Хозяйка Дома Риверсов

— Ах, это, кажется… — Но на этот раз ему не удалось отыскать нужное имя в путанице собственных мыслей. — Ах… да-да!
Принц встал с колен и, подняв голову, с удивлением смотрел на отца.
— Это сэр Томас и лорд Бонвиль, — обратился король к жене. — Они были очень добры ко мне… очень.
— И как же они были к вам добры? — презрительно спросила Маргарита.

— Они постоянно меня развлекали, — улыбаясь, пояснил король. — Пока все это продолжалось, знаете ли, пока продолжался весь этот шум. Мы с ними играли в шарики. И я победил! Мне нравилось играть, и я совершенно не замечал весь этот шум.
Не слушая его, королева смотрела прямо на лорда Бонвиля. Он преклонил перед нею колено и тихо сообщил:

— Ваша милость, он очень слаб. Порой он даже забывает, кто он такой. Мы постоянно находились при нем, чтобы он не бродил повсюду и не мог бы нечаянно навредить себе. Знаете, он ведь может легко заблудиться, если за ним не следить, а потом ужасно расстраивается…
Маргарита в бешенстве вскочила на ноги и воскликнула:
— Да как вы смеете? Это король Англии! И он совершенно здоров.

Глаза Бонвиля расширились, и он тут же умолк, однако сэр Томас Кириелл, почти не обращая внимания на королеву и не слушая, о чем они говорят с Бонвилем, продолжал наблюдать за королем и вовремя успел поддержать его, когда тот вдруг зашатался и чуть было не упал. Сэр Томас заботливо усадил короля в кресло, с которого только что встала королева, и мягко возразил:

— Боюсь, ваша милость, наш король все-таки не совсем здоров. — Он помог Генриху устроиться поудобнее и продолжил: — Да ему ворона от сапожной щетки не отличить, ваша милость. Он сейчас очень далеко от нас, храни его Господь!
Королева резко повернулась к сыну, лицо ее побелело от сдерживаемого гнева.
— Эти лорды держали твоего отца, нашего короля, в плену, — ровным тоном сказала она. — Какой смерти ты хочешь для них?
— Смерти? — отозвался потрясенный Бонвиль.

А сэр Томас, по-прежнему державший руку короля, произнес, явно надеясь успокоить своего друга:
— Как же так, ваша милость! Ведь это мы уберегли короля от опасности. Нам было обещано прощение и полная безопасность. Сам король Генрих нам это обещал!
— Какой смерти ты хочешь для этих бунтовщиков? — словно не слыша его, повторила королева. Она не сводила глаз с сына. — Эти люди держали твоего отца в плену и теперь осмеливаются утверждать, что он болен!

Принц с такой яростью схватился за рукоять своего маленького меча, будто ему не терпелось собственными руками прикончить «этих бунтовщиков».
— Если бы это были простолюдины, я бы их повесил, — тоненьким детским голоском ответил он, очень отчетливо и старательно выговаривая каждое слово, как учил его наставник. — Но поскольку они лорды и пэры королевства, их следует обезглавить.
Тогда королева кивнул своим стражникам.
— Делайте, как велел принц.

— Ваша милость! — взмолился сэр Томас, но голос так и не повысил, чтобы не испугать короля, который цеплялся за его руку со словами:
— Не уходите, сэр Томас! Не оставляйте меня здесь одного с…
Генрих внимательно посмотрел на королеву, но так и не смог отыскать ее имя в лабиринтах своего затуманенного разума.
— Мы с вами могли бы снова поиграть, — добавил он, словно искушая своего друга столь увлекательной перспективой. — Вы же любите играть, правда?

— Ваша милость. — Сэр Томас ласково накрыл его ладонь своею, словно в дружеском теплом рукопожатии. — Просто расскажите ее милости королеве, что я заботился о вас. Ведь вы говорили, что нам следует оставаться с вами, и тогда мы будем в полной безопасности. Вы дали нам ваше королевское слово! Вы это помните? Не позволяйте королеве убивать нас.
Король выглядел смущенным.

— Я так говорил? — удивился он. — Ах, да, действительно говорил. Я обещал им, что они будут в безопасности. Э-ээ… Маргарита, вы ведь не причините этим людям вреда, правда?
Лицо Маргариты не дрогнуло, глаза ее были как лед.
— Ну что вы, — успокоила она мужа, — вам совершенно не о чем беспокоиться. — И тут же бросила страже: — Уведите их.
Не выдержав, я наклонилась к ее уху.
— Маргарет… он ведь дал им слово!
— Сразу трое дураков на мою голову, — прошипела она. И снова кивнула стражникам: — Увести.

На ночлег мы остановились в дортуаре аббатства Сент-Олбанс; за окнами виднелся замерзший сад, а вокруг аббатства, на улицах, все еще шло сражение. Раненых старались разместить в монашеских кельях или просто в амбарах; монахини заботились о них, перевязывали им раны, кормили, а монахи выносили тела умерших и хоронили их. Мне удалось устроить для Ричарда некое подобие «ванны», и он с удовольствием отмывался, выливая на себя целые кувшины воды. Он был ранен в правую руку; я промыла рану настойкой тимьяна, захваченной из дома, и хорошенько перевязала. Энтони, слава Богу, был невредим.

— А где же Джон? — поинтересовалась я. — Остался со своими кавалеристами?
Ричард спиной ко мне, чтобы я не видела его лица, вылез из бочки, расплескивая по полу теплую воду, и буркнул:
— Нет, не остался.
— Где же он?
Однако муж молчал, и это встревожило меня.
— Ричард, он что, ранен? Ричард? Он здесь, в аббатстве?
— Нет.
Мне стало страшно.
— Где же он? Он не ранен? Я должна пойти к нему. Я должна послать весточку Элизабет, я обещала ей.

Морщась от боли, Ричард обмотал вокруг талии простыню, сел у нежаркого огня и, еще немного помолчав, признался:
— Мне очень жаль, Жакетта. Джон погиб.
— Погиб? — глупо переспросила я.
— Да.
— Наш Джон? — снова переспросила я.
Ричард кивнул.
— Но ведь это его кавалерия прорвала оборону Уорика! Это их усилиями в первую очередь и была завоевана наша победа!
— Да, и Джон был впереди всех. Он получил удар копьем в живот и скончался.
Я рухнула на стул и промолвила:

— Это разобьет Элизабет сердце. Боже мой, он ведь совсем еще мальчик! Вот тебе столько раз грозила опасность, но ты всегда возвращался с поля боя почти невредимым.
— Это просто везение, — заметил он. — Джону не повезло, вот и все. Невезучий он был, храни, Господь, его душу. А ты что, заранее это знала?

— Нет, я никогда не заглядывала в их будущее, — с горечью ответила я. — И даже если мне что-то казалось, то я ничего им об этом не говорила. Я же позволила нашей дочери обвенчаться с Джоном, хотя, как ни старалась, ничего не смогла увидеть в их будущей совместной жизни. Ничего, только пустоту. Но это была хорошая партия, и я хотела, чтобы Элизабет удачно вышла замуж и была богата. Мне следовало бы предупредить ее, мне следовало и его предупредить. У меня порой бывают прозрения, а порой будто наступает полная слепота!

Муж взял меня за руку.
— Тут все дело в самом обычном везении или невезении, — сказал он. — Фортуна — богиня жестокая. Ты напишешь Элизабет? Я могу послать к ней надежного человека.
— Нет, я сама к ней поеду, — решила я. — Мне невыносима мысль, что она узнает о таком горе от чужого человека, а не от меня. Я поеду и сама ей все сообщу.

Сент-Олбанс я покинула на рассвете и поскакала напрямик, через поля. Один раз я переночевала в каком-то аббатстве, потом — в гостинице. Это было утомительное путешествие, а серые небеса и грязные дороги вполне соответствовали моему мрачному настроению. Я принадлежала к победоносной армии, мы выигрывали в этой кампании, но никогда прежде я не ощущала себя такой разбитой. Перед глазами у меня все время возникали те двое лордов, которые на коленях молили Маргариту о пощаде, и враждебное, злобное выражение ее лица. Я вспоминала, как ее сын, наш маленький принц, своим пронзительным мальчишеским дискантом велел обезглавить добрых, хороших людей. Я двигалась, точно слепая, едва различая, куда направляюсь, и чувствуя, что начинаю утрачивать веру.

Через двое суток я наконец добралась до Гроуби, но, когда уже въезжала в высокие ворота усадьбы Греев, больше всего мне захотелось оказаться как можно дальше отсюда. Элизабет сама открыла мне дверь и, как только увидела меня, сразу догадалась, зачем я здесь.
— Он ранен? — воскликнула она, хотя явно уже все поняла. — Ты приехала, чтобы отвезти меня к нему?
— Нет, мне очень жаль, Элизабет…
— Значит, он не ранен?
— Он погиб.

Я боялась, что она упадет в обморок, но она выдержала удар. Она стояла очень прямо и казалась мне очень высокой.
— Значит, мы опять проиграли сражение? — осведомилась она таким тоном, словно ей все равно, проиграли мы или выиграли.
Я бросила поводья подошедшему груму и распорядилась:

— Накормите и напоите мою лошадку, а потом хорошенько почистите ее скребницей. Мне уже послезавтра отправляться обратно. — Затем я снова повернулась к Элизабет: — Нет, дорогая, мы победили. Твой муж возглавил кавалерийскую атаку, которая и сломила ряды воинов Уорика. Джон вел себя очень храбро.
Она смотрела на меня, но от охватившего ее душу горя и отчаяния серые глаза ее казались слепыми.

— Храбро? И ты думаешь, ему стоило проявлять такую храбрость? Ты думаешь, что какая-то очередная победа в очередном незначительном сражении стоила его жизни?
— Нет, — честно ответила я. — Но впереди еще немало боев, и твоему отцу и Энтони придется снова в них участвовать. Судя по всему, этому не будет конца.
Элизабет кивнула и попросила:
— Ты не могла бы сама поговорить с его матерью?

Согласившись, я шагнула через порог в теплый полумрак Гроуби-Холла, понимая, что мне досталось самое худшее поручение на свете и сейчас мне придется произнести самые страшные слова, какие одна женщина может сказать другой: сообщить матери, что ее сын мертв.

Когда я вернулась в Сент-Олбанс, то обнаружила, что город почти опустел, лавки выпотрошены пожаром или бандитами, а двери жилых домов наглухо заперты. Жители городка пребывали в ужасе от армии королевы, которая с ее разрешения грабила всех подряд; ее воины унесли с собой все сколько-нибудь ценное и уничтожили запасы продовольствия не только в самом городе, но и на десять миль вокруг него.

— Слава Богу, ты благополучно вернулась! — Ричард помогал мне спешиться в переднем дворе аббатства. — Командовать такой армией — все равно что командовать собственным противником. Монахи покинули аббатство, жители бегут из города. Кстати, лорд-мэр Лондона послал за тобой.
— За мной?
— Он желает встретиться с тобой и герцогиней Бекингемской и обсудить одну проблему: можно ли Генриху и Маргарите без опаски въезжать в Лондон.
Я удивленно смотрела на него.

— Но как же так, Ричард? Лондон просто обязан принять короля и королеву Англии!

— Вовсе нет. И, пожалуй, лондонцы их обратно не пустят, — спокойно возразил мой муж. — Они наслышаны о том, что творится в Сент-Олбансе. Лондонские купцы не позволят такой армии и близко подойти к их складам, магазинам и тем более к их дочерям; уж они изо всех сил будут протестовать. Вот так-то. Тебе нужно всего лишь попытаться решить вопрос о том, пропустят ли они короля, королеву и их ближайшее окружение в Вестминстерский дворец на условии, что те разместят свою армию где-нибудь за пределами города и полностью ее обеспечат.

— Но почему это должна решать я? Почему не управляющий делами королевы? Или, допустим, духовник короля?
Ричард с горечью усмехнулся.

— Считай, что тебе выпала великая честь. Лондонцы никому не доверяют. Никому из военачальников Маргариты, никому из советников короля. А вот тебе они доверяют! Они еще помнят, как когда-то давно ты прибыла в Лондон молоденькой хорошенькой герцогиней Бедфорд. Они помнят, как ты вела себя в Тауэре во время мятежа Джека Кейда. И как ты вела себя в Сэндвиче, когда Уорик взял нас в плен. Видимо, они думают, что тебе можно доверять. И можно организовать твою встречу с герцогиней Бекингемской. — Он обнял меня за талию и прошептал, прижавшись губами к моему уху: — Ты в силах это сделать, Жакетта? Если нет, так и скажи, и мы тут же вернемся в Графтон.

На секунду я прислонилась к нему и тихо промолвила:
— Господи, как же меня тошнит от всего этого. От этих бесконечных сражений, от этих бесконечных, бессмысленных смертей. И если честно, я сильно сомневаюсь, что ей можно доверить английский трон. Я просто не знаю, что делать. Я размышляла об этом всю дорогу до Гроуби и обратно, но так ничего и не придумала. Я не знаю, в чем теперь заключается мой долг, я не вижу нашего будущего, я не знаю даже, как нам следует поступить завтра.

Лицо Ричарда помрачнело, но он ответил:
— Мой отец служил Дому Ланкастеров, я тоже должен ему служить, по моим стопам идет и мой сын. Но тебе, я вижу, это слишком тяжело дается, любовь моя. Если ты хочешь вернуться домой, то так и надо поступить. И королеве придется с тобой расстаться! Если Лондон откажется открыть перед ней городские ворота, то в этом будет виновата только она сама.
— Неужели они действительно могут не впустить королеву в ее собственную столицу?
Ричард кивнул.

— Народ Маргариту не любит. А ее армия попросту наводит на людей ужас.
— Неужели они не назвали больше никого, кто мог бы за нее заступиться?
Он усмехнулся.
— Нет, для этого годится только одна хорошенькая герцогиня.

— Значит, мне придется это сделать, — вздохнула я, преодолевая внутреннее сопротивление. — Лондон должен принять короля и королеву Англии. Что станется со страной, если ее столица закроет ворота перед законным правителем? Мы выиграли это сражение, Маргарита — королева Англии, и она должна иметь возможность войти в Лондон.

— В таком случае не могла бы ты отправиться прямо сейчас? — сказал Ричард. — Я полагаю, Уорик уже встретился со своим дружком Эдуардом Марчем, и теперь они направляются в нашу сторону. Пока не поздно, нужно спрятать короля и королеву в лондонском Тауэре и вновь завладеть столицей. Тогда им придется либо вступать с нами в переговоры, либо опять драться. Но удержать власть в стране нам необходимо.

Я мельком заглянула в конюшни. Кавалерийские кони в стойлах мотали головами; один из них принадлежал когда-то Джону Грею, но теперь — и навсегда — остался без своего хозяина.
— Хорошо, я готова выехать прямо сейчас, — решила я, и Ричард удовлетворенно кивнул.
Мне подвели свежего коня, и, пока муж помогал мне сесть в седло, дверь у нас за спиной приоткрылась, и на пороге появилась королева.

— Я знала, что вы согласитесь поехать, что вы поможете мне! — воскликнула она, одарив меня самой сладкой своей улыбкой. — Знала, что ради меня вы согласитесь на все. Мы должны войти в Лондон до того, как туда прибудет Эдуард с войском.
— Я постараюсь сделать все, что в моих силах, — произнесла я. — Как сегодня его милость король?
Она указал в сторону аббатства.

— Молится. Если бы войны выигрывали с помощью молитв, мы одержали бы уже сотню побед! И попытайтесь также убедить лондонских купцов прислать нам хотя бы немного провизии. Иначе я не смогу удержать армию от грабительских налетов. — И она, глядя на Ричарда, прибавила: — Я отдала соответствующее распоряжение, но офицеры не в силах с ними справиться.

— С ними и сам дьявол не в силах был бы справиться, — мрачно изрек Ричард и, положив руку мне на колено, посмотрел на меня. — Я буду ждать тебя, а Энтони я отправляю с тобой; он возглавит отряд твоей охраны, так что ничего не бойся.
И я увидела, что Энтони уже садится на коня, улыбается и приветственно машет мне рукой.
— Ну, тогда поехали, — велела я.
Энтони громко отдал команду, и наш отряд, покинув двор аббатства, двинулся на юг, к Лондону.

Мы встретились с герцогиней Бекингемской и ее маленькой свитой в нескольких милях от столицы. Я с улыбкой смотрела на нее, когда она недоуменно тряхнула головой, словно в знак того, что просто поверить не может в реальность нашей миссии; это действительно было в высшей степени странно — именно нам с ней убеждать лондонцев пропустить королевскую чету в их собственную столицу. На этой войне герцогиня потеряла сына и сразу как-то постарела, на лице пролегли морщины, и выглядела она утомленной. Она первой подъехала к Епископским воротам, где нас встречали лорд-мэр и олдермены. Они явно не желали впускать нас в город, не хотели позволить нам хотя бы через порог переступить. Герцогиня осталась в седле и сидела очень прямо; лицо у нее было как грозовая туча; а я спешилась и направилась к встречавшим. Лорд-мэр поцеловал мне руку, а олдермены, обнажив головы, мне поклонились, и я постаралась каждому улыбнуться. За спинами олдерменов маячили лондонские купцы и кое-кто из знатных горожан — как раз их-то мне в первую очередь и предстояло убедить.

Я начала с того, что король и королева Англии, а также маленький принц просят разрешения вернуться в свой дворец и в свою столицу. Неужели кто-то из них, спросила я, посмеет отрицать право короля, помазанника Божьего, занимать свой трон и спать в своей постели?

Они что-то обсуждали вполголоса. Понятие законной собственности служило для этих людей весомым аргументом — ведь им пришлось немало потрудиться, зарабатывая свое состояние и строя прекрасные дома для своих семей. Так могут ли они ущемить принца в праве гулять и играть в саду, принадлежащем его отцу?

— От этого принца собственный отец отказался! — выкрикнул вдруг кто-то из задних рядов. — Король Генрих не спал в своей постели и не сидел на своем троне с тех пор, как подарил все это герцогу Йоркскому! А королева и вовсе отсюда сбежала! Они сами свой дворец отдали, это не мы отняли его. Они сами виноваты, что скитаются за пределами столицы!

Тогда я обратилась к лорду-мэру, стараясь говорить достаточно громко и отчетливо, чтобы меня могли слышать и все те, кто стоял в каменной арке ворот и на прилегающих улицах. Я сказала, что уж лондонские-то женщины лучше других понимают: королеве следует воспитывать сына в родном доме, ведь каждая женщина, в том числе и королева, имеет право на свой собственный дом. А королю пора снова занять подобающее ему место и стать у себя в доме хозяином.

Когда я упомянула короля, кто-то в толпе засмеялся, а кто-то грубо пошутил насчет того, что король никогда не был хозяином не только в собственном доме, но и в собственной постели. Было очевидно: эти несколько месяцев правления Йорка породили в лондонцах мысль, что король Генрих никакой властью в стране не обладает и неспособен ею править, как, собственно, и уверяли всех йоркисты.

— Я бы послал королеве столь необходимое для ее армии продовольствие, — вполголоса промолвил лорд-мэр. — Пожалуйста, передайте ее милости, что это действительно так. У меня и повозки были готовы, да только выехать им не дали жители города. Они ужасно опасаются тех шотландцев, которых наняла королева. До нас тут доходили страшные слухи… Короче, в город их точно не впустят. Да и мне вряд ли разрешат отправить ее войскам продовольственный обоз.

— Люди уже бегут из столицы, — сообщил, шагнув вперед, какой-то олдермен. — Запирают дома и уезжают во Францию, хотя королева со своим войском еще только в Сент-Олбансе. Никого в Лондоне не останется, если она еще ближе к нему подберется. Герцогиня Йоркская отослала своих сыновей, Джорджа и Ричарда, во Фландрию, от греха подальше. Герцогиня Сесилия уже однажды сдалась на милость королевы, но сейчас клянется, что никогда больше этого не сделает. Нет, нашей королеве никто теперь не верит! И все до смерти боятся ее наемников.

— Нечего их бояться, — возразила я. — Кстати, как вы отнесетесь к тому, если королева разместит свою армию за пределами столицы? Могли бы вы при таком условии впустить королевскую семью со слугами и приближенными в Лондон? Вы ведь понимаете, что король и королева должны находиться в безопасности, в лондонском Тауэре. Вы не можете им отказать в этом.
Олдермен повернулся к своим спутникам, и они принялись оживленно спорить.

— Я обращаюсь к вам от имени короля Англии, — продолжала я. — Все вы давали ему клятву верности. И теперь ваш король требует всего лишь, чтобы вы позволили ему войти в его собственную столицу.

— Если сам король гарантирует нашу безопасность, — повернулся ко мне лорд-мэр, — мы пропустим в город королевскую семью и членов их ближнего круга. Но только не этих шотландцев. Король и королева должны пообещать: шотландцы останутся за городской стеной, наша столица не будет разграблена. В таком случае четверо из нас готовы прямо сейчас пойти вместе с вами к королеве и передать ей наше решение.

Энтони, все это время молча стоявший у меня за спиной, как и подобает командиру отряда охраны, услышав, что свое задание я выполнила, подставил мне сложенные руки, помогая подняться в седло, а потом придержал моего коня, заметив, что лорд-мэр снова направился ко мне, явно желая что-то обсудить со мною конфиденциально. Я наклонилась к нему.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь