к художнику, он делает их для себя. Офорты дешевле живописи, но не хуже. Действительная проверка: хочется ли тебе возвращаться к картине, скульптуре или рисунку, смотреть подолгу, остается ли это навсегда с тобой.