Гражданское общество в Центральной Азии Преодолевая кризисы постсоветского периода (выдержки из книги

В 1991 году в Кыргызстане было всего две политические партии – Партия коммунистов Кыргызстана и Демократическое движение Кыргызстана. К 1994 году число партий увеличилось до четырнадцати. Основной социальной базой коммунистов был государственный сектор и простые работники; демократы представляли интересы студентов, безработных рабочих, а также националистически настроенной интеллигенции.

В 1995 году реформаторы Кыргызстана победили. Правительство согласилось с комплексом мер Международного валютного фонда (МВФ) под термином «шоковая терапия». Это назначало введение национальной валюты вместо советского/российского рубля, новые приоритеты – макроэкономическая стабильность и финансовая стабилизация, дерегулирование цен, устранение торговых барьеров, а также введение конкурентоспособной внешней торговли. Отныне дефицит бюджета покрывался за счет иностранных кредитов и помощи со стороны МВФ, Всемирного банка и Азиатского банка развития.

Для представителей местной интеллигенции, взращенных на марксизме, термин переход, который использовался все чаще в 1990-е годы, был загадкой. Во-первых, в марксистской теории социализм идет после капитализма и его смена капитализмом не предполагалась. Но на самом деле эта дискуссия не была совсем новой. В период до 1917 года в социал-демократическом и революционном движении России было много споров о том, что капитализм еще не в полной мере утвердился при царизме, и поэтому возник вопрос, была ли Россия готова к социализму? Жаркие споры продолжались об этих сложных вопросах в ранний советский период, и было ясно, что в таком регионе, как Центральная Азия, остались многие элементы, унаследованные от предыдущего исторического периода феодализма. Так что, возможно, в какой-то момент региону придется пройти через стадию капитализма.

Много осталось неясно о значении слова «переход». Как лозунг или идеология, он с самого начала скрывал много проблем. Так, представляя ранний сборник статей аналитиков и активистов гражданского общества в Казахстане, Берденников отмечает несправедливое перераспределение собственности, недемократический характер изменений, предложенных во благо «демократии» и все еще реальную опасность полного краха правительства. Он отмечает неспособность элиты «признаться» в реальных целях, приоритетах и последствиях новой политики государства, и что политические партии после 1991 года по прежнему вели себя как старая коммунистическая партия в том смысле, что все они говорят, что представляют весь народ и боятся встать на сторону определенного сегмента или класса. Результатом является «какофония» посланий, непоследовательность значений и действий.

Распределение природных ресурсов по Центрально-азиатскому региону, таких как нефть и газ, а также сельскохозяйственное производство, было неравномерным, однако во всех пяти странах уровень грамотности превышал 95 процентов. Вопреки утверждениям в 1990-е годы о «новизне» гражданского общества, когда мы говорим о его формировании, мы не должны игнорировать советский период.

Ведь на индивидуальном уровне лидеры новых НПО получили образование и опыт работы, способствовавший их становлению, в предыдущий период – в комсомольских, партийных, профсоюзных и других массовых организациях. И хотя диссидентское движение не достигло в Центральной Азии таких масштабов, как в Восточной Европе и России в середине 1980-х годов, тем не менее здесь произошли значительные изменения, например рост национального самосознания и экологического движения и активизации женщин в обществе. В действительности можно согласиться с Биримкуловым (2005), Юсуфбековым (2007) и другими, кто сейчас увязывает развитие современного гражданского общества в регионе с ускорением перестройки в 1985 году.

Выдержки из книги "Гражданское общество в Центральной Азии. Преодолевая кризисы постсоветского периода".

Автор Чарльз Бакстон