Хозяйка Дома Риверсов

И эта мысль была для него ужасней всего, ведь он поклялся себе, что всегда, до самой смерти, будет служить ей и защищать ее. И ему стало так стыдно, что он даже остановился и, опершись рукой о ствол дерева, низко склонил голову. Она была его прекрасной дамой, его госпожой, а он был ее верным рыцарем, однако уже во время самого первого своего испытания потерпел неудачу; и теперь она блуждала одна где-то в темноте, а он не мог ее отыскать.

Подняв голову, рыцарь был настолько поражен, что невольно захлопал глазами и даже протер их, чтоб не осталось ни тени сомнений: прямо перед ним мерцал все тот же белый свет, а в самом центре этого волшебного светового круга стояла небольшая белая лошадка. Что она делала там, среди леса, совершенно одна? А когда лошадка повернула голову, рыцарь ясно увидел у нее на лбу серебристый рог. Единорог! Да, это было оно, белоснежное прекрасное животное; некоторое время оно смотрело на рыцаря своими темными глазами, а затем медленно двинулось прочь, поглядывая через плечо и словно приглашая человека последовать за ним. Совершенно очарованный, рыцарь, тихо ступая, пошел за единорогом, словно окутанным мерцающим серебристым светом; на земле отчетливо отпечатывались маленькие копыта, которые тоже светились среди опавшей листвы, вспыхивая белым огнем, и тут же гасли, стоило рыцарю их миновать.

Рыцарь чувствовал, что не надо и пытаться поймать этого единорога; он припомнил, что во всех легендах говорилось, будто делать этого ни в коем случае нельзя, поскольку единорог, если к нему хотя бы попытаться слишком приблизиться, тут же бросится в атаку. Лишь одно-единственное существо в мире могло не только поймать, но и приручить единорога; изображение этой сцены рыцарь с детства наблюдал на различных гобеленах и гравюрах.

Белый единорог свернул с тропы, и теперь рыцарь ясно услышал плеск струящейся воды; вскоре они оказались на поляне, и ему даже пришлось язык прикусить, сдерживая возглас восхищения, ведь там он увидел ее — спящую, точно нимфа, у подножия дерева. Казалось, она и сама выросла в этом лесу, сама была порождением этого озера, берега которого были покрыты цветами — так сливался с сочной травой подол ее широко раскинувшегося зеленого бархатного платья. Свой коричневый дорожный чепец она подложила под щеку, как подушку; ее золотистые волосы рассыпались по траве, а лицо во сне казалось мирным, как нежный бутон. Рыцарь стоял и ждал, не зная, как ему поступить, и пока он так стоял и смотрел на нее, единорог подошел к ней, прилег с нею рядом и положил свою изящную продолговатую голову с серебристым рогом ей на колени — в точности так, как о том и рассказывается во всех легендах.

Меня разбудил звук шагов. Я сразу же вспомнила, что заблудилась в лесу, что мне грозит опасность, что я вела себя весьма опрометчиво, особенно когда легла и уснула на берегу озера. Вокруг было абсолютно темно. Охваченная паникой, я вскочила, и Мерри, которая мирно спала рядом со мною, опустив голову, тоже сразу встрепенулась и заплясала, нервно озираясь и насторожив уши. И тут мы обе резко повернулись на шум — во тьме проявились неясные очертания мужской фигуры.

— Кто здесь? — спросила я, сжимая в руке хлыст. — Осторожней! У меня шпага!
— Это я, Вудвилл, — раздался голос оруженосца. — С вами все в порядке, госпожа моя?
Он поспешил к нам, и я наконец сумела как следует его разглядеть. Он казался очень бледным, словно был испуган не меньше меня.
— Боже мой! Боже мой! Вудвилл! Как я рада вас видеть!
Я бегом бросилась ему навстречу, протягивая руки, и он, упав передо мной на колени и нежно сжав мои ладони, стал страстно целовать их.

— Госпожа моя, — шептал он. — Госпожа… Как же я счастлив, что нашел вас! Слава Богу, вы в целости и сохранности! Вы не ушиблись? Не ранены?
— Нет-нет, я лишь прилегла немного отдохнуть и случайно уснула. Я так долго шла пешком, пыталась вернуться на дорогу, а потом ужасно сглупила — просто взяла и села. И, конечно, тут же задремала…
Он поднялся на ноги, но его, кажется, слегка пошатывало.
— Здесь совсем недалеко. Я весь вечер искал вас. Отсюда до дороги совсем близко…

— А теперь уже очень поздно?
— Нет, часов одиннадцать. Мы все вас искали. Герцог просто вне себя от беспокойства. Я пытался найти вас по следам… и мне бы это никогда не удалось, если бы не…
— А герцог в безопасности? Это действительно была засада?
Вудвилл покачал головой.

— Да нет, просто какой-то дурак крестьянин рубил дерево и соседнее тоже задел, вот оно и свалилось, да еще и поперек дороги. К счастью, никто не пострадал. Мы просто неудачно оказались там как раз в тот момент, когда дерево рухнуло. Но из-за вас мы все очень переживали. Вы не упали?
— Нет. Мерри, правда, мчалась, как ветер, но меня не сбросила. Она очень хорошая лошадка. А убежала просто потому, что испугалась грохота. Но потом она сама остановилась.

Оруженосец колебался. Ему явно хотелось еще что-то рассказать мне.
— Знаете, ведь это она привела меня к вам, — наконец сообщил он. — Это просто чудо какое-то. Я встретил ее в лесу, и она привела меня к вам.
Я подняла руку, показав ему поводья, обвитые вокруг моего запястья.
— Но я не отпускала ее!
— Значит, она все время была возле вас?
Вудвилл как-то странно осматривал полянку, залитую серебристым лунным светом, яркие блики на поверхности озера, густые тени под деревьями — словно что-то искал.

— Да, конечно. Но седло с нее я сняла, как вы учили.
— Но я же ее видел, — каким-то бесцветным голосом произнес он, — и она одна бродила по лесу…
— Нет, она постоянно была со мной. Я как повод вокруг руки обмотала, так и не снимала.
Он потряс головой, будто пытаясь освободиться от охватившей его растерянности.
— Да, вы все сделали правильно. Сейчас я оседлаю ее и провожу вас до дороги.

Подобрав с земли мое чудесное седло, он надел его на Мерри. Затем затянул подпругу, повернулся ко мне, намереваясь подсадить меня в седло, помедлил несколько мгновений и вдруг обнял меня за талию, и наши тела, казалось, сами устремились навстречу друг другу. Голова моя прильнула к его плечу, и он прижал меня к себе — нас словно притянуло друг к другу, как те планеты, подвешенные на проволочках в библиотеке герцога. Я неподвижно замерла, медленно осознавая, что в душе моей растет некое до сих пор неведомое чувство — страсть, любовное томление. Я приподняла голову и чуть ее повернула, глядя на Вудвилла; его темные глаза неотрывно смотрели на меня, я ощущала тепло его рук; а лицо его показалось мне почти озадаченным — видимо, и он почувствовал то желание, что начинало медленно пульсировать в моей крови. Мы простояли так довольно долго. А затем, не говоря ни слова, он приподнял меня, усадил в седло, расправил подол моего платья, подал мне чепец и повел Мерри под уздцы через лес к дороге.

Крепость Кале, Франция, июнь 1433 года

Мы снова ночевали в огромной крепости пограничного города Кале. Вудвилла все приветствовали уже как командующего гарнизоном, но герцог заявил, что пока не может отпустить его от себя и позволить ему там остаться. Стоя на крепостной стене и с тревогой глядя на боевое знамя на башне, яростно хлопавшее на сильном ветру, я спросила у мужа:
— Море неспокойное. Плыть будет трудно?
Он посмотрел на меня.
— Ты что, боишься? Но ведь вода — твоя стихия.

Я хотела возразить, однако прикусила язык. Мне лично вовсе не казалось, что присутствие водной богини среди моих предков способно избавить меня и от морской болезни, и от кораблекрушения, если уж нам так не повезет. А потому я ответила уклончиво:
— Ну да, мне немножко страшно. Волны кажутся отсюда такими высокими! Здесь что, всегда такое бурное море? И оно всегда с такой силой бьется о стены крепости? По-моему, раньше здесь не было такого сильного прибоя.

Герцог окинул взглядом морской простор, словно впервые в жизни прикидывая на глазок высоту волн в Кале.

— Да, пожалуй, штормит немного. Но со следующим отливом мы, так или иначе, выйдем в море. Отсрочка может нам дорого обойтись. Мне надо быстро добраться до Англии и сразу же выдвинуть свои требования в парламенте. Должны же они наконец понять, что необходимо выделять средства для ведения военной кампании во Франции! Кроме того, мне еще нужно каким-то образом заставить поработать моего брата Хамфри. Пусть поговорит с нашим дядей, кардиналом Бофором. Иначе молодой король… — На середине фразы герцог махнул рукой. — А, ладно! Короче, мы в любом случае вскоре отплываем. Вряд ли в пути ты будешь испытывать какие-то особые неудобства. Во всяком случае, никакая опасность тебе не грозит. Кстати, ты не могла бы попробовать успокоить воды? Ведь сегодня канун Иванова дня, так что ты, по-моему, могла бы и к колдовству прибегнуть, а?

Шутка, на мой взгляд, была крайне неудачная, и все же я попыталась улыбнуться.
— Нет, не могла бы. Хотя, пожалуй, не отказалась бы обрести такое умение.
Затем муж ушел куда-то во внутренние помещения крепости, и мне было слышно, как он громко зовет своих клерков, как велит капитану поскорее завершать погрузку, чтобы со следующим отливом выйти в море вне зависимости от погоды. Через некоторое время появился Вудвилл с теплым плащом в руках, который он заботливо накинул мне на плечи.

— Милорд встревожен событиями в Англии. Его брат, герцог Глостер, дает молодому королю дурные советы, а тот слишком юн и неопытен. Да и дядя вашего супруга, кардинал Бофор, имеет на королевство собственные виды. Каждый из них пытается перетянуть короля на свою сторону, и тот, бедняга, буквально разрывается между Глостером и кардиналом.
— Скажите, это безопасно — сейчас выходить в море?

— О да, вполне. Возможно, будет немного качать, но я обо всем позабочусь: вам, миледи, будет удобно и уютно у вас в каюте, а Мерри — в стойле. Ночь мы проведем в море, а утром вы проснетесь уже в новой для вас стране и поедете вместе с милордом герцогом смотреть ваш новый дом.
— Спенхёрст? — уточнила я, словно пробуя на вкус это странное название.

— Пенсхёрст, — поправил меня Ричард. — Уверен, он понравится вам. По-моему, это самый красивый дом в графстве Кент, а Кент — один из чудеснейших уголков Англии и весьма знаменит своими яблоневыми садами. Там, впрочем, выращивают и другие фрукты. Это не очень далеко от Лондона, но все же достаточно, чтобы вас не слишком часто тревожили всевозможные посетители. Чудесный дом! Настоящее сокровище, вполне достойное самой прекрасной из герцогинь.
— И мы все время будем там жить?

Я позволила Вудвиллу проводить меня с верхней площадки башни в теплое нутро замка, где в большом круглом зале в камине жарко горел огонь. Он придвинул для меня кресло к самому огню и только тогда ответил:

— Вряд ли у милорда получится долго отдохнуть в сельской тиши. Ему ведь необходимо встретиться с королем и убедить его, что для продолжения военной кампании во Франции нужны деньги, оружие и свежие людские резервы. Кроме того, ему нужно заручиться поддержкой парламента. И самое главное — у него будут весьма сложные переговоры с братом, герцогом Хамфри, и с дядей, кардиналом Бофором. К сожалению, милорду предстоит очень много дел.
— А король Генрих? Его я увижу? Какой он?
Вудвилл улыбнулся.

— Он еще очень молод, почти ребенок, ему ведь всего двенадцать лет. Вы, разумеется, увидите его уже во время вашего торжественного въезда в Лондон, ведь наш герцог — человек в высшей степени могущественный не только во Франции, но и в Англии, так что молодой король будет вас встречать. — Вудвилл снова улыбнулся. — Пожалуй, он понравится вам. Очаровательный мальчик, к тому же он… — Оруженосец не договорил и смущенно рассмеялся. — В общем, я думаю, и вы очень понравитесь ему, миледи. Он никогда еще не видел таких прекрасных женщин, а вы, безусловно, самая красивая женщина в Англии. Как, впрочем, и одна из самых могущественных.

Вестминстерский дворец, Лондон, лето 1433 года

Молодой король меня разочаровал. Собственно, опыта общения с королями у меня и не было; ведь моя родная страна, Люксембург — не королевство, мой отец — граф, а наши верховные правители — герцоги Бургундские (хотя во Франции они богаче и могущественнее всех). А последний французский король, который, по слухам, самым трагичным образом лишился рассудка,
[28]

умер, когда я была еще маленькой девочкой; увидеть его я так и не успела. Так что мне очень хотелось посмотреть на юного английского короля, и я очень рассчитывала, что замечу в этом мальчике сходство с его героическим отцом.
[29]

К тому же мой муж, по сути, всю свою жизнь посвятил тому, чтобы обеспечить безопасность владений юного Генриха во Франции. Мы оба принесли английскому королю присягу верности, и я, естественно, ожидала познакомиться с неким поистине великим существом: этаким юным божеством.

Ничего подобного не было и в помине. Мы въехали в Лондон через городские ворота, сопровождаемые хоровым пением и радостными возгласами местных жителей. Герцог Бедфорд был старинным другом этого города, а меня, его новую жену, лондонцы и вовсе еще ни разу не видели и были рады как следует рассмотреть. Мужчины громогласным ревом одобряли мою юность и привлекательную внешность, женщины посылали мне воздушные поцелуи. Лондонские купцы были накрепко связаны торговыми отношениями с населением английских территорий во Франции, а мой муж, как известно, крепко держал в руках эти территории. Купцы, их жены и домочадцы высыпали на улицы и приветствовали нас, а в окнах своих домов вывесили наши флаги. Мэр Лондона подготовил целое представление — декламацию стихов и живые картины; главной героиней одной из этих картин была прекрасная русалка, обещавшая всем счастье, здоровье и плодовитость в вечно текущих водах жизни. Бедфорд сжимал мою ладонь и кланялся толпе, гордо на меня поглядывая, а люди выкрикивали мое имя и громко меня благословляли.

— Лондонцам ты явно очень понравилась, — сказал мне герцог. — И пока ты будешь оставаться такой красавицей, надеюсь, и я буду пользоваться их расположением.

Королевские слуги встречали нас у ворот Вестминстерского дворца. Нас тут же повели в королевские покои по лабиринту дворов, садов, бесчисленных помещений, галерей и внутренних двориков. Наконец перед нами настежь распахнули одни двустворчатые двери, затем вторые, и мы оказались в просторном зале, заполненном людьми в невероятно красивых нарядах. Вот тут-то, точно чертик из последней в бесконечном множестве вставленных одна в другую табакерок, перед нами возник и сам юный король. Он поднялся с трона навстречу герцогу Бедфорду, своему дяде.

Генрих VI оказался худеньким невысоким мальчиком и на первый взгляд каким-то чрезвычайно бледным, точно переусердствовавший в занятиях школяр. Мне было известно, что он каждый день занимается физическими упражнениями и совершает прогулки верхом, а также постоянно участвует в турнирах, хотя и с условием, чтобы его противник на острие копья непременно надевал предохраняющий наконечник. Я даже подумала, уж не болен ли он. Было в прозрачности его кожи и замедленности походки нечто такое, что вызывало у меня ощущение некой внутренней усталости и даже болезненности. А потом вдруг, когда он подошел к нам совсем близко, мне показалось — возможно, всему виной освещение в зале, — что этот мальчик сделан из стекла и настолько хрупок и прозрачен, что может разбиться, если упадет на каменный пол.

Ощутив ужас, я не сдержалась и даже негромко охнула; мой муж быстро на меня взглянул, но в ту же секунду вновь повернулся к своему племяннику, одним широким движением и кланяясь ему, и обнимая его.
— Ой! Осторожней! — невольно вырвалось у меня.
Я испугалась, что Бедфорд сейчас сокрушит юного короля в своих объятиях, и тут Вудвилл, поступив весьма разумно, быстро подошел ко мне и, положив мою правую руку себе на сгиб локтя, сделал шаг вперед, словно собираясь представить меня королю.

— В чем дело? — встревоженным шепотом спросил он. — Вам плохо, миледи?
А герцог продолжал здороваться со своим племянником, любовно всматриваясь в его бледное лицо, в его светло-серые глаза; обе руки моего мужа лежали на хрупких плечах мальчика, и я сама почти чувствовала невероятную тяжесть этих рук, чувствовала, что тяжесть эта чересчур велика для юного короля…
— Он слишком хрупок, — прошептала я, затем нашла более подходящую фразу: — Он хрупок, точно принц изо льда, из стекла…

— Не сейчас! — остановил меня Вудвилл и с силой стиснул мои пальцы.

Меня так поразили его тон и внезапная боль в голосе, что, слегка вздрогнув, я удивленно на него взглянула. Зато я тут же пришла в себя и обнаружила, что нас со всех сторон окружают придворные, которые глаз не спускают с меня, с Бедфорда и короля. Вудвилл тем временем вывел меня вперед и буквально заставил склониться в реверансе; все это он делал с такой решительностью, почти грубо, что я поняла: мне лучше пока не говорить ни слова и во всем его слушаться.

Я низко поклонилась королю, и он, легко дотронувшись до моих плеч, поднял меня. Двенадцатилетний Генрих держался со мной весьма уважительно, ведь я теперь стала ему теткой, хоть мне и самой-то было всего семнадцать. В сущности, мы оба с ним были юными невинными несмышленышами среди всех этих пышно разодетых взрослых людей с суровыми лицами.
— Добро пожаловать в Англию! — сказал мне Генрих.

И я поняла, что его тонкий детский голосок еще и ломаться не начал. Потом он поцеловал меня и в правую, и в левую щеку, и прикосновение его губ было таким холодным, точно меня и впрямь поцеловал тот ледяной мальчик, какой мне только что привиделся; его тонкие пальцы, которыми он крепко сжимал мои руки, были совершенно ледяными, будто сосульки.

Король пригласил всех к обеду и повел меня в зал во главе целой толпы придворных. Какая-то красиво одетая женщина с несколько тяжеловатой походкой чуть отступила назад, как бы неохотно давая мне пройти; в ее взгляде сквозила столь явная зависть, что я вопросительно посмотрела на молодого короля, и он тут же пояснил мне своим тонким, как голос флейты, мальчишеским дискантом:
— Это еще одна моя тетя, Элеонора, герцогиня Глостер. Жена моего горячо любимого дяди Хамфри.

Я склонилась перед герцогиней в реверансе, и она ответила мне тем же; у нее за спиной я заметила красивого мужчину — это был родной брат моего мужа, герцог Глостер. Они с Бедфордом сжали друг друга в объятиях, однако я заметила, что мой муж смотрит на свою сноху Элеонору весьма сурово.

— Я очень надеюсь, что теперь все мы будем жить одной семьей весело и счастливо, — звонким голоском, но как-то не слишком уверенно заявил король. — Мне кажется, семья всегда должна быть единым целым. Тем более королевская семья. Все мы должны любить друг друга и жить в дружбе и гармонии. А вы как считаете?
— Разумеется, — согласилась я с ним.

Хотя, если честно, мне никогда еще не доводилось видеть столько зависти и ревности, сколько я видела сейчас в красивом и капризном лице герцогини Глостер. На ней был высоченный, как башня, головной убор, превращавший ее в настоящую великаншу; по-моему, она была самой высокой женщиной при дворе. Ее платье глубокого синего цвета было оторочено горностаем, самым что ни на есть королевским мехом. На шее у Элеоноры поблескивали синие сапфиры, прекрасно оттеняя ее глаза и делая их цвет более глубоким. Она широко улыбнулась мне, обнажив великолепные белоснежные зубы, однако в этой улыбке не было ни капли тепла.

Король усадил меня за стол справа от себя, а моего супруга, герцога, — слева. Далее рядом со мной сидел мой деверь, герцог Глостер, а рядом с моим мужем — герцогиня Элеонора. Столы стояли так, что мы были повернуты лицом ко всему огромному обеденному залу и служили для остальных чем-то вроде развлечения, неким ярким гобеленом, рисунком которого можно сколько угодно любоваться; придворные беззастенчиво рассматривали наши красивые яркие платья, наши головные уборы, наши сверкающие драгоценности. Они таращились на нас будто на актеров в театре масок. А мы взирали на них сверху вниз, точно боги с небес на простых смертных, и по мере того, как столы обносили различными кушаньями, посылали наиболее вкусные угощения своим фаворитам, словно напоминая придворным, что они приглашены за стол только потому, что нам так захотелось.

После обеда были танцы, и герцог Глостер сразу же вывел меня на середину зала. Мы станцевали свою партию и остановились, выжидая, пока остальные пары завершат фигуры танца.
— Ты так обворожительна, милая моя невестка, — шептал мне герцог. — Мне говорили, будто Джон женился на какой-то юной сердцеедке, но я этому не поверил. Как же случилось, что я столько лет служил во Франции и ни разу тебя не видел?

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь