Хищный Тель-Авив: Белые наносят ответный удар

Как колониальная политика и возникновение Израиля превращают арабские города в европейские бренды — в книге Шарона Ротбарда.

Книга Шарона Ротбарда « Белый город, Чёрный город» — первое исследование истории и политики Тель-Авива с помощью реконструкции архитектурного облика деловой столицы Израиля. Её автор — архитектор, преподаватель — первый в своей стране стал издавать серию книг, посвящённую теории, истории и критике урбанизма.

Прежде всего Ротбард хочет показать, как история — читай идеология — кардинально меняет географические карты. По мнению автора, «город всегда реализует истории, которые о себе рассказывает». Это значит, что урбанистический миф при необходимости можно превратить в бренд и продать на рынке мировой культуры. В своём исследовании архитектор реконструирует все этапы создания современного Тель-Авива, рассказывая истории снесённых районов и развенчивая миф о Белом городе — главном продукте архитектурного экспорта Израиля.

Легенда о Баухаузе как о символической основе Белого города связана с политикой Гитлера в Веймарской республике. В городке Дессау до прихода нацистов к власти работал центр интернационализма и авангарда — художественное училище Баухауз. В нём преподавали такие известные художники и теоретики, как Кандинский, Клее, Гропиус и Мохой-Надь. После разгона движения трое выпускников-евреев — Арье Шарон, Шмуэль Местечкин и Мунио Вайнрауб-Гитай — вернулись в Тель-Авив, чтобы создать справедливый и белый мир из песка и бетона.

Про существование концепции Белого города и его связь с европейским модерном многие жители современного Израиля, по мнению Ротбарда, узнали на выставке Микаэля Левина в 1984 году. Куратор проекта преследовал три цели: вписать Тель-Авив в ряд европейских городов-брендов (Берлин, Париж, Барселона, Рим), связать Белый город, а значит и всю архитектуру Израиля с европейским модернизмом и рассказать обо всём этом согражданам. В итоге каталог выставки развесили даже на деревьях, а летом 1994 года правительство организовало фестиваль «Баухауз в Тель-Авиве». Финалом мифологизации можно считать июль 2003 года: Белый город по просьбе муниципалитета Тель-Авива включили в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Белый город стали воспринимать как естественную часть израильского мира и жемчужину Тель-Авива благодаря одноимённой песни местной поп-звезды Арика Айнштейна и сочинению композитора Наоми Шемер. В 1990-е архитектором-реставратором Тель-Авива назначили Ницу Смук, которая «выявила, идентифицировала и классифицировала постройки 1930-х годов, чтобы составить список зданий, которые следует сохранить». Результаты архивной работы Смук собраны в книге «Жизнь в дюнах». После знакомства с этим сборником израильский художник Дани Караван в интервью армянскому радио превратил бренд в символ национального самоопределения, по его словам, «Белый город преобразил жертвы, которые понёс еврейский народ во времена нацизма, ни много ни мало в победу над бывшими гонителями».

Шарон Ротбард в первой части своего исследования критикует бренд Белого города, отмечая, что для строительства Тель-Авива «соскоблили» часть дюн, сам же город не совсем белый, а скорее серый. При детальном осмотре городского ландшафта оказывается, что доля строений Баухауза в израильской столице не то чтобы велика. Наконец, о связи Белого города с немецким движением лишь упоминается в разных материалах, но никто особо и не проверял, и больших исследований на эту тему нет. Автор безжалостен к «белой части» израильской столицы: «В Тель-Авиве проходит фестиваль „Белая ночь“: с вечера до утра Белый город сияет огнями, народ гуляет, всюду звучит музыка. Надо ли говорить, что именно в эту ночь в Чёрном городе шум запрещён, как это было летом 2013 года, когда тель-авивская полиция разогнала ежегодную уличную контрвечеринку „Чёрная ночь“, устроенную феминистским центром женщин-мизрахи „Ахоти“ в районе улицы Членова». Эту двойственность легко может заметить любой турист, который забредёт «не в тот» район города или посетит кафе в тот час, когда там обедает часть израильской армии.

Книга посвящена и мрачной истории чёрного города — южной части современного Тель-Авива, Яффы, населённой арабско-мусульманскими, арабско-христианскими и еврейскими общинами. Первое разорение арабский город пережил во время имперских походов Наполеона. Между мировыми войнами Яффу контролировала Британия: метрополия заботилась о своих колониях и построила почти половину современного Тель-Авива. Третья колониальная волна захлестнула Яффу после сдачи армии будущего Израиля в 13 мая 1948 года, а через два дня на карте появилось новое государство. Колониальность израильской стороны нагляднее всего воплощалась в тёмных фигурах снайперов, которые «держали под прицелом входы в популярные кафе».

Ротбард приводит любопытную статистику о стирании разных уровней памяти о Яффе. Так, с 1948 по 1990 год в чёрном городе снесли около 2 тысяч домов, переименовали улицы, на которых уже не говорили по-арабски. Для идеологических целей захваченную территорию нужно было представить как опасную, непригодную для жизни: именно в Яффе происходила большая часть преступлений, работали бордели, по крайне мере так об этом писали медиа в Тель-Авиве. Квартирный вопрос на юге столицы тоже стал колониальным и риторическим: «Летом 2010 года около двадцати пяти районных раввинов из южной части Тель-Авива собрались в районе Шапира и сообща издали указ, запрещающий членам своих общин сдавать внаём или продавать квартиры и дома неевреям, в частности африканским беженцам». Возможно, автор решил написать эту книгу, потому что сам переехал из Белого города в чёрный и прожил в нём более двадцати лет, наблюдая за финальной стадией колониального урбанизма.

К концу книги автор в своей критике уже переходит на личности и указывает политические позиции всемирно известных архитекторов: Адольф Лоос — пропагандист западной, высшей культуры; Мис ван дер Роэ, директор Баухауза, предлагал свои проекты нацистским властям (не взяли); Ле Корбюзье работал с колониальными правительствами и вишистским режимом. Архитектуру теоретик модернизма и вовсе называл «прививкой» от революции.

Уже прощаясь с читателем, Шарон Ротбард пересказывает точки зрения главных постколониальных критиков — Франца Фанона, почти не переведённого на русский язык, и Хоми Бабы. Главный вывод архитектора — на колонизацию можно ответить лишь тотальной революцией без насилия. Впрочем, о деталях или планах возможной революции автор умалчивает, останавливая читателя в размышлении над связью модернизма и колониальной политики «белого» человека в прошедшем веке.

Текст: Сергей Сдобнов