Хозяйка Дома Риверсов

Сначала все действительно шло по плану. Ричард отбыл в Кале, расплатился с солдатами и доложил гарнизону, что король вновь обрел прежнюю силу и могущество и вполне успешно правит страной с помощью герцога Сомерсета. Дом Ланкастеров переживал новый подъем. Королевский совет единодушно выступил против герцога Йорка, которого совсем недавно все называли своим спасителем, и согласился собраться без него. Совет было решено провести в такой «тихой гавани», как Лестершир, где влияние королевы чувствовалось наиболее сильно; это было ее любимое графство и традиционное гнездо Дома Ланкастеров. Пребывание в Лестере давало лордам ощущение безопасности; однако мне, да и любому, кто способен был хоть немного пораскинуть мозгами, сразу стало ясно, что они попросту боятся лондонцев, злых языков сельского населения Сассекса и непредсказуемого поведения жителей Кента, родного графства Джека Кейда.

Трудно было заставить каждого действовать так, как того хочется совету; лордов и джентри необходимо было созвать и тщательно разъяснить им план действий. Нужно было сделать все, чтобы каждый понял: герцог Йорк получил по заслугам — и это несмотря на его верную службу Англии! — и любое его достижение носит негативную окраску. Теперь, когда он и его союзники были исключены из королевского совета, надо было настроить против него все население страны.

Король так медлил с отъездом в Лестер, что пришел проститься с королевой — Эдмунд Бофор по правую руку, а Генри Стаффорд, герцог Бекингемский, по левую, — только в тот день, когда уже должен был бы прибыть в Лестер. Его свита — в основном, представители знати — была одета, словно направлялась на прогулку, хотя некоторые все же облачились в легкие доспехи. Я смотрела то на одного, то на другого и не находила никого, кто не состоял бы в родстве с Ланкастерами или не был бы у них на жалованье. Это уже нельзя было назвать английским королевским двором, ведь прежде здесь служили представители многих знатных семейств, а теперь это был двор Дома Ланкастеров, и любого, кто к этому Дому не принадлежал, считали аутсайдером. А значит — врагом.

Генрих низко поклонился королеве, и Маргарита сухо пожелала ему удачи и благополучного возвращения.

— Я уверен, что все пройдет очень легко и мирно, — отмахнулся он. — Нельзя же позволять моему кузену Йорку без конца подрывать мой авторитет! Я уже приказал всем лордам-йоркистам незамедлительно распустить свои армии. Отныне им разрешено иметь при себе войско не более чем из двухсот человек. Двухсот ведь вполне достаточно, не так ли? — Он вопросительно посмотрел на герцога Сомерсета. — По-моему, двести человек — это более чем справедливо.

— Да, это более чем справедливо, — поддакнул ему Эдмунд Бофор, в личном войске которого было не менее пятисот человек, да еще имелась тысяча вассалов, которых он мог в любой момент призвать на службу.
— Итак, я прощаюсь с вами, дорогая, мы увидимся в Виндзоре, когда со всем этим будет покончено, — бодро произнес король и улыбнулся герцогам Сомерсету и Бекингему. — Надеюсь, мои добрые друзья и сородичи обо мне позаботятся и всегда будут рядом.

Мы проводили королевский отряд до главных ворот и помахали им на прощание. Впереди везли королевский штандарт, потом следовала королевская стража, затем — сам король в дорожном костюме. Он казался каким-то особенно худым и бледным на фоне двух своих фаворитов, находившихся по обе стороны от него. Когда они проезжали мимо нас, герцог Сомерсет, выразительно глядя на Маргариту, сорвал с головы шляпу и картинным жестом прижал ее к сердцу. И она под вуалью приложила пальцы к губам, посылая ему воздушный поцелуй. За королем и двумя герцогами ехали другие представители знати, за ними — представители джентри, а уж потом — отряд вооруженных воинов. Всего в свите короля было не менее двух тысяч человек. Все они тесным строем проехали мимо нас на мощных боевых конях, подкованных тяжелыми подковами; более мелкие, рабочие лошади везли различное имущество, а в самом хвосте стройными рядами топали солдаты пехоты; их догоняли отдельные опоздавшие воины.

Королева в Гринвиче не знала покоя, а вот ее двор чувствовал себя вполне уверенно и деловито шумел, ожидая новостей об успехах короля и его ручного совета. Сады, сбегавшие к реке, были прекрасны; как раз цвели вишни, и деревца были окутаны бело-розовым ореолом; а когда мы гуляли по берегу реки, вокруг нас танцевали целые облака бело-розовых лепестков, подобно теплому снегопаду. Маленький принц, весело смеясь, все гонялся за этими лепестками, но то и дело спотыкался и падал, и его няньке приходилось наклоняться и поднимать его, однако он не плакал, а тут же снова куда-то убегал, смешно перебирая толстенькими ножками. В полях близ реки еще покачивали светло-желтыми головками поздние нарциссы; зеленые изгороди вдоль дорог и в полях так и сияли белыми цветами, колючий терн тоже цвел вовсю, и на боярышнике бутоны готовы были вот-вот распуститься. У самой реки шелестели ветвями ивы, склоняясь над чистой водой, и в зеленой глади реки отражалась их молодая листва.

Мы по-прежнему часто посещали часовню, молились за здоровье короля и благодарили Бога за его выздоровление. Но королева была по-прежнему мрачна. Она не могла забыть того, как лорды из королевского совета посадили ее под замок и силой заставили ждать, пока спящий король очнется; заставили бояться, что ей никогда уже не видать свободы. Такого унижения она простить Ричарду Йорку не могла. И не могла быть счастлива в отсутствие того единственного человека, который всегда оставался с ней рядом, а в тяжкие месяцы ее плена вынужден был, как и она, томиться в плену. И вот теперь он покинул ее и собирался встретиться с их общим врагом. Она ни капли не сомневалась, что он вернется с победой, но без него попросту не способна была чувствовать себя спокойной и счастливой.

Маргарита каждый раз передергивалась, точно в ознобе, входя в свои покои, хотя в камине всегда жарко горел огонь, стены были укрыты яркими гобеленами, и последние лучи солнца светили в окна, согревая эти красивые комнаты.
— Лучше бы они туда не ездили, — повторяла она. — Лучше бы просто призвали герцога Йоркского в Лондон; пусть бы он здесь, перед всеми, держал ответ.

Я не стала напоминать ей, что Йорк пользуется у жителей Лондона большой любовью и уважением; гильдии мастеровых и купцы доверяют его спокойному здравомыслию — ведь они поистине процветали, когда Йорку удалось установить в столице и в стране мир и порядок. Пока Ричард Йоркский был лордом-протектором, торговцы могли без опаски отправлять свои товары по дорогам, да и налоги во время его правления были снижены.

— Ничего, они скоро вернутся, — успокоила я. — И, возможно, Йорк обратится к королю с просьбой о прощении, он ведь уже поступал так раньше. Тогда они вернутся еще быстрее.

Но тревога, владевшая душой королевы, стала охватывать и всех тех, кто ее окружал. Теперь мы обедали в покоях королевы, а не в большом зале, и придворные постоянно ворчали, что во дворце мало веселья, хотя король и поправился. Двор и впрямь стал иным — каким-то уж слишком тихим и молчаливым, словно замок заколдованного короля, на который наложены чары безмолвия. Королева на недовольство придворных внимания не обращала. Она призывала в свои покои музыкантов, которые тихо наигрывали на инструментах только для нее, и молодые фрейлины даже порой танцевали, однако в сложных фигурах танца были вынуждены обходиться без партнеров и зрителей и тоже скучали по привлекательным молодым людям из свиты короля. Однако вскоре Маргарита даже такие развлечения прекращала и приказывала одной из фрейлин читать вслух какой-нибудь роман, а мы шили и слушали. Например, нам читали историю о королеве, которая всю холодную зиму мечтала о ребенке и в итоге родила дитя, сделанное целиком из снега. Когда снежный мальчик стал взрослым, муж женщины взял его с собой в крестовый поход, и там на горячем песке бедный юноша растаял без следа, и они лишились своего единственного сына.

Эта убогая история почему-то пробудила во мне чрезвычайную эмоциональность; у меня возникло желание сидеть в тиши, лить слезы и вспоминать моих младших сыновей, оставшихся в Графтоне, моего дорогого Льюиса, которого я никогда больше не увижу, и нашего старшего, Энтони. В этом году Энтони исполнилось тринадцать, и теперь ему предстояло получить собственные доспехи, став оруженосцем у отца или у кого-то еще из достойных людей. Энтони как-то слишком быстро вырос, и мне так хотелось, чтобы он снова стал маленьким мальчиком, чтобы я могла повсюду носить его с собой, посадив на бедро. Эти мысли разбередили мне душу и заставили сильнее тосковать по Ричарду, мечтать о встрече с ним. Мы никогда еще так долго не жили порознь. И я очень надеялась, что как только с герцогом Йоркским будет покончено, Эдмунд Бофор позволит наконец Ричарду вернуться домой из Кале, и тогда наша жизнь потечет в прежнем русле.

Вечером Маргарита пригласила меня к себе, и я, войдя к ней в спальню, сразу подсела поближе, ожидая, когда с нее снимут тесный головной убор, облегавший голову и низко спускавшийся на уши, расплетут ей косы и расчешут волосы. Когда служанки удалились, она спросила:
— Как вы думаете, когда они вернутся домой?
— Через неделю? — предположила я. — Если, конечно, все пойдет хорошо.
— А почему что-то может пойти нехорошо?

Я покачала головой. Я не понимала, что ее так терзает, почему она не чувствует себя счастливой, почему все время так возбуждена и встревожена — с того самого дня, как весь этот план ей впервые разъяснил герцог Сомерсет. Я не понимала, почему этот дворец, в котором всегда всем было так уютно и комфортно, кажется ей таким холодным и пустынным. Я не понимала, почему она выбрала для чтения вслух именно эту историю о сыне и наследнике, который тает без следа, так и не успев обрести наследство.

— Не знаю, — ответила я и тоже отчего-то ощутила легкий озноб. — Но я очень надеюсь, что все будет хорошо.
— Ладно, я спать хочу! — сердито заявила Маргарита. — А утром мы отправимся на охоту и постараемся немного развеселиться. Вы сегодня плохая компаньонка, Жакетта! Ступайте к себе и тоже ложитесь спать.

Но спать я не легла, несмотря на ее приказ, хоть и согласилась, что сегодня и впрямь была для нее никуда не годной собеседницей. Я подошла к окну и широко распахнула деревянные ставни; передо мной расстилались луга, залитые лунным светом, и длинная серебристая лента реки, и я подумала: ну почему в такой теплый майский вечер мне так печально, так тяжело на душе? Ведь май в Англии — самый лучший месяц в году, да и муж мой вскоре ко мне вернется, и ему больше не будет грозить страшная опасность в осажденной крепости, как прежде, и король наш обрел теперь свою прежнюю силу и красу, а его враг вот-вот будет окончательно побежден…

А на следующий день, ближе к вечеру, мы получили поистине ужасные известия, хотя толком никто ничего не мог разобрать. Мы приказали привести гонцов к королеве и принялись их допрашивать; мы старались выяснить что-то у тех, кто после какой-то кровопролитной схватки был взят в плен; этих людей тоже привели в королевские покои, и мы, выслушав их невнятные рассказы о случившемся, срочно выслали несколько человек на разведку. Они устремились по северной дороге в сторону Сент-Олбанса, где герцог Йоркский, явно не собиравшийся покорно являться в суд и слушать, как его объявят предателем, собрал армию. Он требовал у короля отстранить от должности его, Йорка, врагов и взять управление государством в свои руки, дабы соблюсти интересы всего населения нашей старой доброй Англии, а не только Дома Ланкастеров.

Один из пленных поведал, что на узких улочках Сент-Олбанса творилось нечто невообразимое. Вроде бы кто-то поднял мятеж, но сам он не сумел понять, кто именно и на чьей стороне перевес, поскольку был ранен, и его попросту бросили, и никто даже не подумал ему помочь.
— Вот что сразу лишает простого солдата мужества, — проворчал он, одним глазом косясь на королеву. — Начинает казаться, что и лорду твоему нет до тебя никакого дела. Нехорошо это, когда лорд бросает своих раненых на поле боя!

Вскоре прискакал верхом очередной гонец с новостью, что началась самая настоящая война: король велел поднять свой боевой штандарт, и герцог Йорк двинулся в атаку, но атака эта была сорвана. Королева даже вскочила, в страшном волнении прижимая руку к сердцу. Но к вечеру вернулся тот гонец, которого мы посылали в Лондон, и сообщил, что, судя по тому, что он успел увидеть на улицах, главный бой разразился между сторонниками герцога Сомерсета и сторонниками графа Уорика. Армия Уорика с боем прошла через пригороды, преодолевая невысокие садовые ограды, курятники и свинарники, и добралась до центра города, обойдя баррикады и появившись с той стороны, откуда их никто не ждал. Они обрушились на войско Сомерсета как снег на голову и повергли его в беспорядочное бегство.

Королева металась по своим покоям вне себя от бешенства. Сил ждать новых сведений у нее не было; она прямо-таки сгорала от нетерпения. Фрейлины жались по углам и помалкивали. Я остановила в дверях няньку, которая привела маленького принца, и сказала Эдуарду, что сегодня поиграть с мамой он не сможет. Нам совершенно необходимо было понять, что там происходит, мы никак не могли уяснить для себя истинное положение дел. Королева послала еще гонцов в Лондон, а троих отправила в Сент-Олбанс с личным письмом герцогу Сомерсету. После этого оставалось только ждать. Ждать и молиться за нашего короля.

Наконец, когда уже совсем стемнело и слуги начали зажигать свечи, тихо переходя от одного канделябра к другому, стража, распахнув двери, провозгласила:
— Королевский гонец!
Маргарита вскочила на ноги, и я тут же подошла к ней. Ее била легкая дрожь, но на лице читались только спокойствие и решимость.
— Идите сюда и докладывайте! — велела она гонцу.
Тот, широко шагая, направился к ней, снял шляпу, преклонил перед нею колено и произнес:

— Его милость, наш король Генрих, распорядился передать вам это.
И он разжал ладонь и протянул кольцо. Маргарита кивнула мне, я выступила вперед и взяла кольцо.
— Что же еще король велел передать мне?
— Его милость, наш король, желает вам здравия и посылает свои благословения принцу.
Маргарита молча кивнула.

— А еще он велел передать, что пребывает в отличной компании — весь вечер с ним рядом его ближайший родственник герцог Йорк; и вместе с ним его милость, наш король, намерен завтра вернуться в Лондон.
Королева так долго не решалась выдохнуть, что теперь воздух выходил у нее из легких со странным негромким шипением. А гонец продолжал:
— Наш король заклинает вас, ваша милость, хранить доброе расположение духа; он уверен, что Господь все устроит, и все будет хорошо.
— А что же сражение?

Гонец быстро на нее посмотрел.
— Его милость ничего не приказывал передавать относительно исхода сражения.
Прикусив нижнюю губу, Маргарита уточнила:
— Что-нибудь еще?
— Да, король просил, чтобы вы, ваша милость, и все придворные возблагодарили Господа за его сегодняшнее спасение от страшной опасности.
— Мы непременно так и поступим, — спокойно промолвила Маргарита.

И я была так горда тем, как сдержанно и достойно она ведет себя, что даже ласково погладила ее по спине. Она тут же повернулась ко мне и прошептала:
— Задержите его, когда он выйдет отсюда. Ради всего святого выясните, что там происходит. — Затем она повернулась к своим дамам и по-прежнему ровным тоном произнесла: — Я прямо сейчас направлюсь в часовню и помолюсь Господу за спасение моего мужа и нашего короля; вы все можете пойти вместе со мной.

И она впереди всех двинулась к часовне, так что придворным осталось только последовать за нею. Гонец тоже пристроился было к процессии, однако я ухватила его за рукав и оттащила назад, словно норовистую лошадь, желавшую бежать за стадом. Тем самым я предупредила любую возможность для кого бы то ни было перехватить столь важный источник сведений.
— Что там происходит? — резким тоном осведомилась я, сразу взяв быка за рога. — Королева хочет знать.

— Я передал донесение именно так, как мне было приказано, — упрямился он.
— Я не о послании, глупец. Что там на самом деле происходит? Что случилось сегодня? Что именно видели вы сами?
Он покачал головой.
— Я видел лишь не особенно ожесточенную стычку; все происходило прямо в городе — на улицах, во дворах, в пивных. Это больше напоминало драку, чем сражение.
— А короля вы видели?
Он осмотрелся, словно боясь, что его могут подслушать, и тихо сообщил:
— Король ранен стрелой в шею.
Я охнула.

Гонец подтвердил свои слова кивком; глаза у него тут же стали круглыми от ужаса.
— Где же была его свита? — в гневе воскликнула я. — Как король мог оказаться без охраны, без защиты?

— Это все потому, что граф Уорик расставил своих лучников на боковых улочках, и в садах, и в каждом переулке, но вот по главной улице он свои войска как раз и не повел, хотя именно этого все ожидали. Никто не был готов к тому, что он использует такой хитрый маневр. По-моему, никто никогда к такому способу не прибегал, собираясь атаковать.

Сердце у меня билось так, что мне даже пришлось прижать к груди руку. Но в душе моей теплилась и радость: я точно знала, что мой Ричард нынче в Кале, а не в охране короля, которую истребляют сейчас люди Уорика, точно убийцы выныривая из каждого закоулка.
— И все-таки, где же была королевская охрана? — допытывалась я. — Почему они не заслонили короля собой?

— Так они же все и полегли возле него, а остальные и вовсе разбежались, — пояснил гонец. — Я сам видел, как это происходило. Когда погиб герцог…
— Герцог погиб?
— Был сражен на пороге таверны.
— Который из герцогов? — потребовала я уточнений, уже чувствуя, как слабеют мои колени. — Кто из герцогов был сражен на пороге таверны?
— Сомерсет.
Борясь с нахлынувшей дурнотой, я даже зубами скрипнула.
— Герцог Сомерсет мертв?
— О да! А герцог Бекингем сдался.

Пытаясь привести мысли в порядок, я тряхнула головой.
— Неужели герцог Сомерсет погиб? Вы уверены? Вы точно это знаете?
— Собственными глазами видел, как он упал возле таверны. Он там прятался. Но сдаваться отказывался. Он бы наверняка прорвался со своими людьми — думаю, он надеялся продолжить сражение. Да только его прямо на пороге срезали…
— Кто? Кто его срезал?
— Граф Уорик.
Я молча кивнула; я хорошо помнила, какая смертельная вражда между ними существовала.

— А где сейчас король? — спросила я.
— Его удерживает у себя герцог Йоркский. Сегодня они, наверно, отдохнут, соберут раненых, ну и, конечно, пограбят всласть. Они и сейчас там вовсю орудуют, так что весь Сент-Олбанс будет разрушен и разграблен, можно не сомневаться. А завтра они, скорее всего, прибудут в Лондон.
— И король в состоянии перенести дорогу?
Я так боялась за Генриха: ведь это была его первая битва, и он был ранен, и там, если верить свидетелям, творилась самая настоящая резня!

— Он войдет в Лондон во главе торжественной процессии, — невесело усмехнулся гонец. — Со своим добрым другом герцогом Йорком по одну руку и с Ричардом Невиллом, графом Солсбери, по другую. А сын графа Солсбери, молодой граф Уорик, герой сражения, будет ехать впереди, держа в руках меч короля.
— Какая еще торжественная процессия?..
— Процессия победителей. Ведь некоторые действительно считают себя победителями.

— Йорк захватил короля, йоркисты будут всем демонстрировать его меч и так собираются явиться в Лондон?
— Да. И его милость король хотел надеть корону, чтобы все видели, что он жив, здоров и пребывает в здравом уме и твердой памяти. Они намерены проследовать в собор Святого Павла, и там герцог Йорк собирается снова короновать короля.
— Короновать? — чуть не закричала я; я уже дрожала всем телом.

Коронация — священнейший момент правления. После нее правитель показывается своим подданным в короне, как бы говоря, что отныне вся власть в государстве принадлежит ему. Но на этот раз все будет иначе, и всему миру станет ясно, что Генрих свою власть утратил. Согласившись на повторную коронацию, он даст понять всем, что на самом деле корона в руках у герцога Йорка и тот просто позволил ему ее надеть.
— Он действительно разрешил герцогу себя короновать?

— Да, в доказательство того, что разногласиям между ними положен конец.
Я невольно посмотрела в сторону двери. Я прекрасно помнила: Маргарита ждет меня и сейчас мне придется сообщить ей, что герцог Сомерсет погиб, а король находится в руках ее смертельного врага.
— Вряд ли это перемирие долго продлится, — тихо промолвила я. — Вряд ли все разногласия между ними разрешены. Скорее это только начало кровопролитных войн, а не конец их.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь