Град обреченный
— Одно мне не нравится. Не люблю я, когда людей делят на важных и неважных. Неправильно это. Гнусно. Стоит храм, а вокруг него быдло бессмысленное кишит. "Человек есть душонка, обремененная трупом!" Пусть даже оно на самом деле так и есть. Все равно это неправильно. Менять это надо к чертовой матери…
…А я разве говорю, что не надо? — вскинулся Изя. — Конечно, хорошо бы было этот порядочек переменить. Только как? До сих же пор все попытки изменить это положение, сделать человеческое поле ровным, всех поставить на один уровень, чтобы было все правильно и справедливо, все эти попытки кончались уничтожением храма, чтобы не возвышался, да отрубанием торчащих над общим уровнем голов. И все. И над выровненным полем быстро-быстро, как раковая опухоль, начинала расти зловонная пирамида новой политической элиты, еще более омерзительной, чем старая… А других путей, знаешь ли, пока не придумано. Конечно, все эти эксцессы хода истории не меняли и храма полностью уничтожить не могли, но светлых голов было порублено предостаточно.
…Знаю, — сказал Андрей. — Все равно. Все равно мерзко. Всякая элита — это гнусно…
…Ну, извини! — возразил Изя. — Вот если бы ты сказал: всякая элита, владеющая судьбами и жизнями других людей, — это гнусно, — вот тут я бы с тобой согласился. А элита в себе, элита для себя самой — кому она мешает? Она раздражает — до бешенства, до неистовства! — это другое дело, но ведь раздражать — это одна из ее функций… А полное равенство — это же болото, застой. Спасибо надо сказать матушке-природе, что такого быть но может — полного равенства… Ты меня пойми, Андрей, я ведь не предлагаю систему переустройства мира! Я такой системы не знаю, да и не верю, что она существует. Слишком много всяких систем было перепробовано, а все осталось в общем по-прежнему… Я предлагаю всего только цель существования… тьфу, да и не предлагаю даже, запутал ты меня. Я открыл в себе и для себя эту цель — цель моего существования, понимаешь? Моего и мне подобных… Я ведь и говорю-то об этом только с тобой и только теперь, потому что мне жалко стало тебя — вижу, что созрел человек, сжег все, чему поклонялся, а чему теперь поклоняться — не знает. А ты ведь без поклонения не можешь, ты это с молоком матери всосал — необходимость поклонения чему-нибудь или кому-нибудь. Тебе же навсегда вдолбили в голову, что ежели нет идеи, за которую стоит умереть, то тогда и жить не стоит вовсе. А ведь такие, как ты, добравшись до окончательного понимания, на страшные вещи способны. Либо он пустит себе пулю в лоб, либо подлецом сверхъестественным сделается — убежденным подлецом, принципиальным, бескорыстным подлецом, понимаешь?.. Либо и того хуже: начнет мстить миру за то, что мир таков, каков он есть в действительности, а не согласуется с каким-нибудь там предначертанным идеалом…
Аркадий Стругацкий
Родился 28 августа 1925 года в городе Батуми, затем жил в Ленинграде. В конце января 1942 года во время эвакуации из блокадного Ленинграда чудом выжил – единственный из всего вагона.
Учился в Актюбинском артучилище, а весной 1943 года, перед самым выпуском, был откомандирован в Московский Военный институт иностранных языков, который окончил по специальности переводчик с английского и японского языков.
Служил дивизионным переводчиком на Дальнем Востоке, демобилизовался в 1955 году и систематически начал заниматься литературной деятельностью.
Впервые опубликовался в 1956 году – повесть «Пепел Бикини». В дальнейшем обратился в своем творчестве к фантастике. Почти все художественные произведения написаны в соавторстве с младшим братом, Борисом Стругацким.
В 1958 году вышли их первые рассказы («Извне», «Спонтанный рефлекс»), в 1959 – повесть «Страна багровых туч». Всего опубликовано 25 романов и повестей, рассказы, несколько сценариев. Название романа "Град обреченный" авторы позаимствовали у картины Николая Рериха, по их словам, поразившей их «своей мрачной красотой и ощущением безнадёжности, от неё исходившей». У картины заимствованно и старославянское произношение названия — не «обречённый», а «обреченный», не «город», а «град».
Умер 12.10.1991 года в Москве от рака печени. По его завещанию был кремирован и 6 декабря 1991 года прах писателя был развеян над Рязанским шоссе с вертолёта в присутствии шести свидетелей.