#history

— Твою мать! 

Как это и бывает, я упал. Я не особо часто падаю, но когда скатываешься на ногах по ледяной горке, что появилась буквально вчера на склоне замерзшего пруда, то у тебя есть только два варианта. Первый — ты проскальзываешь с начала горки и до конца, не упав, а после смеешься над всеми лохами, что упали жопой на лёд, а во втором варианте лох — ты. 

В свое оправдание могу сказать, что я уже давно не ребенок, мне уже давно за двадцать, сама горка была неровной, да и вообще… 

— Ха, лох, – с дружеской усмешкой сказал Леша. 

— Иди нахер. 

— Не пойду. Пошли лучше на тот холмик, – предложил он, помогая мне подняться. 

— Пошли, – пожал я плечами. 

Холмик — это еще мягко сказано. В действительности это была настоящая гора, на которую и летом-то забраться трудно, а уж зимой… 

— Есть же нормальный путь наверх! – проныл я. 

— Есть. А еще есть пицца за счет проигравшего. 

— Ха! Как в старые добрые? Ну полезли! 

...а уж зимой “холмик” был полностью покрыт снегом. На самом верху располагалась старая детская площадка, в центре которой рос старый дуб, корни которого уже настолько разрослись, что выходили на поверхность склона, по которому мы собрались лезть. Выходили и сразу замерзали, покрываясь тонким слоем льда. И еще снегом засыпались. 

В общем, подъем на вершину холма в это время года — настоящее испытание. 

Я резко ухватился за ближайший корень, потом за еще один и еще… Когда имеешь дело с Лешей, нужно действовать быстро, иначе обгонит, ты и глазом моргнуть не успеешь. Но, обернувшись, я увидел, что мой друг подозрительно медленно лезет. Странно. Ну, это ему пиццу покупать. 

Но стоило мне только ухватиться за последний корешок, что отделял меня как от вершины, так и от бесплатной пиццы, я увидел перед собой руку в кожаной перчатке. 

— Какого… – начал было я возмущаться. 

— Такого! – рассмеялся Леша, – Давай руку, – и, вытащив меня, добавил, – Не вспотел? 

— Да иди ты! Как? 

Ответом мне послужила лишь усмешка. Гад. 

— Ну что, отдышался? Пошли. 

— Пошли, – я снова пожал плечами. 

У нас на этой площадке были любимые качели — цепи, которые еще наши отцы перебросили через дубовую ветвь, а заместо сидушек — обычные прямоугольные деревяшки. Сделано это было еще до того, как построили здесь нормальную детскую площадку. Несмотря на то, что качели на ней были, причём в предостаточном количестве, наши самодельные и не особо удобные и безопасные качели оставили, все равно детям они нравились больше. Поэтому, чтобы покачаться на них, мы приходили сюда ночью. 

— А ведь мы гораздо чаще ходили сюда раньше, – заметил я, сметая снег с сиденья. 

— Да, чаще.– кивнул мой друг, – Но мы тогда еще молодыми были… 

— Да, были… – протянул я. 

Мы помолчали. 

— Полезли наверх, – я вскочил с качелей и схватил Лешу за руку, –Вставай. 

— Что? Наверх? Ты рехнулся! Ты же лазать не умеешь. 

— Полезли! – настаивал я, – Я всегда хотел залезть на этот дуб, еще когда был маленьким. Что нам сейчас мешает? – спросил я и, не дожидаясь ответа, ухватился за ближайший сук. – Полезли. 

— Дурак, – усмехнулся Леша, – Куда лезем-то? 

— Видишь две ветви, которые тянутся от самого ствола? – махнул я рукой. – Вот они-то нам и нужны. 

Еле-еле мы добрались до вершины дуба, где и были наши ветки. Да уж, мой выбор был не самым удачным — подъем порядком нас измотал, на лбу выступил пот, даже немного кружилась голова. Снег то и дело осыпался нам на лицо, провоцируя нас на неприличные и очень неприличные ругательства. Но когда мы наконец смогли передохнуть и узрели тот вид, что открылся нам, мы поняли — это того стоило. 

— Ох, как же красиво тут, – мечтательно протянул я. 

— Ладно, все-таки, ты не дурак, – усмехнулся Леша, – Вид действительно красивый. 

— Красивый, только… 

Голова закружилась, в глазах потемнело. Я закричал из-за невыносимой, непонятно откуда взявшейся головной боли. Я попытался ухватиться за ветвь, но начал терять равновесие. Последнее, что я помню — Леша, пытающийся поймать меня хоть за что-то. Полет. Удар. Темнота. 

.

— Полезли наверх, – Леша вскочил с качелей и схватил меня за руку, – Вставай. 

— Что? Наверх? Ты рехнулся! Ты же лазать не умеешь. 

— Полезли! – настаивал он, – Я всегда хотел залезть на этот дуб, еще когда был маленьким. Что нам сейчас мешает? – спросил мой друг и, не дожидаясь ответа, ухватился за ближайший сук, – Полезли. 

— Дурак. – усмехнулся я, – Куда лезем-то? 

— Видишь две ветви, которые тянутся от самого ствола? – махнул он рукой. – Вот они то нам и нужны. 

Еле-еле мы добрались до вершины дуба, где и были наши ветки. Да уж, мой выбор был не самым удачным — подъем порядком нас измотал, на лбу выступил пот, даже немного кружилась голова. Снег то и дело осыпался нам в лицо, провоцируя нас на неприличные и очень неприличные ругательства. Но когда мы наконец смогли передохнуть и узрели тот вид, что открылся нам, мы поняли — это того стоило. 

— Ох, как же красиво тут, – метчтально протянул Леша. 

— Ладно, все-таки, ты не дурак, — усмехнулся я, – Вид действительно красивый. 

— Красивый, только… 

— Только что? – спросил я, но посмотрев на Лешу, сразу все понял. 

Мой друг схватился за голову и закричал. Он пошатнулся. Попытался ухватиться за сук, на котором сидел, но не смог. Я среагировал слишком поздно, потянулся к Леше, пытаясь его ухватить хоть за что-то… Но не успел. Я среагировал слишком поздно. 

.

— Не поздно. Так, как надо, – услышал я голос. 

Я открыл глаза и осмотрелся. Я лежал в сугробе, спина и затылок болели, но не сильно. Рядом со мной стоял мой друг, глаза его смотрели куда-то вдаль. 

— Ты среагировал так, как надо, – повторил он, – Даже отреагируй ты на секунду раньше, ты бы все равно ничего не изменил. 

Я попытался возразить ему, но смог выдавить из себя лишь глухое неразборчивое мычание. 

— Ты приходишь сюда уже семь лет. Семь лет подряд ты взбираешься на этот дуб. И вот, наконец, на восьмой год ты решаешь ни с того ни с сего взять и упасть. Большая удача, что ты решил прийти сюда именно зимой. Если бы не снег… 

Наконец, он посмотрел на меня и сказал: 

— То, что случилось здесь восемь лет назад, не твоя вина. Ты не вернешь меня. Так же, как и не отговорил бы меня лезть на этот дуб восемь лет назад. Так зачем ты приходишь сюда, Костя? Ведь ты знаешь, что я бы тебя давно простил, – он замолчал, но потом добавил, – К тому же, как я сказал, тут нет твоей вины… Пообещай мне, что это в последний раз. Я молча кивнул. 

.

Когда я снова пришел в себя, уже светало. Я встал на ноги, потирая ушибленный затылок. 

Каждый год я прихожу сюда, следуя за призраком прошлого. Каждый год я взбираюсь на этот дуб. Каждый год Леша говорит мне, что простил меня. Каждый раз я обещаю, что этот — последний.