Холостяк

Холостяк

urcgykxtlctx

Я смотрел на нее и не узнавал. Фигурка стала даже еще лучше, но глаза — неискренние уже, бегающие глаза. Это не она, не моя Алена. Мы пили горячий кофе. Я стал расспрашивать ее о ее жизни. С кем она живет сейчас?"Ни с кем». Были ли у нее мужчины в последнее время? Некрасивая улыбка обезобразила ее рот: «Да. Был один». Ну, и как?"Я была с ним счастлива». Ревность стальными когтями сковала мое сердце. «Почему же теперь ты одна? Почему не живешь с ним?» «Жизнь — сложная штука», — и она опять засмеялась таким противным неискренним смехом. Я видел перед собой чужого человека, но, надеясь переубедить реальность, сделал еще одну попытку: «Вернись ко мне! Ты мне нужна!» Она холодно посмотрела на меня и сказала: «Зачем? Я никогда не любила тебя. А жить рядом, не любя, может быть смогла бы, но пока не хочу». «Не любила, никогда не любила», — повторял я как оглушенный, и залпом пил свой коньяк. Она удивленно сказала: «Ой, ты так побледнел!» И заторопилась на выход, видно боясь, что я затею прямо за столом скандал. Но я был просто оглушен, контужен. Мне не было смысла затевать скандал, потому что не было возможности вернуть ее к себе, вернуть наше прошлое.

Я тоже не ангел. Сколько у меня было женщин? Однажды, в подвыпившей компании, когда мужчины начали хвалиться своими победами над женщинами, я тоже напряг память и попытался пересчитать. В конце второго десятка стал повторяться и запутался. А чем старше я становлюсь, тем больше меня гнетут угрызения совести. Я всегда считал себя однолюбом, но почему-то не мог задерживаться рядом с одной женщиной длительное время. От нескольких дней до нескольких месяцев, а потом я искал оправдание для разрыва. Я находил каждый раз веские основания. Но чем старше я становлюсь, тем чаще вспоминаю во сне знакомые заплаканные женские лица.

Наверное было бы справедливо, чтобы каждый мужчина имел хоть раз в жизни возможность испытать, как лишается девственности девушка, чтобы стать для нее первым и любимым мужчиной. Но раз мужчин и женщин в этом мире примерно поровну, то значит каждый мужчина, получив один раз такую возможность, должен воздерживаться в дальнейшем от таких попыток. Потому что каждая новая успешная попытка — это захват чужого права, захват чужого неповторимого счастья. И я виновен. Еще три раза, если не вспоминать об Алене, проходил я этот Рубикон. Что мог бы я сказать в свое оправдание?

Первый раз это случилось, когда мне было 23 года. Я был свеж, бодр, энергичен. Я шел по весеннему городу в кожаном пальто и с солидным дипломатом — спешил по делам. И вдруг у витрины магазина увидел очаровательную прилично одетую блондинку. Лунообразное лицо, маленький ротик и огромные голубые глаза. Я не мог пройти мимо. Я подошел к ней. В те годы я был напорист и обаятелен. В коротком непринужденном разговоре я узнал, что она из Крыма, приехала в отпуск посмотреть наш город, остановилась в гостинице «Интурист». Я выразил желание стать в этот вечер ее гидом. Договорились, что я пойду в 19. 00 к ней в номер, и мы отправимся бродить по городу.

Бродить нам не пришлось. Я действительно пришел вечером к ней в номер. Но в дипломате у меня лежала бутылка хорошего вина и коробка конфет. В тот же вечер мне пришлось преодолевать ее постоянное сопротивление. Сначала она отказывалась остаться в номере, мол, лучше пойти погулять; потом она не хотела пить вино; позже она возражала, чтобы я остался у нее на ночь. Но я был настойчив — не обижался на отказы, убеждал ее ласковой речью и мудрыми аргументами. Читал ей стихи, говорил всякие всякости. И когда на часах отстучало полночь, испросил разрешения прилечь на соседней койке до утра.

К себе она легла в одежде, не раздеваясь. Я полежал на своей кушетке минут пятнадцать, обдумывая, с чего бы начать «агрессию». Не придумав ничего умного, просто подошел к ее кушетке и прилег рядом. Она и вправду нравилась мне, и я с неподдельной лаской стал целовать ее чуть припухшие губы. Постепенно, все более возбуждаясь, я раздевал ее и покрывал поцелуями все новые части ее тела — шею, предплечья, груди. Она уже не сопротивлялась — лежала в расслабленном изнеможении. Я раздел ее полностью, быстро скинул одежду с себя и, раздвинув ее ноги, возлег сверху. Мой дружок тыкался в поисках входа. Я помог ему пальцами и, дернувшись всем телом, засадил внутрь. Она вскрикнула. «Неужели девушка... была?» — обожгла меня мысль. Почему же ничего не сказала раньше?"Что случилось? Тебе больно?» — спросил я ее испуганно. «Нет... Уже не больно», — тихо прошептала она, обвила мою шею руками и горячими поцелуями стала покрывать мое лицо. «Девушка так легко не перенесла бы этого», — успокоил я себя и продолжал свое дело с достаточным усердием. Потом мы по очереди бегали в ванную. В комнате света не зажигали. Снова постель и снова ласки любви — на 3-й или 4-й раз она вошла во вкус и отдавалась уже с наслаждением. О, годы молодости! Откуда брались силы?

Заснув уже под утро, изрядно помятые, но веселые,. мы поднялись ближе к полудню. И вот тут то я увидел смятую простынь. На ней проступало несколько засохших пятен крови. «Так ты была девушкой?» «Теперь это уже не важно. Я счастлива», — и она, прильнув ко мне, поцеловала долгим и нежным поцелуем.

Сколько я был с ней знаком? Она пробыла в моем городе четыре дня, все ночи стали праздниками нашей любви. Потом она писала мне письма, я отвечал ей короче, но тоже регулярно. Она не ставила мне вопрос о женитьбе. А я не мог на это решиться. Своего жилья я не имел (жил вместе с родителями), зарплаты инженера не хватало даже для меня. Я был совершеннолетним, имел специальность и работу, но не мог считать себя самостоятельным. Постепенно наша переписка затихла. Ее последнее письмо было закапано. Она писала, что плачет и не видит возможности избжать разрыва, ей горько, что я такой нерешительный, но она никого не винит.

Алена! Может моя мука по тебе это мой крест за женщин, которых я оставил когда-то.

Второй раз это случилось при посредстве родственников. «Хватит тебе бегать в холостяках, женись!» — говорили мне знакомые родственники. «Я не против, найдите невесту», — отвечал я спокойно и искренне верил, что хочу жениться. Однажны на одном семейном вечере мне указали на 18-летнюю девушку. После ужина я предложил ей погулять по парку. Во время прогулки выяснилось, что ей уже нарассказали про меня много хороших вещей и рекомендовали как будущего мужа. Мы весело обсудили эту тему и к концу прогулки уже несколько раз поцеловались. Чтобы продолжить положенные жениху ухаживания, я предложил ей на следующий день прийти ко мне домой. Она была студенткой и, сбежав с последних занятий, пришла ко мне в полдень. Родители мои работали до вечера. Я в это время имел сменную работу и поэтому находился дома.

Итак, она вошла ко мне домой. Рекомендации родственников сделали свое дело — она уже мысленно считала себя моей невестой и потому почти не сопротивалялась моей настойчивости. Зацеловав ее до головокружения, я снял с нее трусики, приспустил свои бруки и, взяв в свои ладони ее ягодицы, насадил сокровенным местом на свой кол. Она заплакала в голос от боли, и я почувствовал, как мокро у меня на шее от слез, а на ногах от крови. Хрупкое женское существо подрагивало у меня в руках. «Любимая!» — выдохнул я от безмерной благодарности. Потом мы пили шампанское, которое оказалось у меня в холодильнике. Я жил с ней почти полгода. Мы встречались, таясь от родителей, урывками. В постели у нас царило полное удовлетворение — мы прошли целый этап, перепробовав множество поз. Но, что касается совместной жизни, то чем больше я узнавал ее, тем тяжелее мне становилось от мысли, что я должен на ней жениться. Нет, она была славная, порядочная молодая женщина. Но у нее был какой-то унылый безвольный характер. Я чувствовал,...

что не могу подолгу находиться возле нее — ее пессимизм угнетал. Я долго мучился, испытывая угрызения совести за то, что лишил ее девственности до свадьбы. Она к этому относилась серьезно, и несколько раз повторяла, что отдалась мне только потому, что мы поженимся. И вот однажды я решился — сказал ей, что мы расстаемся. Она горько заплакала. Я убеждал ее, что наше расставание пойдет на пользу нам обоим. Она не отвечала и плакала навзрыд.

Потом мне рассказали, что целый год она жила, как во сне. Еще через год однокурсник сделал ей предложение. Она стала чужой женой, и больше я ничего не слышал о ней.

Продолжение следует ...

Романтика

Report Page