Хроники

Глава 27. Исчезновение

– Вова! – что есть мочи орал я на весь луг, носясь по лагерю, не понимая что вообще происходит – Вовка! Друг! Беда случилась! Хорош прятаться! Ехать надо срочно!

Но тот упорно не отзывался. Я разрывался между необходимостью срочно найти друга и желанием поскорее выехать к Ольге.

– Твою мать! Воваааан!!!

Голос срывался и хрипел. Я побежал к ближайшей посадке – единственному месту, где он мог укрыться от глаз. Быстро осмотрев ее, и не найдя там никого, быстро вернулся в лагерь. Река! Бегом туда! Но там тоже никого…

Взглянув на часы, я отметил, что ношусь без толку уже больше получаса. Отыскав ключи от машины, открыл и нашел в салоне бумагу с ручкой. Какой-то атлас дорог, в бардачке – фломастер. Краем глаза заметил лежащий там же пистолет. Написал записку и оставил в палатке. Перенес в машину более-менее ценные вещи, кроме продуктов, палатки, спальников и теплой одежды. Завел джип и рванул в сторону Ольгиного поселка.

Я несся по трассе, в разы превышая допустимую скорость, лихорадочно прикидывал что же этой ночью произошло с дедом Прохором и куда так внезапно исчез Вовка. В голове не укладывалось ни одно, ни другое. Уже при подъезде к поселку, я увидел вдалеке машину с мигалками. ГАИ! Жму на тормоз, но скорость на столько высокая, что сбросить ее до разрешенной все равно не получается. Вспоминаю о том, что машина чужая, а доверенности на ее у меня нет! Но, на удивление, упитанный страж дорожного порядка, лишь взглядом и улыбкой провожает меня, даже не думая размахивать полосатым жезлом.

Подъехав к знакомому двору, обнаружил распахнутой настежь калитку и суетливо снующих туда-сюда старушек, сносящих из своих дворов различную посуду, продукты и табуретки. Оглядевшись, заметил Олю, выходящую из летней кухни. Она тоже заметила меня и, подходя, заплакала. Я обнял ее и попытался успокоить.

– Мне утром из милиции позвонили, сказали, что дедушку соседи обнаружили лежащим на полу с проломленной головой. Говорят, что упал и ударился об угол прикроватной тумбочки, – Оля снова заплакала, а успокоившись попросила: – Давай съездим в магазин, нужно продуктов на поминки купить и я тебе кое-что еще рассказать должна.

В дороге Оля немного успокоилась. С ее слов, милиция упорно настаивает на версии о несчастном случае: старик ночью встал в туалет, закружилась голова, не удержался на ногах, упал и ударился. Но она им ничего не сказала о том, что в доме был пулемет, которого сейчас нет. А также, исчезло двуствольное охотничье ружье «Тула» с патронташем, которое старик хранил еще с молодости. Документов, само собой, на все это добро не было, а значит грозило ей теперь большими неприятностями.

– Может быть, конечно, он и упал, но, думаю, ему явно кто-то помог. Меня совесть мучает, Сережа! Дедушку убили, а я не могу об этом сказать милиции.

– Оль, уверен, что если ты даже скажешь им про оружие, они все равно постараются замять это дело и списать все на несчастный случай. Кому нужен очередной «висяк»? Им просто не выгодно заниматься убийством какого-то девяностолетнего старичка, а тем более искать того, кто спер огромный старинный пулемет и не менее старинное ружье. Есть предположения кто это мог сделать?

– Ума не приложу. Дедушка был безобидным абсолютно. Да и в деревне у нас люди мирные все. Сереж, он в жизни мухи не обидел! Иногда, конечно, мог себе позволить немного почудить, но так, чтобы убить его за это… Вот только… – Оля умолкла.

– Что только?

– Помнишь, в тот день, когда вы с Вовой к нам приехали, мы еще все вместе обедали и какие-то люди ко двору подъезжали? Ну, мужа еще моего спрашивали…

– Да… На УАЗе?

Оля посмотрела на меня с удивлением и страхом в глазах:

– На УАЗе. А разве я говорила, какая у них машина была?

Я ехал молча, думая с чего лучше начать свой рассказ.

– Кто они? – не дожидаясь, железным тоном спросила Оля.

– Я не знаю кто, но они точно знают Вовку и явно его недолюбливают. Он клянется, что никаких общих дел с ними не имеет, но, если честно, мне в это мало верится. Вроде бы все, что он мне о них рассказывал – логично, и не несло в себе практически никакой серьезной опасности, только что-то подсказывает, что все не так просто.

Мы сидели в машине, припарковавшись у магазина, и я рассказывал ей все, что знал о Вовке и об этих четверых, а также об истинных причинах нашей поездки.

– Я музыкант, а он… Честно говоря, он мне так до сих пор и не рассказал, чем занимается.

– И тебя не удивляет то, что за полгода спившийся человек становится крепким богачом? О чем ты думаешь, Сережа? Здесь же как на ладони – криминал! Где можно взять столько денег всего за полгода?

– Я и об этом тоже думал. Догадок было много. Но он друг мне… Я хотел верить ему. Сначала, даже, предположил, что он клад без меня нашел…

– Сережа, какой к черту клад?! Что ты как маленький!? – она гневно жестикулировала и в глазах ее стояли слезы, – Разве будут человека убивать из-за какого-то дурацкого клада, который вы себе в детстве напридумывали?!

Оля расплакалась и я обнял ее за плечи, прижимая к себе.

– Боже, старика-то за что? – причитала она, – И где он теперь, Вова этот твой?

– Понятия не имею… С ним сегодня вообще история вышла странная. Я нырял с аквалангами, а когда всплыл, понял, что Вовки нет нигде. Искал его, но все без толку. Тут, как раз, ты позвонила и я к тебе поехал. Теперь еще и за него волнуюсь. Нужно ехать обратно, мало ли что там.

Выгрузив купленные продукты из багажника, и перенеся их в кухню, я собрался в обратный путь, но Оля настаивала на том, чтобы ехать со мной. Она решительно хотела пообщаться с Вовкой и я, чувствуя за собой чудовищную вину, просто не мог ей в этом отказать. Усаживаясь во внедорожник, мы услышали доносящиеся вслед обозленные голоса соседских старушек:

– О! Деда не успела схоронить, а вже с хахалем кудысь намылилась!

Вечерело. Мы ехали молча. Оля, отвернувшись к ветровому стеклу, откинула голову назад и закрыла глаза, а я никак не мог отвести глаз от ее изумительного профиля.

Выехав на трассу, и развернув машину в южном направлении, вдавил педаль акселератора в пол, однако выехав за пределы поселка, вновь заметил в сумерках припаркованную «девятку» гаишников. В свете фар мелькнул полосатый жезл, предписывая мне остановиться у обочины.

– Черт! – не сдержав, эмоций процедил я сквозь зубы, останавливаясь, – Тебя только нам не хватало!

Я опустил стекло. Круглое, красное лицо инспектора бесцеремонно заглянуло внутрь салона, заставляя меня отшатнуться сторону.

– Старший инспектор Гуляйло, – представился краснолицый, и добавил стандартную фразу – Документы, пожалуйста.

Я молча передал ему свои права и Вовкин техпаспорт. Тот, буркнул:

– Попрошу вас выйти из машины, – и не дожидаясь моей реакции направился с документами в руках в сторону своего автомобиля.

Нарываться на неприятности на чужой машине не хотелось, к тому же, он видел, как сильно я превышал скорость, когда несся сюда. Я вышел. Тот обернулся и вежливо пригласил присесть на пассажирское сиденье «девятки». Я предусмотрительно нащупал в кармане несколько купюр и выполнил его просьбу, прекрасно понимая с какой целью тот меня пригласил. За рулем сидел напарник, что-то очень увлеченно рассматривающий под собственным ногтем. Старший инспектор, тем временем, достал мобильник и принялся куда-то звонить.

– Что же вы, Сергей Владимирович, правила-то нарушаете? – спросил второй гаишник.

– Виноват, – говорю, – торопился очень. Готов искупить! – и протягиваю довольно внушительную сумму. Даже сам удивился на сколько внушительную! Я почему-то был уверен, что в кармане лежит не так много денег. Однако, не смотря на это, реакция инспектора была просто космическая, если не сказать хуже:

– Вы взятку мне предлагаете?

Я даже не понял смысла слов товарища слева, на столько они были невероятными в сложившейся ситуации! Неужели мало?

– Ну, что вы! – говорю, пряча деньги обратно в карман, – Нет конечно! Просто в руке держал. Составляйте пожалуйста протокол, я штраф оплачу.

– Штраф? – продолжал себя странно вести мой собеседник, рассматривая ноготь.

– Ну, да. Вы меня задерживаете, между прочим. Я нарушил, вы наказывайте. В чем проблема? Только давайте, пожалуйста, поскорее – я очень тороплюсь.

Сзади, светя фарами, подъехал и припарковался какой-то автомобиль.

– Вы ведете себя неадекватно, Сергей Владимирович, – как-то протяжно пропел тот.

– Интересно, в чем же выражается…

И тут у меня внутри все похолодело! Документы все это время находились у старшего инспектора, который вышагивал снаружи, а его напарник, сидевший с самого начала в машине, уже дважды обратился ко мне по имени и отчеству! Я рванул ручку двери, и выпрыгнул из машины, но тут же был свален на землю крепким ударом в затылок.

Глава 28. Птицеферма

Видимо, оглушили крепко, потому что сознание вернулось уже после того, как меня оттащили в сторону. Открыл глаза и не сразу понял где нахожусь. Жуткая головная боль мешала рационально мыслить. Я сидел на земле, прислонившись спиной к колесу какого-то автомобиля. Передо мной, на корточках восседал человек в камуфляже, лица которого я никак не мог рассмотреть в тусклом свете сумерек.

– Ну, здравствуй, земляк, – услышал я знакомый хриплый голос Михалыча, – Как говорится, вот и свиделись. Как ты?

– Тебе бы так… – проскрежетал я, – Где Оля?

– Да в машине сидит твоя Оля, что с нею станется? Пока ты себя ведешь хорошо, мы тоже не балуемся. И Вова твой у нас. Сейчас мы к нему и поедем, а то заждался тебя друг твой, совсем без настроения.

Он поднялся на ноги и скомандовал:

– Грузи его ко мне назад, сам – рядом садись. Ты в «Тойоту». Бабу пока не трогай.

Меня подхватили под руки и затолкали в УАЗ. Рядом уселся самый высокий из четверки. Михалыч вел машину.

– Ты, Сережа, главное не рыпайся и все будет хорошо. Мы люди деловые и плохо делать никому не хотим. Каюсь, друга твоего мои мальцы слегка помяли, но ты, как и я, тоже деловой человек – не спорь, я вижу – должен понимать, что просто так, ни за что, с людей не спрашивают. Вова много моих денег себе взял, а это не есть хорошо. За такое я мог бы и убить Вову, понимаешь? Но только интереса мне от этого никакого нет. Да и не зверь я, Сережа, чтобы так вот просто человека взять и как свинью прирезать. Я просто хочу вернуть себе то, что мне должен твой друг. Свое вернуть, понимаешь?

Он говорил медленно и очень спокойно, как с ребенком, как психиатр говорит с пациентом. От этого его речь звучала еще более внушительно и убедительно. Мне в ответ говорить ничего не хотелось – раскалывалась голова и сильно тошнило, но я собрался и с трудом выдавил:

– Сколько он должен?

– А вот это уже совсем другой разговор, земляк! Сразу узнаю делового человека! – оживился Михалыч, оглядываясь на меня через плечо, – Я бы, клянусь, сказал тебе сколько он должен, да, боюсь, что это все равно ничего не изменит. Понимаешь? Ты просто поверь, что много. Ну, как много? Ну, очень много! Вот представь себе очень много денег! Огромную такую кучу! Представил, Сереж? Так вот, Вова мне должен на много больше. Понимаешь?

– Может, хватит со мной как с дебилом говорить и скажешь, наконец, куда мы едем и что тебе от меня нужно?

– Ты не дебил, Сережа, и я это прекрасно знаю – задумчиво проговорил Михалыч, – Только с чего ты взял, что мне от тебя вообще что-то нужно? Я же тебе говорю, что мне всего-то и надо – вернуть мои деньги. У тебя их нет, значит лично от тебя мне ничего не нужно.

– Нами будешь его шантажировать? – усмехнулся я.

– Ну, зачем же так грубо-то? Я никого не шантажирую. Вова сам попросил тебя найти, поговорить он с тобой захотел. Вот мы тебя и пригласили, вот и едем к нему в гости. Хотя, если честно, мы тебя при любых раскладах нашли бы.

Долго петляя полями, мы, наконец, приехали к каким-то заброшенным одноэтажным баракам. Судя по большому количеству птичьих перьев и помета, перемешанных с весенней грязью, это была старая птицеферма. Из «Тойоты» вышла Оля. Она испуганно оглядывалась по сторонам, возможно, пытаясь найти в темноте меня. Подталкивая ее в спину, следом шел Генчик, с двустволкой на плече.

– Оля! – позвал я.

Она обернулась в мою сторону и закричала:

– Это они, Сережа! Это они дедушку убили!

Генчик в один момент снял ружье с плеча и с размаху ударил ее прикладом в живот. Оля согнулась пополам и присела на корточки. Я сорвался с места и рванул к ней. Генчик тут же направил на меня ствол:

– Стой, сука, убью в раз! – завизжал он.

Я не обращал внимания на его угрозы и продолжал бежать, не отдавая себе отчет в том, какой опасности подвергаюсь. Оля сидела, тяжело дыша и обхватив себя руками за живот. Из глаз обильно текли слезы. Я обнял ее и прижал к себе.

– Они дедушку убили. Это его ружье, Сережа. Это они… Нас тоже убьют, да?

– Даже не думай так! Все будет нормально. Сейчас все разрешится. Обещаю тебе!

Она немного успокоилась и я помог ей подняться на ноги.

– Слышь, фуфел! – заорал на меня Генчик, – Отойди на! Отойди от телки, говорю! Я тебе, падла, ща ногу прострелю! Слышь, на? Отойди, сказал!

Он перетаптывался с ноги на ногу, визжа и целясь в меня из старой «Тулы». Подошел Михалыч и тот сразу же заткнулся, но перетаптываться не перестал, хаотично переводя взгляд то на нас с Олей, то на Михалыча.

– Идем, земляк, не тронут больше твою девку. Я тебе говорю.

– Пошел! – скомандовал довольный Генчик

– Все будет хорошо. Скоро все закончится, – еще раз попытался успокоить я Олю, приложив ладони к ее влажным от слез щекам. Она чуть заметно кивнула, опустила глаза, а затем поцеловала меня в губы. Я прижал ее к себе и не хотел отпускать, но Михалыч за спиной снова поторопил:

– Земляк, успеете еще. Вы как будто прощаетесь! – он хрипло засмеялся, – Иди с другом своим перетри, может и надумаете вместе чего-нибудь правильного, а там, глядишь, и в ЗАГС с невестой поедете свадьбу гулять.

Генчик поддержал шефа хихиканьем. Я еще раз поцеловал Олю и медленно побрел в направлении барака, куда указывал Михалыч. Он по-приятельски похлопал меня ладонью по плечу и еще раз попытался убедить:

– Все с ней будет хорошо. Никто не тронет. Ты, главное, все делай правильно и все будут живы, здоровы.

– Старика-то за что? – с трудом сдерживая эмоции спросил я.

– А вот тут мы ни при чем, земляк! Я тебе говорю! – Михалыч для убедительности размахивал в воздухе указательным пальцем, – Мы в дом вошли, а он на нас с ружьем! Генчик за ствол его хватанул и вырвал из рук пушку, а дед сам на ногах не удержался. Вон, очкарика видишь? – он кивнул в сторону интеллигента, стоявшего поодаль, – Искусственное дыхание даже ему делал. Во как! Так что нечего нам предъявить по деду…

Мы вошли внутрь построек и, пройдя несколько метров длинным, темным коридором, остановились у массивной металлической двери. Михалыч с лязгом отодвинул ржавый засов. Оказалось, это был старый холодильник, в котором, видимо, хранили курятину. Внутри было очень темно и сыро. Мичалыч протянул мне коробок спичек. Я вошел и дверь за спиной с тем же с лязгом захлопнулась. Меня окутала сплошная тьма. Я зажег спичку и в мерцающем свете огня рассмотрел Вовку, сидящего в углу помещения на полу, прислонившись спиной к стене. Он грустно глядел на меня. Лицо было сильно распухшим от гематом, губы превратились в сплошное кровавое месиво. Я отбросил спичку в сторону и тихо заговорил:

– А я мотоцикл нашел в озере. Старый какой-то. Немецкий, наверное.

Вовка молчал. Медленно, стараясь не оступиться в темноте, подошел к другу и поджег следующую спичку. Вовка теперь сидел, глядя в пол. Я уселся рядом, сбоку от него. Спичка снова погасла и стало темно.

– Даже не знаю с чего начать, – низкий, невнятный голос друга эхом отражался от стен холодильника, было слышно, что говорить ему очень тяжело, – Боюсь, что ты меня не простишь, старик.

– А ты с самого начала начни.

Глава 29