Хоп!

Первым был кофе без кофеина. Потом вместе с безалкогольным вином появились хлеб без глютена и молоко без лактозы. В йогурте со вкусом яблочного пирога нет пирога, а в яблочном пироге с ароматом йогурта нет йогурта (а иногда ‒ и яблок). Рядом с котлетами, уверяющими, что они стопроцентно сделаны из мяса, появились другие, «зелёные», в которых «точно нет мяса». Ещё одно новшество ‒ гордо заявляющая о себе растительная молочка: если раньше присутствие в составе растительных жиров стыдливо скрывалось за мелким шрифтом, то теперь на упаковках красуются крупные надписи: «Не содержит молока»... Так стоит ли удивляться, что в этом вывернутом наизнанку мире в некоторых людях не осталось ничего человеческого?

Так думал Влад, кладя в корзину «старые» продукты. Впрочем, ксенофобом он не был, а скорее действовал по привычке и у кассы таки прихватил белую шоколадку без сахара. Расплатившись, Влад вышел в темноту осеннего вечера.

Вынужденно оставшийся в этот день без обеда из-за непрекращающегося потока желающих прицениться к электронике, подло не пришедшего на работу коллеги и зверствующего начальника, Влад на ходу развернул купленную шоколадку и откусил прямо от плитки. Нытиком менеджер среднего звена тоже не был, но сегодня голод заставлял злиться на окружающих и воспринимать каждого как личного обидчика. А сочинять философские монологи Влад мог в любом состоянии.

«Эх! Может, оно и полезнее со стевией да изомальтом, но вкус не тот. Вот раньше...» ‒ Влад не успел додумать мысль о том, что раньше его совсем не беспокоили такие вещи, как содержание сахара в шоколадке. Что-то тихонько звякнуло, и блестящая монета прикатилась ему под ноги. Заинтересованный, он нагнулся, чтобы поднять любопытный экземпляр (Влад увлекался нумизматикой), как раз поравнявшись с сидящим на лавке парнем ‒ очевидно, владельцем монеты.

Тот встал и, улыбаясь, протянул руку. Влад с досадой положил в неё монету, которую не успел рассмотреть, скользнул взглядом по незнакомцу, заметив, что тот стоит в одной кроссовке (студент, натирающий «пятак» перед экзаменом?), шагнул дальше и замер, зажмурившись от внезапно изменившегося освещения.

Проморгавшись, Влад машинально сделал ещё несколько шагов, прежде чем понять, что что-то не так. Точнее, что всё не так!

Он больше не стоял на мощённой брусчаткой аллее, перед ним была дикая местность, как в документалках про девственные леса какой-нибудь далёкой страны. Пытаясь прийти в себя, Влад поднял руки. Вместо пакета с сосисками (самыми обычными, из мяса, по утверждению производителя; хотя с новой-то модой можно уже не врать!) в левой руке оказалась ветка с какими-то плодами. Тяжёлая, шершавая, сладковато пахнущая ветка. Инстинктивно сжимая её в руке как единственную (как ему казалось) материальную связь с миром, Влад лихорадочно вспоминал, что он слышал о последствиях стресса, иллюзионистах и отравлениях. Глюки не думали проходить. Не найдя никакого правдоподобного объяснения происходящему, Влад медленно двинулся по увядшей траве.

Его внимание привлёк раздававшийся где-то неподалёку шум, вернее, гулкий ритмичный звук барабана. Подойдя ближе, Влад увидел людей, столпившихся возле чего-то, в то время как другие сидели полукругом, а ещё один скакал и вертелся в диком танце. Кино здесь, что ли, снимают?

С очередным резким ударом толпа отшатнулась от предмета своего интереса, развернулась, разошлась, и Влад увидел, вокруг чего стояли эти люди... вокруг кого. 

На расчищенной земле виднелись остатки кровавой трапезы. Влад опустился в траву.

Тут кто-то его заметил. Ритм барабана сменился, став угрожающим. Люди помчались в его, Влада, сторону. Люди ли? Влад видел их зверские лица, даже в чертах лица было что-то звериное. Подняться он не мог и, прикрывшись веткой, которую так и не отпустил, скорчился и закрыл глаза.

Казалось, прошло много времени, и его должны были уже схватить каннибалы (или откапать врачи в больнице?), но ничего не происходило, и Влад открыл глаза. Он сидел на дорожке в парке, а перед ним стоял тот улыбающийся парень.

Влад с трудом поднялся и, глядя на пранкера, выдавил:

‒ Ты кто?

‒ Богган, ‒ откликнулся тот. И, видя непонимание на лице Влада, добавил: ‒ Хобгоблин.

‒ Хоп-гоблин? Фига се «хоп»... Это какой такой гоблин? Подожди... в смысле Гоблин?

‒ Да нет, не он, ‒ снова рассмеялся незнакомец. ‒ В смысле брауни. Фейри. Лепрекон?

Последнее прозвучало с надеждой.

‒ Какой ещё, к чертям собачьим, лепрекон?.. ‒ Владу хотелось ругаться.

‒ Чертей тут нет, но могу позвать, ‒ пригрозил собеседник. ‒ Не, я, конечно, не лепрекон. Но они мои родственники. По вашей, людской, классификации. Вечно вы всё путаете.

Парень нёс ахинею, а Влад стоял и думал, кто из них двоих сошёл с ума.

‒ И что это было? ‒ как можно менее конкретно спросил он.

‒ Ну ты же хотел как раньше! ‒ с готовностью объяснил лепрекон и подмигнул. ‒ Человек есть то, что он ест. Я знаю, так Файербах говорил.

Упоминание Файербаха лепреконом ‒ не лепреконом (как его там?..) совсем выбило Влада из колеи.

‒ Не настолько же раньше... ‒ выдохнул Влад.

Картинка сменилась снова.

Только Влад стоял с этим фриком, и вот ‒ слава всем святым! ‒ не в древнем мире, но будто бы в старой квартире родителей. В холодильнике пусто (Влад почему-то знал об этом), в магазинах ‒ очереди за всем, что появлялось на продажу (это он знал по рассказам родителей), в руке ‒ кусочек заморского «сникерса», добытого по блату и поделенного на всех поровну. И никаких конфет не в праздник, хоть на сахаре, хоть на изомальте...

В этот раз погружение закончилось быстро и было нестрашным, но болезненным. Как та щемящая тоска, беспричинная и безысходная, которая накатывает после нескольких строк старых песен.

Влад снова стоял перед богганом.

‒ Не хочу, не хочу как раньше! ‒ выпалил Влад, едва увидев собеседника.

‒ Ну, как хочешь, ‒ улыбнулся тот. ‒ Каждое время прекрасно и ужасно по-своему. А чего хочешь?

‒ Мира во всём мире... «Аудюху» новую. Твою монетку.

‒ Ха, неплохо! ‒ заржал парень. ‒ Только я не джинн и три желания не исполняю. Монетку могу отдать.

И протянул пенни с арфой.

***

‒ А почему в одном кроссовке?

Влад и его новый знакомец сидели на той же самой лавке, болтали о разном и ели шоколадку (Влад не знал, ест ли богган, но шоколад исчезал на глазах).

‒ Лепреконы и правда родственники. Дальние, ‒ нехотя признал не-лепрекон. ‒ Традиция появляться с одним ботинком...

‒ Так ты где-то тут и живёшь?

‒ Не, я трейлерный. Ну, как домовой, только трейлерный, ‒ пояснил богган. ‒ Ваши домовые ездить не любят, а мы вот приноровились. Развлекаемся. Я с человеком на трейлере объехал всю Западную Европу, потом всю Восточную, вот до России добрался. Пока ехал, всю его, человека, библиотеку изучил. Ладно, пора мне, не поминай лихом!

Богган в очередной раз подмигнул Владу, показушно раскланялся (чёртов трикстер!) и растворился в воздухе.

Влад посидел ещё немного, переваривая увиденное, вспомнил, что спешил домой варить сосиски, подхватил пакет с продуктами и пошёл по такой знакомой аллее.

Когда он зашёл в квартиру, часы показывали 0:15. Наступило первое ноября.