Холодная зима 18-го

Весь 2017 историки и не только вспоминали год революции со всеми его страшными и одновременно величественными событиями. Но вот наступил новый год и в первые дни 2018 я как любой приличный человек лежу на диване и морально готовлюсь к окончанию праздничных каникул. А как начало 1918 проводили в уже Советской России? Узнать это можно, конечно же, из архивов, но ближайший от моего дивана находится в 2000 километрах, поэтому за ответом на этот вопрос удобнее всего обратиться к «Проекту1917» (аве интернет!).

В императорской семье, находящейся в Тобольске 4 января отпраздновали именины Анастасии Николаевны, младшей дочери Николая II. Их жизнь в изгнании после отречения, кажется, порой ни в чем не отличается от прежней, по дневникам последнего императора невозможно понять, переживает ли он о судьбе государства, он пишет кратко о событиях в семье: заболели дети, получили письмо, погода тихая. 

Гораздо острее, судя по дневникам, перемены переживает интеллигенция. У Ивана Алексеевича Бунина с 1 января упадническое настроение, он пишет: «Кончился этот проклятый год. Но что дальше? Может, нечто еще более ужасное. Даже наверное так.» О судьбе России переживает и Рюрик Ивнев, он вообще до того додумался, что ему стало плохо не только морально, но и физически. Многие думают об эмиграции, но будущее для большинства представляется смутно. Вера Судейкина пишет: «…где служить, чтобы зарабатывать деньги, — кухаркой? дворником? и где, у кого?». Однако творческая интеллигенция гораздо больше занята насущными проблемами, о судьбе России страдают, но большинство, кажется, напуганы и ошарашены, Поэтому страдание это какое-то поэтически-пассивное: они не говорят про грядущее учредительное собрание, их не волнуют политические партии.

В Петрограде все чаще говорят о немцах, которые «должны вот вот прийти», кто-то их ждет с нетерпением, кто-то со страхом. Люди, сведущие в политике, недовольны грядущим подписанием Сепаратного Брестского мира с Германией. Юрий Готье называет условия, опубликованные в газете, удручающими. Государственный секретарь США Роберт Лансинг называет условия перемирия ошибкой.

Политики, еще не смещенные с исторической сцены большевиками, говорят про Учредительное собрание. На него возлагают большие надежды. Керенский готовит крупный доклад в качестве председателя правительства. Однако, Юлий Мартов пишет о том, что пролетариат относится к собранию либо враждебно, либо индифферентно, а без участия этого слоя населения сама идея Учредительного собрания бесполезна. Однако про собрание не пишут крупные царские чиновники, как и сам бывший император. Такое ощущение, что они открестились от всех политических дел. Николай II будто бы обрек долгожданный покой, многие историки писали, что государственные дела были для него в тягость, а теперь он с семьей в дали от дворцовой суеты.

По все стране начались столкновения сторонников и противников новой власти. Актриса Вера Судейкина, находящаяся с мужем в Ялте, пишет, что 1 января в Севастополе расстреляли 150 офицеров. О начале года как о начале гражданской войне пишет и публицист Василий Шульгин. 

А в городах все острее ощущается нехватка продовольствия. К моменту написания этой статьи я уже смотреть не могла на еду, а сто лет назад в Москве была установлена норма в четверть фунта хлеба на один паек. В Петроградском гарнизоне давали сухари вместо хлеба, а солдаты не получают горячей пищи. 

Неизменным кажется только искусство. В театрах премьеры спектаклей «Лизистрата», «Невольницы», «Шут на троне», оратории «Stabat mater”, пантомимы «Ящик с игрушками». Сергей Прокофьев работает над своим 3-им концертом, над своими полотнами трудятся Надежда Удальцова и Александр Родченко.