Гречка

Пошел я сегодня в магазин за гречкой, а там ее две разновидности: в пакетике и россыпью.

С пакетиком все просто, его кладешь в кастрюлю, а когда он сварится, достаешь оттуда, обжигая пальцы, а гречка россыпью требует дозировки и процеживания.

Но вообще, что там в пакетике не поймешь, может быть там пол пакета ГМО, как-то боязно, когда не можешь каждую крупинку проверить. И вообще, гречка— она символ Родины, ты по ней скучаешь на чужбине, в тех странах, где нет польских магазинов, это словно березка, только мелкогранулированная. 

Но вот эта, которая в пакете, она не ламповая какая-то, не теплая, то ли дело рассыпная— девушки-крестьянки ее собирают, каждую крупинку целуют и имя придумывают, потом с песнями мужики ее вилами ворошат.

Зададим себе вопрос: ел Александр Невский пакетированную кашу? Нет конечно, он сам три дня носил колодезную воду в решете, чтобы в ней три ночи гречка отмокала, томилась и набиралась сил. Потом варил ее в русской печи, такой большой, что на ней зимой дюжина дедов кряхтела и ворочалась. А затем ел ее большой деревянной ложкой с железными шипами снаружи, с которой он ходил обычно биться против псов-рыцарей.

Или вот, макал Дмитрий Донской роллы в соевый соус из маленького пакетика, с такой нарисованной пунктиром отрывашкой на углу, которую можно только зубами оторвать, чтобы потом облиться им с ног до головы? Нет, Дмитрий Донской макал их в черный и пахучий деготь, который сам перед этим из поленца выдавливал.

Лев Толстой тоже чай из пакетика не заваривал, он топором разрубал блин пуэра и потом его через краник в самовар забивал.

А потом понеслось: все расслабились, обабились и так страну и просрали, одни корги только что-то еще пытаются отстоять на международной арене.

С этими мыслями я и купил рассыпной гречки. И где теперь она? Правильно, по всей кухне.