Хроники

Глава 29. Исповедь

Вовка медленно и глубоко вздохнул.

– Я плохой человек, Серега. Много горя принес людям. Ты даже не представляешь сколько.

Я старался его не торопить, поэтому сидел молча и ждал, когда тот соберется с мыслями. Через минуту он продолжил уже чуть увереннее:

– Ты знаешь, что я после школы поступил в высшее военное. Закончил третий курс, ушел в отпуск, сняли квартиру с девочкой одной. Ленкой зовут. Любили даже друг друга… А потом понеслось. Лето! Я весь такой по форме, деловой, естественно, на понтах… Загулял! Бухал без просыху изо дня в день. Ленка не выдержала скандалов и вернулась к родителям. Деньги быстро закончились, хозяева из квартиры чуть не поперли. Решил на рынке подработать у азеров. Они полрынка держали – цветы, фрукты, сигареты. Ну, и наркота, естественно! А на это, ты знаешь, любителей всегда хватает – разлеталось все в раз. Подъем просто сумасшедший! Сказочная жизнь началась, мля… Каждый день новая проститутка, машину купил себе. Да не лишь бы какую, а «Мерседес». Из отпуска в училище, естественно, так и не вернулся. Отчислили. От военкомата нашего откупился, когда те на меня вышли. Ну, и понеслось! Свободу почувствовал! Участковый тоже был азерами этими подмазан. Безнаказанность сносила крышу по полной! Стыдно вспоминать что творил, Серый… Чуть сам на иглу не подсел. Дошло до того, что уже азеры эти начали меня тормозить. Вовремя спохватился, да только черные уже меня к делам не подпускали. Так, по мелочи работу давали… Ну, долги выбить или дань на рынке собрать с рабов.

Вовка в очередной раз вздохнул, собираясь с мыслями и похрустывая сжимаемыми кулаками.

– А как-то, под Новый год, вывезли в поля на двух машинах и предложили мне завалить одного барыгу. Я знал его, он на рынке с валютой шаманил и вечно какие-то терки с этими азерами у него выстреливали. Я, если честно, не вникал из-за чего они грызлись, но как-то раз чуть не попал под раздачу к его бойцам и с тех пор тоже считал его своим врагом. Поставили они его на колени со связанными руками, дали мне пушку и говорят: «Стреляй». Типа, предложили вернуть утраченное доверие. Я сначала отказался. Тогда эти суки ему пластиковый пакет на голову надели, на шее скотчем обмотали и говорят: «Если не убьешь, то мучиться будет долго. Выбирай!». Тот корчиться начал, извиваться, упал, орет в этом пакете, визжит! Я не выдержал и выстрелил.

С трудом верилось в то, что мне рассказывал мой лучший друг. Тот человек, который все это время беззаботно шутил и улыбался. Тот человек, который когда-то кричал: «Казаки – вонючки, у маньяка попа с ручкой!», вдохновляя дворовых пацанов идти пусть хоть и на маленькие, но подвиги. А темнота, в которой мы с ним тогда находились и его искаженная выбитыми зубами дикция, и вовсе создавали впечатление, что рядом со мной сидит совершенно другой человек. Вовка, тем временем, продолжал:

– Не знаю как, но попал ему точно в голову. Тот, конечно, в раз затих. Меня вырвало тут же. А эти суки посмеялись и давай подбадривать, шутить. Заплатили мне за этот выстрел столько, сколько я с роду в руках не держал. Снова наркоту мне доверили, только теперь не бегунком, а бригадиром стал, снова бабки завелись. Короче, вернулся я в дело. А делом этим всем заправляли два брата. Скоро обоих конкуренты прямо в их же офисах повесили и языки обоим вырезали. На их бабки сразу куча хозяев нашлось. Растащили все, как крысы, а мне и еще парочке таких же, как я, показательный суд устроили, и семь лет с конфискацией влепили. Благо, что отбирать у меня было нечего. Так, по мелочи: машину, технику какую-то… Через пять лет вышел и снова на мели. На работу устроиться просто не реально. Кто возьмет к себе бывшего криминала с таким прошлым? Только остались еще люди, которые помнили о моих старых «заслугах». Вышли на меня, предложили заказ – шлепнуть одного фраера, пушку дали и времени два дня. Первую ночь не спал, пил водку, думал. Следующей ночью в подворотне завалил его. Рассчитались четко, как обещали. Сумма порядочная. Позже появлялись заказы из других городов. Начались командировки. Скоро оформился как предприниматель и открыл небольшое производство. Обувь люди в цеху шили, на рынке сбыт наладил. Прибыли, как таковой, от этого предприятия не было, за то глаза любопытным замылил, никто теперь не сомневался, что бабки зарабатываю законным путем.

– И сколько ж ты народу со свету сжил? – механическим, непослушным голосом спросил я.

– Много, Серж… Очень много. Знаешь, я даже как-то раз сосчитать попытался, но понял, что если всех одновременно вспомню, то просто с ума сойду.

– Потому и в Бога не веришь, получается?

– Не знаю, друг. Может и верю. Только если он есть, я не понимаю, как меня до сих пор на этом свете терпит и откуда у меня такой друг, как ты?

Я не отвечал. Вокруг было темно и сыро, однако мне было жарко. Сердце выпрыгивало из груди. А Вовка все продолжал:

– Как-то вышли на меня люди иногородние и дали наводку. Поехал. Влез в дом к объекту, а там дети. Двое. Малыши, лет по пять-семь, не больше. Заметили меня, испугались, закричали. Я буквально на секунду замешкался и бежать оттуда. Думаю: «Гори оно все огнем! Завязываю!» А тут мне навстречу объект, я ему «на автомате» в лоб стреляю. Следом за ним – его жена. Я и ее тоже… Сзади детский крик, плач. Они видели все. Ушел. Вернулся к себе и в новостях прочитал, что убил хороших людей. У них семейный бизнес был, и практически всю прибыль они перечисляли детям, больным лейкемией. У них своих детей не было – сын умер от этой болячки, поэтому этих двух малышей из детдома забрали. Дети тоже болели чем-то, а те их вылечить пытались, но теперь у них шансов практически не оставалось – слишком большая сумма на лечение нужна была. Я запил и следующую неделю вообще не помню как прожил. Когда в себя пришел, узнал, что их родственники создали специальный фонд помощи этим двум малышам. Анонимно перечислил туда все бабки, которые накопил. Их должно было хватить и на лечение, и на безбедную жизнь в ближайшие несколько лет. Оставил все и вернулся в наш родной город, к матери. Вот тогда и забухал крепко... Мать скоро умерла. Я из квартиры все вынес, распродал все за бесценок, чтобы на бутылку хватало. Каждый день ждал, что сдохну, только смерть, сука, никак ко мне не торопилась. Напивался в хлам, становился на подоконник и вниз смотрел, ждал, когда равновесие потеряю. И, ведь, терял же! Да только все в квартиру падал, а не наружу. Хотя, один раз, все-таки, выпал. В сугроб свалился, пролежал всю ночь на морозе до утра и хоть бы хны! Проспался, встал и домой пошел дальше упиваться.

Вовка сделал очередную паузу. Я продолжал молчать.

– Так пару лет в угаре прожил. Пока ты не приехал. Я когда тебя в том подъезде увидел, то как будто… Как… – он никак не мог подобрать нужные слова, – Ну, будто и не было этих десяти лет, понимаешь? – Вовка шмыгнул носом. Он навалился плечом на меня и тихо всхлипывал. Я приобнял друга и по моим щекам тоже побежали слезы, но я старался их не выдавать.

– Я с тобой почувствовал, что вернулся в то время, когда я еще мальцом по чердакам лазил, в то время, когда мы с тобой одну девочку любили, когда не было у меня в жизни этого камня на шее, который я сам себе повесил! Ты мне жизнь вернул, Серый, только не оценил я этого…

Он снова отодвинулся от меня и в очередной раз тяжело вздохнул.

– Я, когда тебя на вокзале на поезд усадил, домой пешком возвращался вприпрыжку и встречным прохожим улыбался! Мне первый раз за много лет жить захотелось, понимаешь? Я прибежал домой и занялся уборкой! Старые детские фотографии наши на стенах развесил, чтобы хоть как-то заполнить пустоту в квартире. Ждал тебя, старик! Но шло время, а ты не появлялся. Нет, ты не подумай, я ни в чем не виню тебя, и то, что я тебе недавно высказал, спиши на нервное напряжение. Вообще не виню в случившемся никого, кроме себя… – он вздохнул, – Так вот, визитку твою я тогда потерял, еще неделю продержался и снова забухал. Вернулся, так сказать, в персональный ад со своими мертвецами и душевными муками.

Послышался лязг открываемой двери и помещение заполнил яркий свет фонаря. Я поморщился и прикрыл глаза ладонью.

– Ну, что, господа хорошие? Будем и дальше загорать или дела начнем решать? – послышался голос Михалыча.

– Еще несколько минут, – ответил ему Вовка.

– Хе-х! Ну-ну… – хмыкнул тот и снова захлопнул тяжелую дверь.

– Как он появился в моей жизни я тебе уже рассказывал. Не говорил только, что я с помощью него снова вернулся к старой «профессии». Крышу в нашем доме крыла бригада каких-то работяг, а люди Михалыча платили им за то, чтобы иметь возможность присутствовать там под видом рабочих. Делалось это для того, чтобы отследить одного человека, живущего в соседнем доме. С крыши открывался отличный вид на окна его квартиры. У них был заказ от кого-то на этого человека, и только охрана, которая везде сопровождала объект, не позволяла подобраться достаточно близко. Через две недели после того, как меня избили люди Михалыча, я пришел в себя и снова вернулся на чердак, только теперь уже трезвый и с ножом. Тот оказался хорошим дипломатом, к тому же был в курсе того, кто я на самом деле и чем раньше занимался. Он очень быстро убедил меня поработать на него и обещал хорошо заплатить. Я, почему-то, не задумываясь, согласился. Возможно, свою роль сыграл талант Михалыча убеждать. Мне слили всю информацию об объекте: когда он уезжает из дому, когда возвращается, где бывает в течение дня, с кем спит, кого любит… Короче, знания получил исчерпывающие. Его каждый вечер подвозили к дому. Один телохранитель сопровождал до квартиры, второй в это время ошивался у машины. Когда первый возвращался, оба уезжали и парковали машину в охраняемом гараже. Забирали утром точно также. То есть, вариант с взрывчаткой отпадал. К тому же, ликвидировать клиента необходимо было так, чтобы выглядело все как несчастный случай, иначе подозрения, несомненно, падут на заказчика.

Тут я вспомнил о взрыве в соседнем доме, о котором осенью смотрел репортаж по телевизору.

– Да ты должен был слышать о том взрыве. Вся страна о нем гудела…

– Слышал, – как можно холоднее сказал я, – ты Бреславского убил.

Друг, почувствовал металл в моем голосе и примолк, но собравшись с силами продолжил:

– В том то и дело, старик, что не убил, – и снова повисла пауза, – Не смог я. Ночью забрался к нему в спальню и встал у кровати с ножом в руках. Стрелять нельзя было, чтобы не поняли, что это убийство. Нужно было либо резать горло либо душить, а затем сжечь квартиру вместе с трупом. Понимаешь, я смотрел на него, а перед глазами плыли испуганные лица тех двух детей, приемных родителей которых я на их глазах убил. Долго стоял... Слишком долго и слишком непрофессионально. А он возьми, да и проснись! – Вовка нервно засопел, – Не буду я тебе рассказывать о чем мы с ним тогда говорили, только уже через несколько часов вся его квартира до тла сгорела от взрыва газа. Бреславский был к этому времени уже далеко за границей, а я сдавал в камеру хранения огромный чемодан, наполненный до отказа наличными долларами. Он тогда в Чили залег. Так что никаких жертв, на самом деле, от взрыва не было. Естественно, Михалыч был уверен, что я того убил, поэтому рассчитался со мной, как и обещал. На эти деньги купил небольшой действующий бизнес, и, как несколько лет назад с обувью, начал потихоньку отмывать там наличку Бреславского. И все бы ничего, да только объявился на днях этот самый «мертвец», которого я отпустил. Вернее, засветился он там, в Чили, а заказчик это как-то вычислил. И случилось это совсем незадолго до того, как мы с тобой за кладом выехали. Сейчас, говорят, его уже точно убрали, но чемодан с деньгами все еще у меня. И денег в нем много. Очень! Я и сам не знаю точно сколько их там.

Глава 30. Кощей

– Теперь Михалыч об этих деньгах тоже знает. Вот только, где они, никак из меня выбить не может, – он грустно усмехнулся, – потому и притащили тебя сюда. Сказать-то я ему не сказал, но обещал, что тебе все расскажу. Ты прости меня, Серый, но уж слишком сильно били.

– Ты все правильно сделал.

– Камера хранения на Южном вокзале, ячейка 237. Ключ на «острове свободы» аккурат на том месте, где ты ногу стеклом пробил, помнишь?

– Помню.

– Ключ и брелок бронзовые, сигнал дают хороший, не пропустишь. Мусора вокруг нет – я вычистил все. Или ты думал, что я металлоискатель и вправду для поисков клада купил? – Вовка снова усмехнулся, и закашлялся, – Что теперь с бабками делать – решать тебе. Они твои. Только учти, что с тобой обязательно кто-то из этих поедет, и смотри внимательно по сторонам – могут быть еще люди. Да, скорее всего, так и будет – обеспечат подстраховку… Надумаешь себе оставить – беги из страны и заляг где-нибудь. Денег хватит. Только не светись сильно, не трать большие суммы сразу. Для начала полгода в гостиницах перекантуйся, при чем в разных. Имя смени. За меня не думай, меня эти деньги все равно уже не спасут, не зависимо от того отдашь ты их Михалычу или нет, – он замолчал, задумавшись, а затем добавил: – И прости меня за все, друг.

– Боюсь, что меня эти деньги теперь тоже не спасут. Ни меня, ни Олю.

– То есть? Какую Олю? При чем здесь Оля?! – Вовка явно не ожидал такого поворота.

– Ту самую, у которой Михалыч, деда убил вчера ночью, когда тебя пытался разыскать.

– Как убил? – пробормотал он, видимо, не в силах в это поверить, – Как убил?! – теперь уже во все горло кричал тот, – Сука! Тварь! Порву!!! – но осознавая собственное бессилие, упал на пол и тихо шептал:

– Прости меня, Серый, прости друг. Знал бы, давно бы пулю себе в лоб пустил. Господи… Прости!

Со скрипом отворилась дверь и яркий свет вновь заполнил холодильник.

– О! Ну, вижу вы тут уже обо всем договорились, – довольно и очень доброжелательно пропел хрипящий голос Михалыча, – Идем, Сережа, а то мы тебя заждались. А Вова с Олей пока здесь подождут.

Я встал. Вовка, вытирая слезы, и кривясь от боли, тоже поднялся на ноги.

– Прощай, Серый, и прости еще раз, если сможешь, конечно, – он глядел мне прямо в глаза и в этот момент я понял, что говорю с этим человеком последний раз в жизни.

Я обнял его, тот застонал от боли – видимо, ребра были сломаны, – но тут же крепко прижал меня к себе, громко сопя носом у меня под ухом.

– Прощаю, брат, – сквозь комок в горле, выдавил я и Вовка еще сильнее сжал объятия.

– Ну, я, мля, сейчас расплачусь! – захохотал Михалыч, – Че вы все друг с другом прощаетесь-то? Я что вам тут, зверь какой? Это бизнес, друзья! Вы мне деньги, я вам жизнь. Все просто! И разошлись! Мне вас убирать никакого резона! Сами подумайте!

Я еще раз взглянул на Вовку и вышел.

– Ольга где?

– Чай с плюшками пьет! – вдруг завелся Михалыч, закрыв дверь холодильника и задвинув засов, – Ты за кого нас тут держишь? Объясни! Я твоему другу хорошие деньги заплатил, чтобы он работу свою сделал, а он, мало того, что не сделал нихрена, так еще и на бабки меня прокинуть решил! На хорошие бабки, Сережа, на большие! Так кто в этой ситуации не прав? Ну, объясни мне! А то вы тут все такие мудрые и хмурые, прощаетесь друг с другом, а я – Кощей злой, только и думаю, как бы вас всех со свету сжить, месть страшную затеял… Я деловой человек, Сережа! Бабки мои верните и гуляйте вальсом! Мне еще с вашими трупами возиться не хватало! Дурдом!

Он плюнул на пол и кивнул в сторону выхода:

– Шагай давай. Говорить с тобой буду.

В принципе, в его словах была доля истины. Какой резон нас убирать? Как свидетелей? Но свидетелей чего? Похищения? Так с теми деньгами в нашем коррумпированном государстве не проблема откупиться от такой нелепой статьи, которую, кстати, еще и доказать надо. Нанесение тяжких телесных? Вовка в милицию не сунется. Оля? Думаю, если не убьют Вовку, нас с Олей тоже не тронут.

– Он тебе сказал, где бабки?

Я промолчал.

– Знаю, что сказал. Поедешь с Генчиком. У тебя есть два часа, чтобы спасти друга и три, чтобы живой осталась подруга. Вопросы?

– Я сам поеду.

– Сам ты не поедешь. Не обсуждается. Еще вопросы?

– Я поеду один! – продолжал настаивать я.

– Земляк, тебе не кажется, что ты немного не в том положении, чтобы условия мне ставить? Или у девки пальцы на руках лишние? Так мы можем подправить! У нас Генчик мастер маникюра!

Я тяжело вздохнул и кивнул, поняв, что спорить с ним бесполезно.

– Я хочу с ней поговорить.

– Говори! Кто не дает? Только отсчет времени уже начался, не забывай.

Олю держали в другом холодильнике. Когда дверь открыли, она подбежала ко мне и, обняв, расплакалась.

– Ее-то для чего тут заперли? – обратился я к Михалычу.

– Тебя, сука, забыли спросить! – взвился всюду шатающийся за нами Генчик с «Тулой» на плече.

Михалыч же просто улыбнулся и постучал пальцем по циферблату наручных часов, грубо намекая на то, что время уходит.

Я тут же переключил внимание на Олю:

– Потерпи немного. Не долго осталось. Я уеду на час-полтора, не больше. Когда вернусь, заберу вас с Вовкой и все забудем как страшный сон. Потерпи пожалуйста!

Она часто заморгала, по щекам крупными каплями текли слезы. Я обнял ее еще раз, зарываясь пальцами в густые рыжие волосы, от пьянящего запаха которых кружилась голова.

– Слышь, надо было сначала этих в холодильнике закрыть! – резанул слух гогочущий голос Генчика, – Можно было бы даже видео снимать! Немцы бы на говно изошли от зависти!

В следующее мгновение, я, не отдавая себе отчет в том, что творю, развернулся на голос и, увидев скалящееся лицо Генчика, правой рукой наотмашь двинул в лицо. Удар пришелся точно в нос. Что-то отчетливо хрустнуло. Левый кулак уже добивал заваливающегося на бок противника в нижнюю челюсть. Раздался жуткий вой. В кулаках расплылась тугая боль.

– Уууууу! Сууууукааа! Тварь! Порву мразь! – вопил Генчик, сквозь рыдания, однако подниматься с пола не торопился, держась обеими руками за нос. На пол обильно стекала густая кровь.

– Хайло завали и скажи Славику, чтобы готовился ехать, – Михалыч, не отводя взгляда, зло смотрел на меня, но продолжал говорить с Генчиком: – Здесь останешься. Бабу стеречь будешь, – и расплылся в довольной улыбке.

– Если хоть один волос… – начал я, но закончить мне не дало колено Михалыча, исподтишка двинувшее в живот. Я согнулся пополам, а он наклонился, схватив меня а ухо и тихо прошептал:

– Еще раз, падла, что-то пойдет не так – я ее лично зубами порву! – и толкнув меня в затылок, добавил уже значительно громче: – Пшел, тля!

Генчик, скуля и держась за лицо, заковылял по коридору к выходу. Олю Михалыч снова затолкал в холодильник и запер на засов.

Славиком оказался тот интеллигент, который однажды вызвал у меня недоумение. Мне и сейчас было не совсем понятно, что его связывает с бандитами – его внешность и показное спокойствие совершенно не вязались событиями, в которые он сейчас был замешан. Хотя, учитывая то, кем оказался мой собственный лучший друг, удивить меня чем-то теперь было крайне сложно. Он сидел в Вовкиной машине на месте водителя. Меня заставили сесть рядом. На часах 00:22. Учитывая то, что часть времени я потратил на свидание с Олей, оставалось около ста десяти минут.

– Водишь хорошо? Ехать придется далеко, поэтому быстро. Может лучше я за руль сяду?

Тот ничего не ответил, молча заводя двигатель и абсолютно никак не реагируя на мой вопрос. Медленно развернул внедорожник, направляя его в сторону мерцающих вдалеке огней поселка. Теперь от меня и от этого, неизвестного мне человека, зависела жизнь двух любимых мною людей.

Глава 31. Сигарета