Хинтеркайфек - тайна массового убийства. Часть пятая.

Дело об убийстве в Хинтеркайфеке является, пожалуй, самым затяжным процессом в истории ведения нераскрытых преступлений немецкой полиции. Немцы, являясь по определению народом дотошным, не бросающим дела на половине дороги, многие десятки лет пытались решить эту загадку, вновь и вновь собирая разрозненные по всей Германии улики и утерянные документы. Последний допрос живого свидетеля по этому делу немецкая полиция проводила в 1986 году, однако и он не добавил определенности.

За все эти годы к расследованию подключались все новые люди. Следователи сменяли один другого, и каждый, приступая к дознанию, верили, что именно ему улыбнется удача и откроется тайна. Было много теорий и слишком много подозреваемых.

Кто-то был убежден, что на подобную жестокость способен только человек сумасшедший, и всячески старался найти «подходящую кандидатуру» на эту роль. Так, в свое время, одним из подобных подозреваемых стал 21-летний пекарь Иосиф Бартл, считавшийся полоумным. На момент убийства в Хинтеркайфеке он находился в розыске, сбежав 4 июля 1921 года из психлечебницы городка Гюнцбург.

Этого агрессивного, странного человека, будто бы страдающего алкогольной деменцией, активно разыскивали, не зная о его истинном местоположении. Многие знавшие лично Бартла, к слову, сомневались, что он являлся истинным сумасшедшим и алкоголиком. В свою преступную бытность, этот странный человек довольно ловко управлялся с финансовыми махинациями, аферами и схемами по сводничеству, демонстрируя не слабоумие, а напротив – умение манипулировать и склонять оппонента к нужному ему решению. Попав в тюрьму, он ловко прикидывался припадочным и отказывался от еды, в конце концов добившись перевода в психиатрическую лечебницу. Вполне вероятно, что Иосиф, являясь личностью изворотливой и хитрой, в нужный момент умело симулировал, уходя от ответственности. Впрочем, об этом человеке сохранилось крайне мало документов, и утверждать с уверенностью, кем он был на самом деле, сложно. Было лишь доподлинно известно, что до своей поимки и помещения в психлечебницу, в конце 1919 года он участвовал в ограблении и убийстве семьи фермеров Адлер в округе Эбенсхаузен. Это преступление также как и убийство в Хинтеркайфеке носило крайне жестокий характер, там тоже были убиты дети. К сожалению, о данном преступлении нам известны лишь столь малые подробности - вот так буквально в двух предложениях о нем упоминается в отчете одного из полицейских, большей информации найти не удалось.

Считалось, что Бартл мог совершить набег на Хинтеркайфек вместе со своим таким же умственно неполноценным собутыльником Альфонсом Филиппом. На это намекало одно свидетельство полицейского осведомителя - Георга Зайдля, утверждавшего, что он где-то за бокалом пива об этом слыхал. Все это было крайне туманно и не имело под собой фактической почвы.

К слову, вскоре оказалось, что этот осведомитель, являясь патологическим лжецом, таким образом пытался оговорить всех, чьи имена вспоминал в пьяном угаре. За лжесвидетельство его осудят на три месяца тюрьмы, поняв, что ни единому слову пьянчужки верить не стоит. Однако, немецкая полиция не поленится отработать и эту версию - чем черт не шутит, «на авось».

Вплоть до 1927 года Иосифа Бартла будут искать, публикуя в газете его фото в анфас и профиль, с подробным описанием внешности: рост 165 см, коренастый, круглолицый. Имеет светлые волосы, высокий лоб, серые глаза, толстый нос и слегка оттопыренные уши. На выступающей нижней губе имеется шрам. На левой руке отсутствует мизинец.

Бдительные граждане неоднократно будут сообщать полиции вероятные места сокрытия Бартла, но каждый раз это оказывался не он. Спустя несколько лет установят, что Альфонс Филипп на момент совершения убийства в Хинтеркафеке находился-таки на лечении в психиатрической лечебнице Вальдхайма в Саксонии, то есть имел железное алиби. Сам же Иосиф Бартл так и остался ненайденным, позволяя некоторым исследователям и поныне считать его вероятным убийцей семьи Груберов. И пока эта теория не опровергнута, она имеет право на существование.

Впрочем, там, где один сыскарь усматривал действия сумасшедшего, неадекватного человека, иной следователь видел злой, продуманный умысел организованного преступника.

С небольшими вариациями, но в основном предположения о мотивах убийства 6-ти человек крутились около двух самых вероятных.

Первым, и довольно серьезным мотивом считалось убийство Груберов как наказание за их образ жизни, кровосмешение и инцест. В пользу этой версии и по сей день выступает множество исследователей. Однако жестокость кары, а главное – ничем не объяснимое пребывание преступника несколько дней на ферме, никак не вписывается в эту теорию. Кем бы ни был загадочный мститель (а быть может и целая группа таковых), вероятнее всего, он постарался бы как можно быстрее покинуть место преступления, не привлекая к себе излишнего внимания. Местному жителю вовсе не требуется прятаться в чужом доме, «объедая» убитых хозяев. Совершив чудовищное злодеяние, он, не вызывая подозрений, темными закоулками знакомых мест мог бы свободно попасть к себе домой. Однако, как показало расследование, неуловимый убийца несколько дней разгуливал фермой, закусывая копчеными окороками, нисколько не тяготясь, что жилище наполнено трупами.

Вторым вероятным мотивом, тем, к которому склонялась полиция с первых дней расследования, был все же мотив корыстный. Все, кто знали семейство Груберов, в один голос утверждали, что экономность ее членов, граничащая со скупостью, а также хозяйственность и умение считать деньги, сделали семью довольно зажиточной. Мало кто в селении, хотя бы час от часу, под стопочку доброго шнапса, не баловал себя рассуждениями об их несметных богатствах. Разумеется, никто не мог знать истинных размеров состоянии этого замкнутого семейства. Однако, людская молва схожа по действию с увеличительным стеклом. Додумывая и дорисовывая в своих фантазиях несметные сокровища, припрятанные в подвалах и чердаках фермы, довольно быстро она приобрела вид досужих рассказов, повествующих, как Груберы поедают по ночам серебро, закусывая золотом. Подобные душещипательные истории всегда привлекают внимание людей с преступными наклонностями. Ведь зачем работать, если можно разом решить все свои финансовые проблемы за счет жадности и глупости простодушного селянина?

Как вы помните, новоиспеченная горничная, Мария Баумгартнер, так «неудачно» пришедшая в дом Груберов накануне массового убийства и принявшая жестокую смерть, подменила на посту предыдущую горничную, которая сбежала с фермы, опасаясь за свою жизнь. Этой осторожной девушкой оказалась Кресценц Ригер, найти и допросить которую немецкая полиция смогла 24 апреля 1922 года. Ее личность полиция смогла идентифицировать сразу же после убийства семьи Груберов. В доме были найдены страховые и платежные документы, выписанные на имя сбежавшей прислуги, один из которых был датирован 2-ым февраля 1922 года.

Именно этот допрос стал в свое время толчком для появления у полиции версии об ограблении Груберов. Он проводился сержантом Нойсом и дошел до наших дней. Его мы приводим максимально близко к оригиналу, опуская лишь незначительные детали.

Кресценц Ригер родилась 25 апреля 1897 года близ Аугсбурга, в селении Адельхаузен. В 9 лет потеряв родителей, она воспитывалась как приемная дочь в семье сельских работников Квирин и Марии Кирмайер. Начиная с ноября 1920 года и вплоть до конца августа 1921, Ригер работала горничной в Хинтеркайфеке. В семью Груберов она попала по рекомендации знакомой, проживающей в Шробенхаузене.

Тогда же, в конце 1920-го года в городе она познакомилась с простым наемным работником, батраком по имени Яков Вебер, с которым и завела интрижку. Вскоре Вебер отправится на войну, но получив тяжелое пулевое ранение, раздробившее ему колено, будет возвращен в Шробенхаузен. Но страшное ранение вызовет у Якова сепсис, он попадет в больницу Мюнхена и 21 мая 1921 года скончается на операционном столе.

Однако, за два месяца до его смерти, прямо на ферме Хинтеркайфек, 27 марта у Кресценц Ригер родится от него девочка, которую нарекут Викторией. Служанка останется одна на руках с внебрачным новорожденным ребенком, а ее приемный отец Квирин станет опекуном теперь и внучки. Почти сразу же дочку Ригер отвезет приемным родителям и там оставит, сама же вернется на службу обратно в Хинтеркайфек.

По воспоминаниям горничной, приступив к работе у Груберов еще 2 ноября 1920 года, буквально сразу же она столкнулась с сексуальными домогательствами одного из поденных работников, нанимаемых хозяевами фермы. Местные жители и сами владельцы усадьбы частенько обращались к нему по прозвищу Верди, на деле же этого мужчину звали Антоном Бихлером, и Андреас Грубер платил ему за периодическую помощь в уборке картофеля и обмолота пшеницы.

Поначалу не зная как реагировать на ухаживания 30-летнего Антона, Ригер спросит совета у Виктории Грубер, на что получит однозначный ответ не иметь с ним ничего общего. Как оказалось, Антона Бихлера сами Груберы считали вором, подозревая его в регулярных кражах собственных кур и другого хозяйского добра.

Как заявила Кресценц, у Антона существовала навязчивая идея о несметных богатствах Груберов, о чем он любил порассуждать на досуге. Она припомнила неоднократно сказанную им фразу о том, что эти зазнайки «ничего из себя не представляют, а денег имеют много». Невзирая на то, что девушка отвергала ухаживания незадачливого пройдохи, Антон все же постоянно искал ее общества, ведя с Ригер длинные и пространные беседы. В разговорах мужчина постоянно жаловался на скупость хозяев фермы, осуждая качество подаваемой здесь еды и малую оплату. Делал вид, что жалеет Ригер, пытаясь сманить покинуть дом Груберов. Разговоры эти, по обыкновению, они вели через окно, ибо, являясь девушкой, не лишенной сообразительности, да и имея постоянного мужчину в Шробенхаузене, Кресценц быстро смекнула, что от Антона стоит держаться подальше.

Примерно после рождения ребенка, по возвращении в Хинтеркайфек, Ригер выделят иную комнату. Теперь она будет спать в глубине дома, далеко от окон. Частенько поутру, встречаясь во дворе фермы, Антон станет корить Ригер, что та не открыла ему ставни, когда он настойчиво стучался в окно, пытаясь вызвать на беседу. Но, девушка, испытывая какое-то необъяснимое чувство страха перед этим назойливым ухажером, не будет спешить сообщить о смене места своей дислокации в доме, утаивая от него эту информацию. Однако, отказы не останавливали Антона, и он регулярно пытался досадить Ригер, вечерами приходя под окна, и домогаясь ее. Это пугало служанку, не желающую сдаваться, но грязные предложения похотливого работника пугали ее даже меньше, чем расспросы о семье Груберов. Антон любил порассуждать о наличии вероятного богатства хозяев, мимоходом пытаясь выяснить у служанки, сколько денег она видела в доме, где спят его обитатели и как привязывают собаку.

Вскоре, Ригер начнет слышать от разных обитателей деревни, что Антон похваляется проучить гордую недотрогу. Очевидно, оскорбленный отказами в «доступе к телу», он стал распускать мерзкие слухи о ее порочности и гордыне. Все более испытывая беспокойство, горничная расскажет о своих страхах Виктории. Ответ хозяйки повергнет ее в ужас. Оказывается, Бихлер напропалую сквернословит, обзывая девушку, и грозится ее избить. Решив, что в отказе Ригер повинна, в первую очередь, Виктория, назвавшая Бихлера вором, он станет угрожать и ей. «Последней каплей», вконец испугавшей служанку, станет его фраза о том, что «все кайфекерцы заслуживают смерти». Относясь серьезно к угрозам Антона, горничная начнет подумывать о смене места работы.

На допросе бывшая работница Хинтеркайфека поведает полиции, что считала Бихлера человеком агрессивным и склонным к насилию. Не раз, делясь своими опасениями, она пыталась предупредить Викторию, дабы их семья усилила меры безопасности хозяйства и его обитателей. Ригер искренне верила, что однажды Антон Бихлер придет ночью по души жильцов Хинтеркайфека, и предупреждала, что настроена уволиться. Однако, Виктория смеялась ей в лицо, говоря, что девушка преувеличивает опасность, а Бихлер является мелким воришкой, но не убийцей. По какой-то понятной только ей причине, служанка посчитала, что Виктория ее ревнует к Груберу и именно поэтому так несерьезно относится к предупреждениям и в целом к ней.

Одним из подозрительных моментов Ригер считала и то, что дворовой пес Груберов, по обыкновению лаявший и бросавшийся на всех без разбору, почему-то оставался равнодушен в присутствии Бихлера. «Я на этого пса даже смотреть боялась, но он все равно меня иногда кусал. Он укусил за ногу даже маленькую Цецилию, но почему-то не бросался на Антона» - так скажет она, поясняя полиции свое недоумение.

Так кем же был на деле Антон Бихлер?

Рожденный 12 апреля 1891 года в деревушке Пферси, расположенной неподалеку от Аугсбурга, в семье простых рабочих, он имел еще одного старшего брата Йозефа и двух младших – Карла и Георга. Являясь католиком, он, тем не менее, никогда не гнушался преступать закон как Божий, так и людской. В возрасте 25 лет был мобилизован в армию, где и прослужил пехотинцем вплоть до 1916 года. Затем, в свое время вступил в отряд гражданской самообороны, однако после его расформирования оружие не сдал, а припрятал. Впоследствии его не раз будут видеть с винтовкой в руках, когда Антон будет браконьерствовать в чужих лесах.

Лучшим другом Антона был один из его младших братьев – 21-летний Карл Бихлер, хмурый здоровяк, для тех времен довольно рослый (173 см) и хитрый. Он, как и брат не брезговал разбоем, о чем знали жители близлежащих хуторов и деревень. Эта парочка бродила местными угодьями, все время поглядывая на «то, что плохо лежит». Они охотились в чужих лесах, тащили из амбаров и сараев все, что ни попадя, крали кур и домашних животных, сбывая их на рынке. А устраиваясь к кому-то на работу, от дел старались увильнуть, но были первыми едоками за столом.

С Карлом Бихлером Кресценц как будто лично была не знакома, однако, на допросе вспомнила, что слышала однажды, как тот полушутя разглагольствовал о способах обезвреживания пса Груберов. Очень насторожил ее и случай, произошедший однажды ночью. В окно ее каморки кто-то постучался. Мужчина назвался фермером Зеппом из Грёберна и попросил его впустить. Однако, Ригер смогла рассмотреть своего ночного визави сквозь окно, и это явно был не Зеппа, а как ей показалось, Карл Бихлер. Этот человек был примерно 1,73 м ростом, 30-40 лет, с грубоватым лицом и усами, глаза которого прикрывала надвинутая на глаза зеленая шляпа. Когда горничная отказалась его впустить, незнакомец спросил, спит ли Виктория и старик Грубер. Но не получив определенного ответа, ушел в темноту.

Этот момент особенно насторожит сержанта Нойса, допрашивающего служанку. Чем больше она рассказывала, тем больше крепли его подозрения в адрес братьев Бихлеров, которых стоило немедленно разыскать и допросить.

Далее Кресценц Ригер поведала, что с братьями Бихлер частенько ошивался еще один батрак – уже известный нам Георг Зигль. Тот самый, который опознал найденное орудие убийства - мотыгу. Как утверждала Ригер, он полностью находился под тлетворным влиянием братьев Бихлер, и также в разговорах похвалялся навредить семье Груберов.

В ноябре 1920 года, за 8 дней до того, как Ригер приступила к работе в Хинтеркайфеке, будучи нанятым на сбор урожая картофеля, именно Зигль совершил кражу в доме Груберов, забравшись в него через окно. Тогда хозяева недосчитались многих продуктов – копченых окороков, яиц и хлеба. Но более всего их возмутило, что ворюга не побрезговал украсть и детские вещи. Заметив Зигля, вылезающего из окна дома, они погнались за ним, но упустили в лесу. «Убегая, он потерял несколько предметов детской одежды. Все это рассказала мне маленькая Цецилия. Несмотря на это, фрау Габриэль вновь взяла его на работу, уже после того как я ушла» - так описывала этот эпизод Ригер.

Тогда случай с Зиглем Груберы решили не раздувать. В округе их особо не жаловали, находить поденных работников с каждым сезоном становилось все сложнее. Вот и выходило, что частенько на их ферме оказывались люди довольно сомнительной репутации.

На вопрос, почему она сбежала из Хинтеркайфека, бывшая горничная ответила полицейскому, что, в конце концов, ее страх перед братьями Бихлерами достиг апогея, и она уволилась. Покинув Хинтеркайфек, уже 25 марта 1922 года Кресцент устроилась работать горничной на ферму Каспара Вагнера в Aдельхаузене. А услышав о гибели своих бывших хозяев Хинтеркайфека, заявила своей новой хозяйке, фрау Вагнер, что именно троицу братьев Бихлер-Георг Зигль считает виновными в смерти Груберов.

Разумеется, получив столь зловещие свидетельства от бывшей работницы убитого семейства, немецкая полиция бросилась разыскивать одиозных братьев Бихлеров, попутно опрашивая иных возможных свидетелей.

28 апреля они получат довольно любопытные показания от 50-летнего фермера-каменщика Симона Шёнахера. Именно этот человек в течение многих лет вел все строительные работы на ферме Хинтеркайфек, и был прекрасно осведомлен о нравах и образе жизни Груберов. Он также подтвердил, что погибшие являлись людьми зажиточными, добавив интересную деталь - все три хозяина усадьбы, супруги Груберы и Виктория Габриэль, каждый имели свою отдельную кассу.

Шёнахер, как и Ригер винил в смерти 6-ти «кайфекарцев» братьев Бихлеров. Свои подозрения он основывал на том, что Бихлеры никогда не желали работать, а были известными на всю округу грабителями. Так, он поведал, что осенью 1921 года они украли овец у фермера Йохана Вальтера, перегнали стадо в Шробенхаузен и продали. Запуганный фермер побоялся подавать на них в полицию, ибо братья пригрозили сжечь его поместье.

После каждой кражи, братья, угрожая своим жертвам, выходили сухими из воды. Их откровенно боялись и старались избегать. Впрочем, те вели себя всегда по-хамски, нисколько не обращая внимания на народную молву. Средь бела дня они могли зайти в любой дом и в ультимативной форме потребовать их накормить. Многие селяне безропотно соглашались, лишь бы поскорее выпроводить агрессивных непрошенных гостей. Особенно дерзко всегда себя вел именно Карл. Невзирая на то, что он был младше Антона, этот хитрый верзила умело манипулировал старшим братом. Наглый, злой и сообразительный, он был полон криминальных идей и умело подталкивал своих дружков к совершению преступлений.

Летом 1921 года Карл Бихлер до того разленился и обнаглел, что жители города и окрестностей стали возмущаться и подали коллективное прошение в городскую управу на его отправку в работный дом (примечание автора: работным домом в те времена называли учреждение, где нуждающимся предоставляли оплачиваемую работу с одновременным проживанием в нем).

Шёнахер также рассказал, что однажды, зайдя к соседу, застал там Карла Бихлера. Он требовал от хозяев обеда, нисколько не смущаясь своей наглости. А на вопрос, как ему удается нормально жить, не работая, ответил: «Я не такой дурак, чтобы руки пачкать. Мне всегда будет везти, даже если я их в крови испачкаю. Обитатели Хинтеркайфека еще перевернутся, как и их золотые монеты!».

Выслушав еще с десяток подобных свидетельских показаний, живописующих образ жизни братьев Бихлеров и подозрения об их вероятном причастии к массовому убийству на хуторе Хинтеркайфек, полиция приложила максимум усилий и, в конце концов, таки разыскала обоих.

2 мая 1922 года Антон и Карл Бихлеры были взяты под стражу, и спустя два дня стали давать показания. Антон подтвердил, что знал семейство Груберов, однако говорил о них исключительно в превосходной форме. Дескать, считал их людьми трудолюбивыми, склонными к бережливости и замкнутыми, однако не верил в творящееся в семье кровосмесительство. Признался во многих мелких кражах, совершенных вместе с братом, подтвердил и свои ухаживания за Кресцент Ригер. Однако, стоял на том, что с девушкой у них сексуальные отношения все же были. Якобы служанка неоднократно пускала его к себе в комнату, вовсе не брезгуя побаловаться «его молодецким телом». Отношения же с нею прекратил сам Антон, однажды увидев, как его суженая прогуливается в обнимку с другим мужчиной в Шробенхаузе. И разумеется, он утверждал, что никому и никогда не грозился расправой, а об убийстве на хуторе Хинтрекайфек узнал из газет. Но самое главное, по его словам выходило, что Антон имел алиби.

Полиция не поверила проходимцу, и постаралась серьезно проверить доказательства его невиновности. Выяснив все его передвижения, оказалось, что начиная с 15 января 1922 года, Антон Бихлер находился на услужении у фрау Дрексль в имении Линдахоф, где он исполнял роль скотника (служки, ухаживающего за домашней скотиной).

Хотелось бы вам пояснить, что на сегодняшний день на карте отсутствует как географический объект, не только хутор Хинтеркайфек, но и имение Линдахоф. Следуя некоторым упоминаниям в документах, мне удалось лишь установить его примерное месторасположение – окрестности коммуны Кюнцинг (Бавария).

Относительное расположение Хинтеркайфека и имения Линдахоф на карте гугл. Между этими населенными пунктами примерно 200 км пути.

Прибыв к хозяйке имения Линдахоф, полиция смогла допросить всех ее слуг, и к своему разочарованию обнаружила, что братья Бихлеры вряд ли могли участвовать в убийстве семейства Груберов. Ибо, по заявлению управляющего имения, господина Михаэля Хубера, Антон Бихлер, начиная с 15 января исправно служил на ферме, никуда не отлучаясь надолго. А 22 марта к нему приехал его брат Карл и также напросился на работу к фрау Дрексль. Вскоре всем слугам стало ясно, что братья нисколько не походят друг на друга. Антон, по свидетельствам всех очевидцев, являлся человеком более ни менее добросовестным, чего нельзя было сказать о Карле. Здоровяк Карл работал только в случае, когда находился под присмотром, демонстрировал всем нарочитое безразличие, хамил и ругался. Буквально каждый служащий Линдахофа смог убедиться в его подчеркнутом пренебрежении к закону и правилам. Но каждый вечер в 18.30 оба Бихлера присутствовали на общем ужине, и никак не могли оказаться в ночь с 31 марта на 1 апреля в доме Груберов за много километров от Линдахофа. Проверив расписание поездов, и опросив всех, не имели ли Бихлеры доступа к велосипедам и иным транспортным средствам, мюнхенская полиция вынуждена была признать, что у неприятных и крайне подозрительных братьев на ночь массового убийства действительно имеется железное алиби. Их осудят за многочисленные кражи и отправят на каторжные работы, а разгадка тайны массового убийства жителей Хинтеркайфека опять «подвиснет в воздухе».

В 2007 году студенты Полицейской академии в Фюрстенфельдбруке получили задание расследовать дело вновь с помощью современных методов. Они пришли к выводу, что невозможно полностью раскрыть преступление, так как прошло много лет. Отсутствовали доказательства, поскольку методы расследования тогда были достаточно примитивны. Кроме того, доказательства были потеряны и подозреваемые уже умерли. Тем не менее, студенты смогли установить одного человека в качестве главного подозреваемого. Они не назвали в своем докладе имя того человека из уважения к ещё живым родственникам.

В наши дни расследование продолжается.