Хэллоуин

Дзииинь! В дверь раздался натужный звонок. Шаркая домашними тапочками, Аделаида Марковна пошла открывать. На пороге стоял участковый Пупсиков.

– Добрый день, гражданка Семенова…

– Господи, – Аделаида Марковна всплеснула руками. – Коля, зачем же так официально? Сколько ты там лет у меня учился? Пять? Шесть? Тройка по русскому, два с плюсом по литературе. Полное отсутствие фантазии и воображения. А сейчас как с этим дела обстоят? Ну-ка, ну-ка?

Аделаида Марковна внимательно сощурила свои близорукие глаза, вглядываясь в круглое и плохо выбритое пупсиковское лицо.

– М-да, – протянула она. – В общем-то, ничего не изменилось.

– Нам на службе, Аделаида Марковна, воображение ни к чему, – строго сказал участковый Пупсиков. – Идеями у нас начальство фонтанирует, а мы – народ подневольный, что сказали, то и исполняем.

– И что же на этот раз исполняете, Коленька? – вздохнула Аделаида Марковна.

– Указ у нас, – в тон ей вздохнул Пупсиков и многозначительно поднял палец. – С самого верху. Пресечь на корню все попытки проникновения на нашу землю всяких духов и потусторонних сил. Сегодня же 31 октября и этот… как его… – Пупсиков натужно сморщился. – Холлувин, вот! Бесовский праздник.

– А я-то тут причем, Коленька?

– А притом. Портал тут у вас.

– Ах-ха-ха! – театрально рассмеялась Аделаида Марковна. – Портал! Ну что вы такое говорите, Николай. И это с вашим-то полным отсутствием воображения и двумя прочитанными книгами в анамнезе.

– И напрасно вы, Аделаида Марковна, всякими неприличными словами выражаетесь, – насупился Пупсиков. – А я, между прочим, тут лицо официальное, и меня оскорблять законом не положено. И потом, у меня на вас донос из анонимного источника – гражданки Лягушкиной В. П. из 103 квартиры.

Вот жаба, подумала про себя Аделаида Марковна, как была жабой, так жабой и осталась.

– Это, Коленька, не донос. Это месть старой ревнивой женщины.

– Ну не знаю, а только сигнал поступил – обязаны проверить! Так что уж позвольте, – Пупсиков мягко, но решительно отодвинул Аделаиду Марковну в сторону и прошел в комнату.

– Да уж проверяйте, Николай, проверяйте, мне скрывать нече…

Договорить Аделаида Марковна не успела. Дверца старого шкафа с шумом отворилась и из шкафа изящно вывалилась Червонная Королева. То есть это Аделаида Марковна знала, что женщина, сидевшая в данный момент посередине небольшой комнаты и почесывавшая коленку – Червонная Королева, а участковому Пупсикову двойкой по литературе и вышестоящими органами этого знать было не положено.

– Так-так-так, – Пупсиков сурово сдвинул брови. – Ваши документы, гражданочка!

Червонная Королева перестала чесать коленку, недоуменно посмотрела на строгого Пупсикова и перевела взгляд на Аделаиду Марковну.

– Ада, – протянула она. – Что это, Ада?

– Ага! Так значит, документов нет? – обрадовался Пупсиков. – Вот и славненько. Пройдемте-ка со мной, гражданка, в отделение для выяснения личности.

– Господи, Коля, ну какое выяснение личности, – Аделаида Марковна покачала головой. – Подружка это моя. Однокурсница с филфака.

– Вот там и разберемся, кто с какого фака, – пробормотал Пупсиков. – А у меня указ.

– Чей указ? – живо поинтересовалась Червонная Королева.

– Самого указ, этого самого, Сами Знаете Кого.

– Покажи! – потребовала Червонная Королева.

– Да откуда ж он у меня? – Пупсиков недоуменно развел руками. – Нам такие серьезные бумаги никто в руки не дает. Понимать надо.

Червонная Королева широко зевнула и затем перевела взгляд на Аделаиду Марковну.

– Надоел он мне до чертиков.

Возмутиться участковый Пупсиков не успел – воздух прорезал высокий, переходящий в визг, крик Червонной Королевы:

– Палач! Отрубите ему голову.

Словно из ничего в комнате материализовался Палач, над Пупсковым сверкнула серая сталь топора, и уже через мгновенье голова милиционера Пупсикова, весело подпрыгивая и пружиня о старый паркет ушами, поскакала мимо старого шкафа под побитый молью диван.

***

Полчаса спустя участковый Пупсиков сидел на кухне у Аделаиды Марковны и пил крепко заваренный чай, щедро разбавленный коньяком. Вернее, пытался это делать. Одной рукой Пупсиков удерживал на плечах криво сидящую голову, а другой вливал в нее чай из пузатой фарфоровой чашки с аляповатым рисунком. Чай вливался, и тут же большая частью его просачивалась через разрез на шее, оставленный острым лезвием топора, оставляя некрасивые влажные пятна на форменном кителе. Голова же то и дело съезжала набок.

– Ну вот и как я теперь… без головы-то? – жалобно сипел Пупсиков.

– Ах, Коля, да без головы-то вам даже и лучше, – утешала его Аделаида Марковна. – Вам в вашем ремесле голова совсем ни к чему, мешает только.

– Так-то оно так, – соглашался Пупсиков. – Но ведь я в нее ем.

Он запнулся, покраснел и добавил:

– И пью.

– Ох, беда! – Аделаида Марковна, кряхтя, поднялась. – Погодите, Коленька. Сейчас все устроим в лучшем виде.

***

– Ну-ка, полюбуйтесь-ка. А, как вам?

Аделаида Марковна сунула в руки Пупсикова зеркало.

– Каково, а?

Из зеркала на участкового Пупсикова смотрел участковый Пупсиков, слегка бледный, но с твердо сидящей головой на плечах. Голова была пришита к шее неровными крупными стежками.

Пупсиков неуверенно потрогал шов пальцем.

– Не оторвется, Коленька, не беспокойтесь, – заверила его Аделаида Марковна. – Сидит, как влитая.

– А эти… – пробормотал Пупсиков. – Как их… ну эти… нейронные связи.

– Да господь с вами, Коленька, – рассмеялась Аделаида Марковна. – Какие у вас могут быть нейронные связи!

Пупсиков густо покраснел.

– Зато теперь вы – герой. Начальству скажете – обезвреживал нечисть как мог, пострадал.

– Может, мне даже медаль дадут? – участковый Пупсиков тоскливо вздохнул.

– Конечно дадут, Коленька! – заверила его Аделаида Марковна. – Как пить дать дадут. Кстати, насчет пить… Не желаете-с?

– Ну я ж… того… как бы при исполнении, – забормотал Пупсиков.

– Ничего, сегодня вам можно.

Аделаида Марковна взяла Пупсикова за руку и увлекла за собой. Тесная гостиная удивительным образом раздвинулась, гремела музыка, Палач разливал шампанское по тонким высоким фужерам. Из параллельных миров все прибывали и прибывали гости…