Гроздья гнева

— Ничего, опять заснут.
Эл влез в кабину с другой стороны.
— Па с дядей Джоном сели наверх, — сказал он. — Хотят еще поспать.
Том подъехал к главным воротам. Сторож вышел из конторы и осветил грузовик фонарем.
— Подождите минуту, — сказал он.
— А что такое?
— Совсем уезжаете?
— Да.
— Надо вас вычеркнуть.
— Вычеркивайте.
— Куда поедете?
— Хотим податься дальше на север.
— Ну, счастливо, — сказал сторож.
— Счастливо оставаться. Всего хорошего.

Грузовик осторожно обогнул насыпь и выехал на шоссе. Том вел машину по той же дороге, по которой они приехали сюда, — мимо городка Уидпетча на запад, к шоссе № 99, потом к северу на широкое шоссе, ведущее к Бейкерсфилду. Когда они подъехали к городским окраинам, было уже светло.
Том сказал:
— Куда ни глянешь, везде рестораны. И в каждом подают кофе. Вон тот всю ночь открыт. У них, верно, этого кофе галлонов десять, и ведь горячий, черт его подери.
— А ну тебя! — сказал Эл.

Том усмехнулся, посмотрев на него.
— Я вижу, ты в лагере успел девочкой обзавестись.
— Ну и что же из этого?
— Ма, посмотри, какой он злющий. С ним сегодня шутки плохи.
Эл раздраженно буркнул:
— Я скоро отобьюсь от вас. Одному, без семьи, куда легче.
Том сказал:
— Через девять месяцев ты сам обзаведешься семьей. Я ведь все видел.
— С ума ты сошел, — сказал Эл. — Я устроюсь в гараж, а есть буду в ресторанах.
— А через девять месяцев обзаведешься женой и ребенком.
— Нет, не обзаведусь.
Том сказал:

— Уж очень ты стал умный, Эл. Смотри не нарвись — проучат тебя как следует.
— Кто это меня проучит?
— Такие всегда найдутся, — сказал Том.
— Воображаешь, что тебе всё…
— Да ну будет, Эл, — остановила его мать.
— Я первый начал, — сказал Том. — Мне захотелось подразнить его. Ты не обижайся, Эл. Я не знал, что девочка тебя за сердце зацепила.
— Нет такой девочки, которая бы меня зацепила.
— Ну, нет так нет. Не будем спорить.
Грузовик подъехал к городу.

— Закусочных-то сколько — и все с горячими сосисками, — вздохнул Том.
Мать сказала:
— Том! Я один доллар приберегла. Тебе очень хочется кофе? Тогда возьми.
— Нет, ма. Я просто дурака валяю.
— Возьми, если уж так хочется.
— Не возьму.
Эл сказал:
— Тогда нечего твердить — кофе да кофе!
Том помолчал.
— Меня будто тянет в эти места, — сказал он наконец. — Опять та самая дорога, по которой мы тогда ночью ехали.

— Дай бог, чтобы теперь все сошло гладко, — сказала мать. — Ту ночь и вспоминать не хочется.
— Мне тоже.
Справа от них поднималось солнце, и большая тень от грузовика бежала по дороге с ними рядом, перебирая колья изгороди. Они проехали мимо отстроенного заново Гувервиля.
— Смотрите, — сказав Том. — Тут опять живут. Будто ничего и не случилось.
Дурное расположение духа мало-помалу оставило Эла.

— Мне один рассказывал, — заговорил он, — что у некоторых уж по пятнадцати, по двадцати раз всё сжигали. Они отсидятся в ивняке, потом вылезут и опять сколотят себе какую-нибудь лачугу. Точно суслики. Так к этому привыкли, будто и горя им мало. Будто ненастье пережидают.

— Да, для меня та ночь выдалась ненастная, — сказал Том. Они ехали по широкому шоссе. Солнце грело, но их пробирало дрожью. — А по утрам уже холодновато, — сказал Том. — Скоро зима. Хорошо бы все-таки подработать немного до холодов. Зимой в палатке будет невесело.
Мать вздохнула и подняла голову.

— Том, — сказала она, — к зиме надо подыскать жилье. Хочешь не хочешь, а надо. Руфь еще ничего — держится, а Уинфилд совсем слабенький. Придут дожди, надо устраиваться по-настоящему, в доме. Здесь, говорят, как из ведра льет.
— Подыщем и домик, ма. Ты не беспокойся. Домик будет.
— Лишь бы крыша над головой да пол, чтобы ребятишки спали не на голой земле.
— Постараемся, ма.
— Я не хочу с этих пор тебя донимать.
— Постараемся, ма.

— Меня иной раз страх берет, — продолжала она. — Всю свою храбрость теряю.
— Не видал я, чтобы ты когда-нибудь ее потеряла.
— Нет, бывает… по ночам.
Послышался резкий, шипящий звук. Том крепко стиснул штурвал и нажал тормозной рычаг до отказа. Грузовик остановился. Том вздохнул.
— Кончено дело. — Он откинулся на спинку сиденья. Эл выскочил из кабины и подбежал к правому переднему колесу.
— Гвоздь! Да какой! — крикнул он.
— Заплаты есть?

— Нет, — сказал Эл. — Не осталось. Резины-то хватит, да клей весь вышел.
Том посмотрел на мать и грустно улыбнулся.
— Не надо тебе было говорить про свой доллар. Мы бы как-нибудь сами починили. — Он вылез и подошел к спустившей шине.
Эл показал на длинный гвоздь, торчавший в покрышке.
— Видал?
— Если есть хоть один-единственный гвоздь на всей дороге, так мы обязательно на него напоремся.
— Плохо дело? — спросила мать.
— Да нет, не очень, а все-таки починка.
Верхние пассажиры слезли с грузовика.

— Прокол? — спросил отец, увидел спустившую шину к замолчал.
Том попросил мать выйти и достал из-под сиденья жестянку с заплатами. Он развернул резину, вынул тюбик с пастой и осторожно надавил его.
— Засохла, — сказал он. — Может, все-таки хватит. Эл, подложи чего-нибудь сзади. Будем поднимать домкратом.

Том и Эл работали дружно. Они подложили камни под задние колеса, подняли переднюю ось домкратом и, освободив правое колесо, сняли с него покрышку. Потом, отыскав прокол, намочили тряпку в бензиновом баке и протерли камеру вокруг прокола. Эл растянул ее на коленях, а Том разорвал тюбик пополам и перочинным ножом наложил на резину тонкий слой пасты. Он аккуратно смазывал края прокола.

— Теперь пусть подсохнет, а я пока вырежу заплату. — Он подровнял края синей резины. Эл опять растянул камеру, и Том осторожно наложил заплату. — Вот так. Теперь клади ее на подножку, надо пришлепать. — Он осторожно ударил несколько раз молотком, потом расправил камеру, глядя на заплату. — Ну ладно. Сойдет. Надевай на обод, сейчас подкачаем. Ма, похоже, твой доллар уцелеет.
Эл сказал:
— Плохо без запаса. Как хочешь, Том, а запас надо иметь. Тогда прокол и ночью не страшен.

— Когда у нас будут деньги на запасной баллон, мы купим на них кофе и мяса, — сказал Том.
Редкие в этот час машины быстро проносились по шоссе, солнце начинало пригревать сильнее. С юго-запада легкими, словно вздохи, порывами дул нежный ветерок, а горы по обе стороны широкой долины еле виднелись в жемчужно-матовом тумане.

Том накачивал камеру ручным насосом, когда на противоположной стороне шоссе остановилась встречная легковая машина. Загорелый человек в светло-сером костюме вылез из нее и пошел к грузовику. Шляпы на нем не было. Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами. На безымянном пальце левой руки у него было широкое обручальное кольцо. На тонкой цепочке, пропущенной по жилету, болтался маленький золотой футбольный мяч.
— Здравствуйте, — приветливо сказал он.
Том перестал качать и поднял голову.
— Здравствуйте.

Незнакомец запустил пальцы в коротко подстриженные седеющие волосы.
— Вы, случайно, работу не ищете?
— Конечно, ищем, мистер. Во все норы заглядываем.
— Персики умеете собирать?
— Не приходилось, — ответил отец.
— Мы всё умеем, — быстро проговорил Том. — Мы на всякий сбор пойдем.
Незнакомец потрогал пальцем золотой мячик на цепочке.
— Ну что же, еще миль сорок проедете к северу, там работы сколько угодно.
— Вот и хорошо, — сказал Том. — Вы нам объясните, как туда попасть, и мы вскачь понесемся.

— Поезжайте к северу до Пиксли — это тридцать пять — тридцать шесть миль. А оттуда на восток еще миль шесть — восемь. Спросите, где ферма Хупера. Там работы много.
— Так и сделаем.
— А где еще есть желающие, не знаете?
— Ну как не знать, — сказал Том. — В лагере около Уидпетча таких много найдется.
— Поеду туда. У нас большой набор. Значит, не забудьте: от Пиксли к востоку, и так и держите до самой фермы.
— Есть, — сказал Том. — Большое вам спасибо, мистер. Мы очень нуждаемся в работе.

— Ладно. Поезжайте, не задерживайтесь. — Он перешел дорогу, сел в свою открытую машину и укатил к югу.
Том налег на ручку насоса.
— По двадцать раз будем, — крикнул он. — Раз, два, три, четыре… — После двадцати за насос взялся Эл, потом отец, потом дядя Джон. Камера вздулась, стала пухлой и гладкой. Три раза, по двадцати каждый. — Теперь давайте посмотрим, — сказал Том.
Эл опустил переднюю ось, убрал домкрат.
— Хватит, — сказал он. — Пожалуй, даже чересчур.
Они побросали инструменты в кабину.

— Ну, поехали! — крикнул Том. — Наконец-то мы до работы дорвемся.
Мать села в середину. За руль взялся теперь Эл.
— Полегче, Эл. Смотри, как бы не перегреть мотор.
Они ехали вдоль залитых утренним солнцем полей. Туман, закрывавший вершины холмов, ушел вверх, и бурые холмы, испещренные темно-лиловыми складками, виднелись теперь четко. Дикие голуби взлетали с изгороди, пугаясь грузовика. Эл бессознательно увеличил скорость.

— Легче, — остановил его Том. — Будешь нажимать, заплата не выдержит. Нам лишь бы доехать. Может, еще сегодня немного поработаем.
Мать взволнованно заговорила:

— Если вы устроитесь все четверо, может, лавка отпустит мне в долг. Перво-наперво возьму кофе — вы по нему соскучились, потом муки, соды и мяса. Боковину не буду покупать. Это как-нибудь потом. Может, в субботу. И мыла. Мыло обязательно. Не знаю еще, какое там будет жилье. — Она болтала, не умолкая. — Еще молоко. Обязательно возьму молока для Розы. Няня в лагере говорила, что ей надо пить молоко.

Впереди по теплому на солнце бетону ползла змея. Эл круто свернул, переехал ее и снова выехал на правую сторону дороги.
— Это не гадюка, — сказал Том. — Зря ты ее раздавил.
— Терпеть их не могу, — сказал Эл. — Всех змей, какие только есть на свете. С души воротит от одного их вида.

К полудню движение на шоссе увеличилось: блестевшие лаком машины коммивояжеров с марками компаний на дверцах; громыхающие цепями красно-белые бензовозы; огромные, с квадратными дверцами, грузовики оптовых бакалейщиков. Земля по обе стороны дороги поражала своим богатством. Фруктовые сады, во всю силу раскинувшие пышную листву, и виноградные лозы, устилавшие междурядья длинными зелеными усиками. Грядки с дынями и зерновые поля. Среди зелени белые домики, заплетенные розами. А солнце было золотое и теплое.

Мать, Том и Эл, сидевшие в кабине, не помнили себя от счастья.
— Я уж давно так не радовалась, — говорила мать. — Если насобираем много персиков, тогда и домик себе подыщем, можно будет снять месяца на два. Без домика никак нельзя.
Эл сказал:
— Я буду откладывать. Скоплю немного, переберусь в город, найду работу где-нибудь в гараже. Сниму комнату, а обедать буду в ресторане. Каждый вечер в кино. Билеты недорогие. Буду ходить на такие картины, где с ковбоями.

Вода в радиаторе забурлила, из-под крышки с шипением вырвалась струя пара.
— Он не пустой у тебя? — спросил Том.
— Нет. Ветер в спину, потому и кипит.

— Хороший денек выдался, — сказал Том. — В Мак-Алестере, бывало, работаешь, а в мыслях только одно: как все будет, когда выпустят. Эх, думаю, вот поживу всласть, небу станет жарко! А теперь кажется, что это бог знает когда было. Точно сто лет с тех пор прошло. Там один надзиратель все придирался. А у меня руки чесались всыпать ему как следует. Потому я, наверно, и зол на эту полицейскую сволочь. Они все будто на одно лицо. У того рожа была красная. Настоящий боров. Говорили, у него брат живет где-то на Западе. Кого выпустят с подпиской, он направляет к братцу, и они там задаром на него работают. Чуть заартачится — назад в тюрьму за нарушение обязательств. Так у нас рассказывали.

— А ты не думай об этом, — взмолилась мать. — Сколько я всякой еды накуплю. Муки, лярда…
— Как же не думать, — сказал Том. — Гонишь, гонишь такие мысли, а они все равно лезут в голову. Там был один полоумный. Я вам про него еще не рассказывал. Безобидный такой. Все хотел совершить побег. — Том тихо засмеялся.
— Не думай об этом, — молила мать.
— Ну, а дальше? — спросил Эл. — Дальше рассказывай.

— А тут ничего такого нет, ма, — сказал Том. — Он то и дело замышлял побег. Бывало, составит план, а молчать об этом не может. Не пройдет и двух дней, как всем все известно, даже надзирателю. Он только сунется, а его за ручку — и назад в камеру. Однажды нарисовал план побега, показал его всем и каждому. Мы посмотрели — и ни гу-гу. После прогулки его в камере нет, но мы ни слова — молчим. Оказывается, он раздобыл где-то веревку и спустился на ней по стене. А внизу шестеро сторожей стоят с большущим мешком. Он спустился и угодил прямо в мешок. Сторожа завязали его с головой и так в мешке и приволокли в камеру. Все чуть с хохоту не померли. А он после этого совсем приуныл. Уж очень обиделся. Плакал-плакал, начал тосковать, а потом вспорол себе вены булавкой и истек кровью. Не перенес обиды. А смирный был. Каких только полоумных там не встретишь!

— Перестань, — сказала мать. — Я помню Флойда. Ничего в нем плохого не было. Так… несчастный… загнанный.
Солнце поднялось высоко, и тень от грузовика сжалась и ушла под колеса.
— Вот это, наверно, Пиксли, — сказал Эл. — Недавно была стрелка с надписью. — Они проехали маленький городок и свернули к востоку по более узкой дороге. Фруктовые сады, тянувшиеся справа и слева, превращали ее в коридор.
— Поскорее бы найти эту ферму, — сказал Том.
Мать сказала:

— Он говорил, что ферму Хупера всякий покажет. Хорошо бы там лавка была поблизости. Если четверо работают, отчего не отпустить в долг. Я бы тогда приготовила хороший ужин. Может, и тушеное мясо сделаю.
— И кофе, — сказал Том. — И табака для меня тоже не мешает. Я своего табака век не курил.
Далеко впереди дорога была забита машинами, а вдоль обочин стояли цепью белые мотоциклы.
— Авария, что ли? — сказал Том.

Когда они подъехали туда, из-за крайней машины вышел полисмен в высоких зашнурованных башмаках и с широким кожаным поясом. Он поднял руку, и Эл остановил грузовик. Полисмен прислонился к борту.
— Куда едете? — негромко спросил он.
Эл ответил:
— Нам говорили, что здесь неподалеку собирают персики.
— Хотите устроиться на работу?
— Вот именно, — сказал Том.
— Ладно. Подождите здесь минутку. — Он подошел к краю дороги и крикнул: — Еще одна машина. Значит, всего шесть. Надо их пропустить все сразу.

Том крикнул:
— Эй! В чем дело?
Патрульный не спеша вернулся.
— Там какая-то задержка. Вы не беспокойтесь — проедете. Держитесь за последней машиной.
Послышалось громкое фырканье мотоциклов. Машины двинулись, грузовик Джоудов шел последним. Два мотоциклиста ехали впереди, два сзади.
Том неуверенно проговорил:
— Не пойму, что тут такое.
— Может, дорога испорчена? — высказал свое предположение Эл.
— А для чего тогда четыре полисмена? Не нравится мне это.

Передние мотоциклы пошли быстрее. Вытянувшиеся гуськом старые машины тоже пошли быстрее. Эл старался не отставать от той, которая шла перед ними.
— Все такой же народ, как мы, — сказал Том. — Не нравится мне это.

Полисмены круто свернули с шоссе на широкую, усыпанную гравием дорогу. Старые машины не отставали от них. Мотоциклы неслись с оглушительным треском. В стороне, у края дороги, Том увидел людей, стоявших вдоль канавы, увидел их открытые рты — должно быть, они кричали что-то, — стиснутые кулаки и разъяренные лица. Высокая полная женщина кинулась к машинам, но один из мотоциклистов перерезал ей дорогу. Сетчатые ворота распахнулись. Все шесть машин двинулись вперед, и ворота захлопнулись за ними. Четыре мотоциклиста сделали круг и быстро пошли назад. И теперь, когда треск моторов затих, издали донеслись крики людей, выстроившихся вдоль канавы. За воротами, на усыпанной гравием дороге, стояли двое. Оба с винтовками.

Один крикнул:
— Проезжайте, проезжайте. Чего стали?
Все шесть машин двинулись вперед, потом свернули налево и очутились в лагере для сборщиков фруктов.

Перед ними правильным четырехугольником стояло пятьдесят похожих на ящики клетушек с плоскими крышами, каждая с одной дверью и с одним окном. В конце лагеря поднималась высокая цистерна. По другую сторону стояла маленькая бакалейная лавочка. Вдоль каждого ряда клетушек похаживали по двое люди с винтовками и с большими серебряными звездами на рубашках.
Машины остановились. Двое конторщиков обошли их все по очереди.
— Хотите получить работу?
Том ответил:

— Конечно, хотим. А что тут такое происходит?
— Это вас не касается. Работу хотите получить?
— Хотим.
— Фамилия?
— Джоуд.
— Сколько мужчин?
— Четверо.
— Женщин?
— Двое.
— Детей?
— Двое.
— Все могут работать?
— Да, все…
— Ну, так. Отыщите дом за номером шестьдесят три. Плата — пять центов с ящика. Помятые персики не принимаем. Ну, поезжайте. И на работу выходите сразу.
Машины двинулись дальше. На двери каждого домика, окрашенного в красный цвет, был номер.

— Шестьдесят, — сказал Том. — Это шестьдесят… значит, дальше. Шестьдесят один, шестьдесят два… Вот он.
Эл подвел грузовик к самым дверям домика. Верхние пассажиры спрыгнули вниз, растерянно озираясь по сторонам. К домику уже шли двое понятых. Они пристально вглядывались в каждого из них по очереди.
— Фамилия?
— Джоуд, — нетерпеливо ответил Том. — Да что тут у вас делается?
Понятой вынул из кармана длинный список.

— У меня таких нет. Ты их никогда не видал? Посмотри номер машины. Нет. Такой у меня не значится. Как будто в порядке.
— Теперь слушайте. Чтобы все было тихо и мирно. Делайте свое дело, не суйтесь, куда вас не просят, тогда все будет хорошо. — Оба понятых круто повернулись и зашагали прочь. Они дошли до конца пыльного проулка и сели на ящики, держа под наблюдением весь ряд домов.
Том долго смотрел на них:
— Это чтоб мы себя как дома чувствовали.

Мать открыла дверь и вошла в домик. Пол там был в сальных пятнах. В единственной комнатушке стояла ржавая железная печка — и больше ничего. Вместо ножек ей служили четыре кирпича, ржавая труба была выведена наружу сквозь дыру в крыше. В комнате пахло салом и по́том. Роза Сарона остановилась рядом с матерью.
— Мы здесь и будем жить?
Мать помедлила, прежде чем ответить.
— Да, — наконец сказала она. — Вымоем — сразу станет чище. Тут надо с тряпкой пройтись.
— В палатке лучше, — сказала Роза Сарона.

— Здесь есть пол, — возразила мать. — И не будет протекать во время дождя. — Она повернулась к двери. — Что ж, надо разгружаться.
Мужчины молча принялись за разгрузку. Им было страшно. Большой квадрат домов молчал. По улице прошла женщина, но она не взглянула на них. Голова у нее была опущена, подол грязного сарпинкового платья висел клочьями.

Общее уныние передалось и Руфи с Уинфилдом. Они не бросились обследовать новое место. Они стояли около грузовика, около старших, и тоскливо посматривали на пыльный проулок. Уинфилд подобрал с земли кусок толстой проволоки, перегнул ее несколько раз и сломал. Потом загнул короткий обрывок крючком и стал вертеть его пальцами. Когда Том и отец начали таскать матрацы в дом, к грузовику подошел конторщик в брюках защитного цвета и в синей рубашке с черным галстуком. На носу у него сидели очки в серебряной оправе, близорукие глаза за толстыми стеклами были маленькие и красные, с колючими, как фонарики, зрачками. Конторщик вытянул шею, вглядываясь в Тома.

— Надо вас записать, — сказал он. — Сколько человек выйдет на работу?
Том ответил:
— Нас четверо — мужчин. А работа тяжелая?
— Сбор персиков, — ответил конторщик. — Оплата сдельная. Пять центов за ящик.
— А если ребятишки будут помогать — это ничего?
— Ну что ж. Только пусть поаккуратнее.
В дверях показалась мать:
— Я тут все приберу и тоже выйду на подмогу. У нас не осталось никакой провизии, мистер. Платить нам будут сразу?

— Нет, денег сразу не дадут. Но можете забирать в долг в лавке на то, что причитается.
— Ну, пойдемте, — сказал Том. — Я сегодня хочу поесть и хлеба и мяса. Куда идти, мистер?
— Я сам туда иду. Пошли вместе.

Том, отец, Эл и дядя Джон зашагали следом за ним по пыльному проулку в глубь сада. Узкие листья на персиковых деревьях начинали желтеть. Персики сидели на ветвях точно маленькие красно-золотые шары. Среди деревьев стояли пустые ящики. Люди сновали взад и вперед — рвали персики прямо в ведра, из ведер перекладывали в тару, относили полные ящики на приемочный пункт, а там возле грузовиков их ждали приемщики, ставившие отметку против фамилии каждого сборщика.

— Вот еще четверо, — сказал их провожатый.
— Хорошо. Раньше собирали?
— Нет, в первый раз, — ответил Том.
— Смотрите, чтобы поаккуратнее. Ни падалицы, ни побитых. Побитые не принимаем. Вот ведра, возьмите.
Том поднял трехгаллоновое ведро и осмотрел его.
— Все дно дырявое.
— Так и надо, — сказал конторщик в очках. — Чтобы их не воровали. Ну, вон ваш ряд, начинайте.
Джоуды взяли по ведру и вернулись в сад.
— Даром времени не теряют, — сказал Том.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь