Госнаркокартель
https://t.me/ddarknet0o
Главные по закладочкам
Торговля наркотиками в России медленно, но верно уходит в «темный» интернет. Нелегальные площадки в Tor уже доступны в более чем ста городах и зарабатывают миллиарды рублей, а правоохранительные органы, похоже, не совсем понимают, как с ними бороться. Сотрудники ППС ловят на улицах лишь закладчиков и покупателей, а пришедшие на смену ФСКН оперативники ГУНК не торопятся с арестами основных бенефициаров нелегального бизнеса — владельцев магазинов и администраторов.
Многие экс-сотрудники силовых структур уверены — наркоторговлю в Tor можно было уничтожить еще в 2012 году. Но в ФСКН были слишком заняты борьбой с крупными поставщиками, которая на деле превращалась в крышевание. Преступники не только выплачивали оперативникам процент с продаж наркотиков, но и помогали улучшать показатели раскрываемости преступлений.
«Лента.ру» выяснила, почему борьба с наркотиками в России трансформировалась во взаимовыгодный бизнес для продавцов и силовиков, как оперативники ФСКН крышевали наркоторговцев и получится ли у МВД исправить ошибки предшественников.
01
Прогулка по району
Мартовский ветер пробирает до костей, несмотря на предусмотрительно поддетый под пальто теплый свитер. Но замерзнуть окончательно не успеваю — прямо передо мной филигранно прижимается к обочине ВАЗ-2114 с синими полосами и надписью «Полиция».Из него стремительно выбирается необъятных размеров сержант Михаил с лежащим на животе автоматом. Старшина Николай, напротив, покидает транспортное средство медленно и с достоинством. Лелик и Болик, как их прозвали местные, любезно согласились провести мне экскурсию по району.
— Мы тут выросли, школу окончили. Потом в пэпсы вместе пошли. Только Колька вон, эта, подсуетился, а я так, все с соплями [погонами сержанта] хожу, — громогласно смеется Михаил и озорно поглядывает на молчаливого напарника.
Первая остановка — шаурма в магазине на углу. Патрульные бесплатно берут по донеру в сырном лаваше, предлагают и мне. Не отказываюсь, соблазнившись «лучшей точкой на весь район». Съедаем прямо в машине под краткую лекцию Николая о том, как важно соблюдать режим питания. Особенно перед предстоящей нам «рыбалкой».
— Ты если чо, эта, в машине сиди, — инструктирует меня Михаил. И да, эта, не обессудь, если мы кого-нибудь заграбастаем, до метро пешочком пойдешь. Сам понимаешь, в отдел тебя не повезем.
loading data... 100%;
Попутно узнаю, что «рыбалка» не имеет ничего общего с рыбой. Оказывается, так полицейские зовут объезд мест, где делают закладки с наркотиками. Собственно, ради этого я и напросился на экскурсию. Николай объясняет, что закладчики — существа хитрые, а потому почти никогда дважды не оставляют наркотики в одном месте.
— Но у нас на районе все иначе, вот увидишь — не без гордости продолжает он. Дай только доедем до леса.
Пока экипаж кружит по району, а я невольно поеживаюсь от обещания «доехать до леса»,Михаил рассказывает, как просто было жить до ухода наркоторговли в «темный» интернет.
— Эта, кто на райончике берет стафф [наркотические вещества] и раскидывает, мы всех знаем, вместе же в школе учились. Мы им делали, эта, внушение. По-дружески говорили, чтоб на нашей территории не банчили [продавали наркотики]. В других районах пожалуйста, а у нас, эта, порядок должен быть. Кто не слушался — получал пару раз по коленкам да по почкам, а особо упертые потом на зону поехали. А еще, эта, цветочные палатки трясли, там же всякие спайсы толкают. Вот и следили, чтоб не травили никого, — вспоминает он.
— Как наряд патрульно-постовой службы мы обязаны знать места наиболее вероятного совершения преступлений и скопления антиобщественного элемента, — прерывает рассказ напарника Николай. Вот мы, собственно, к такому месту скопления и приближаемся.
loading data... 100%;
Я гляжу в окно, но никакого «скопления антиобщественного элемента» не вижу. По левую руку сплошным частоколом стоит лес, справа в отдалении виднеются многоэтажки. Машина замедляет ход, и Михаил с Николаем начинают всматриваться в редких прохожих, попутно объясняя, в чем, собственно, состоит процесс «рыбалки».
— Смотри, эта, там вон дальше вход в парк. В парке делают прикопы. Ну, эта, закапывают закладки то есть. Щас вот проезжаем, палим тех, кто в парк входит. Особенно если, эта, с телефонами идут. Потом быстренько кружочек делаем и еще раз проезжаем. Кого подозрительного видим, эта, — стопарим и карманчики смотрим, — быстро вводит меня в курс дела Михаил.
Николай добавляет, что обычно в лесу прячут закладки с 5-10 граммами наркотиков, а это уже крупный размер, уголовка. Попавшиеся полицейским покупатели рискуют получить немалый тюремный срок, а сами стражи порядка — поощрение от начальства. На вопрос, как они определяют потенциальных наркоманов, полицейские в один голос отвечают, что просто останавливают всех встречающихся на пути людей.
— Ну, сам посуди, до ближайших домов метров пятьсот, кто сюда вообще в ночи сунется! Либо бегуны, либо наркоманы, — пожимает плечами Николай.
Правда, первая же влюбленная парочка успешно опровергает этот стереотип. Их не пугает ни стремительно притормозившая полицейская «четырка», ни грозное требование Михаила предъявить документы. Да и сами стражи порядка при виде районной романтики как-то робеют и, неловко прощаясь, возвращаются обратно в машину.
Следующие три круга тоже не дают результатов: ничего запрещенного не находится ни у двоих весьма нетрезвых мужчин лет 35, ни у парня с девушкой в ухающей рэпером Хаски старенькой Volvo.
— Эх, не везет сегодня, — сетует Михаил. А так мы, бывает, в неделю по 3-4 человечка вяжем. Тут, эта, весь лес дырявыми бутылками засыпан. Все сюда ходят ...[употреблять]. Тут раньше, эта, палатка стояла, так там продавали только воду в бутылках и сигареты поштучно. Ну, ты понял для чего. А теперь вот еще прикопы делают, все своими закладками ...[загадили].
Рассказ прерывается очередным рывком «четырки» к обочине: двое подростков идут из парка и о чем-то оживленно беседуют. Вспоминаю, что во время предыдущего круга они заходили в парк, а значит, возможно, подняли закладку.
Михаил и Николай синхронно вываливаются из машины и начинают проверять документы.До меня доносятся вопросы вроде «и чо тут делаем?» и «имеем при себе чо запрещенное?». Но ребята оказываются крепкими орешками — отказываются демонстрировать содержимое карманов и нагло требуют понятых. Николай в ответ обещает «вызвонить их с соседнего дома» и советует «не ерепениться».
loading data... 100%;
Увлекательный диалог прерывает вызов — соседи жалуются на бурную вечеринку. Патрульные неохотно возвращают подросткам паспорта и любезно предлагают добросить меня до метро.
— Не было у них ничего, слишком дерзкие и спокойные. Я по глазам вижу, когда у людейнаркота на кармане. Не люблю просто, когда начинают, эта, всякие там шуры-муры с понятыми и осмотрами. Сразу ...[ударить] хочется, да посильнее. Нет у тебя ничего, так покажи, чо стесняться, — обернувшись назад, раздраженно рассуждает Михаил.
На вопрос, считают ли они такой способ борьбы с наркотиками эффективным, он отвечает еще более гневной тирадой.
— У нас тут весь район в этом говне, и всем на это ...[все равно]. Каждый день бабульки сумасшедшие в отдел звонят и орут, что во дворах наркоту закладывают, — Михаил так злится, что даже забывает о своем фирменном «эта». Куда не копни, везде эти закладки, в каждом подъезде ...[употребляют]. И так в каждом районе! Ты ваще, походу, не шаришь, как дела обстоят. Не будем мы их шугать, никто не будет. Ребятам из наркоконтроля некогда за ними бегать, они там по серьезке бабки делают. А так хоть кто-то сядет, другим неповадно будет.
В 2016 году по всей стране было зарегистрировано более 200 тысяч преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, но лишь три тысячи из них были совершены в особо крупном размере. Более того, с пересылкой наркотиков связано всего 525 преступлений, а с производством лишь 66.
Я пытаюсь узнать, как именно ребята из Наркоконтроля «делают бабки», но понимаю, что вопрос не по адресу.
— Они со всем этим должны бороться, у них и ресурсы есть, наверное. Поинтересуйся при случае, почему они в курсе всех крупных поставок, но поставки эти все равно проходят, — усмехается Николай.
Напоследок патрульные советуют мне быть поаккуратнее. Отшучиваюсь мемом про «не стоит вскрывать эту тему…», но они, похоже, совсем не понимают юмора.
loading infographics... 100%;
02
Крыша от ФСКН
Выйти на контакт с работниками расформированной в апреле 2016 года ФСКН (Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков) даже сложнее, чем с наркодилерами.
А если и получается, то большинство экс-оперативников отделываются дежурными фразами про «комплексы следственных мероприятий» и наотрез отказываются вдаваться в подробности.
— Никто не горит желанием посвящать случайных людей в мир борьбы с наркотиками, — объясняет один из них. — Просто подумайте, откуда мы получали информацию о поставщиках и как перехватывали крупные партии. И сразу поймете почему.
Но его коллега считает, что на самом деле сотрудники ФСКН не хотят подставлять товарищей и порочить честь ведомства.
— Большинству до сих пор трудно признать, что война с наркотиками уже проиграна. И дело тут совсем не в статистике, которой так любят манипулировать большие начальники. Просто это факт, с которым нужно было смириться, как только ты начинал работать в ФСКН.
— За годы службы я повидал немало молодых ребят, которые приходили к нам и думали, что будет как в кино — ну, знаете, чтоб со спецназом в окна, перестрелками и рейдами по притонам.
Но глянешь на них через год, и все как один выгорели и превратились в равнодушных роботов, работающих только на результат. Им сразу говорили, что все наркотики не изъять, а всех барыг не закрыть. Даже шутка такая была: раз в названии ФСКН есть слово «контроль», то будем не бороться с наркотиками, а контролировать их распространение. Несогласные либо уходили сразу, либо превращались в таких же, как и все остальные.
loading data... 100%;
Так сложилось исторически, еще со времен первого руководства. Мы тогда буквально за год взяли на контроль все каналы поставок, вышли на крупных производителей и оптовых сбытчиков. Папки с делами стояли в рядок на полочках, хоть завтра всех закрой. Но смысла в этом было немного — посадишь, завтра все равно появятся новые. Это же рынок, есть спрос, будет и предложение.
Зато имея в руках «крупняк», можно было, так сказать, контролировать спроси предложение. Своеобразное «разделяй и властвуй» — поддержать одних, чтобы они уничтожили других. Конечно, все это делалось неофициально, но нам дали очень широкие полномочия по разработке конкретных лиц и взаимодействию с информаторами.
Параллельно планировалось снизить спрос на наркотики среди молодежи и запустить программы реабилитации. Оставшиеся наркоторговцы лишились бы потенциальных клиентов, а мы бы по максимуму перекрыли каналы поставок и тем самым сузили бы рынок до микроскопических размеров.
Кстати именно поэтому в ФСКН были так против всех разговоров о легализации. Наоборот, надо было показать, что все наркотики одинаково опасны. Отсюда и миф о том, что с марихуаны легко пересесть на героин. Начальство наивно думало, что еслизапугать общество, то употреблять будут меньше.
Но этот план был хорош лишь на бумаге. Как и идея маленькой победоносной войны между поставщиками. Потому что она спровоцировала куда более серьезное противостояние — знаменитые «Ментовские войны».
В результате мы лишились [предыдущего главы ФСКН] Черкесова, а сменивший его Иванов первым делом затеял масштабную борьбу с коррупцией. А в результате уволил кучу оперов и пустил псу под хвост годы оперативной работы. Мы лишились информаторов на местах, перестали контролировать кучу оптовиков и, по сути, начали все с начала.
К тому же новые руководители не особо вдавались в тонкости оперативной работы и вечно требовали заполнять какие-то бумажки, так что негласно работать с криминальным элементом стало куда сложнее. А в борьбе с наркотиками без этого никак.
loading data... 100%;
Но была и куда более серьезная проблема. О ней не принято говорить открыто, но и игнорировать не получится. Наркоторговля — это очень прибыльный бизнес, и если у тебя под носом ворочают миллионами, трудно не присоединиться. Так что приходится признать — среди нас было немало тех, кто крышевал продажу наркотиков, причем абсолютно на всех уровнях. За это нас, собственно, и прозвали «Госнаркокартелем».
Например, в крупных городах большинство оперативников районных отделов ФСКН плотно работало с местными поставщиками. Чтоб вы понимали, это такие агрегаторы заказов: они присматривают за оптовыми сбытчиками и стабильно обеспечивают их нужным количеством наркотиков.
Допустим, ежемесячно покупают 50 килограмм гашиша через «первые руки», то есть напрямую у производителя, делят с ним затраты на транспортировку, а потом продают своим сбытчикам партиями по 10 кило, но уже подороже. Иногда крупный барыгапредварительно «заряжает» им деньги, получает товар почти по себестоимости и отдает процент с прибыли или вообще «берет на реал», то есть продает, а потом возвращает деньги вместе с прибылью.
Поставщик же следит за тем, чтобы у бизнеса не возникало проблем. А значит, улаживает дела с силовиками, в том числе с сотрудниками ФСКН. Им ежемесячно капал процент с каждого крупного груза, а они в ответ гарантировали, что по их линии не будет проблем.
А еще через поставщиков опера выполняли «палки» по АППГ [повышали уровень раскрываемости преступлений и объема изъятых наркотических веществ по сравнению с аналогичным периодом прошлого года] и «крупнякам», то есть задержаниям за сбыт в крупном или особо крупном размере.
Поставщики искали для оперов «пассажиров» — мелких наркоторговцев без серьезных связей и обязательно с другого района, ведь сдавать своих считается западло. Действовали по стандартной схеме: оптовые продавцы втирались в доверие к будущим жертвам, приглашали их на тусовки, вместе употребляли и продавали им пробную партию, скажем, граммов в 200 гашиша.
А потом предлагали по очень выгодной цене (тысяч на 100 дешевле рыночной) «зацепить»уже пару кило. Те приезжали на район и совершали сделку, после чего их тут же брали оперативники. Чтобы обезопасить продавцов, в деле указывалось, что наркотики были приобретены у неустановленных лиц, а на задержании работали только «подтянутые к теме» опера.
«Пассажирам» тут же вменяли покушение на сбыт, совершенное группой по предварительному сговору. А дальше все зависело от мастерства конкретных сотрудников. Обычно они предлагали скостить срок, если задержанные сдадут всех знакомых барыг или поучаствуют в контрольной закупке. Потом отпускали под домашний арест. Люди успокаивались, думали, что все обойдется, пока на суде им не давали 15 лет.
loading data... 100%;
А знаете, что самое забавное? Формально сотрудники действовали в рамках закона«Об оперативно-разыскной деятельности»: районные поставщики оказывали помощь в расследовании, а значит, считались конфиденциальными информаторами. В крайнем случае, продажу наркотиков обвиняемым квалифицировали как «контролируемую поставку».
Факты «крышевания» наркоторговцев подтверждают и другие бывшие работники ФСКН, а также сотрудники МВД и Следственного комитета.
Один из экс-оперативников Наркоконтроля признает, что в ведомстве царила нездоровая атмосфера, а сотрудники не только получали процент с продажи наркотиков, но и сами участвовали в их сбыте. Его коллега отмечает, что за восемь лет работы в ФСКН пристрастился к амфетамину и теперь испытывает серьезные проблемы со здоровьем.
Он же напоминает, что наркополицейские неоднократно становились фигурантами громких скандалов и уголовных дел. Например, в 2013 году главу управления ФСКН задержали за сбыт 20 килограммов героина, а двоих сотрудников одного из столичных отделов нашли в состоянии наркотического опьянения во время перевозки 28 килограммов наркотиков на служебном автомобиле. Позже один из них умер в больнице, а их отдел был расформирован.
extra content available
>> СОТРУДНИКИ ФСКН ПОД ДЕЙСТВИЕМ НАРКОТИКОВ
В 2012 году сотрудники правозащитной организации «Агора» со ссылкой на документы ФСБ рассказывали о якобы хранившихся в районных отделах ФСКН крупных партиях наркотиков,деньги от продажи которых использовались, чтобы «отмазать» сотрудников от уголовного преследования. В том же году криминалиста ФСКН арестовали за организацию оптовых поставок кокаина из Латинской Америки.
Но самая громкая история случилась в 2011 году в Вологодской области, где начальник Череповецкого межрайонного отдела ФСКН Алексей Советов и 11 его подчиненных на протяжении четырех лет фальсифицировали уголовные дела и вымогали у обвиняемых деньги, а также контролировали распространение наркотиков в Череповце и занимались их сбытом через знакомых дилеров.
В итоге злополучный отдел ФСКН взяли штурмом спецназовцы питерского ФСБ, а коррумпированных сотрудников признали виновными по 150 эпизодам. Правда, бывший сотрудник ФСКН не видит в этом ничего экстраординарного.
— Такое и правда встречалось в региональных отделах ФСКН, просто тут вся схема неожиданно выплыла наружу. Скорее всего, информацию слил кто-то из работавших там оперов, затаивших обиду на коллег, — считает он. Чтобы вы понимали, в ФСКН царила круговая порука — опера дружили семьями, вместе работали и бизнес тоже делали вместе. Да и вообще такие дела просто так никуда не просачиваются: своих сдавать — это западло.
extra content available
>> РЕАЛИЗАЦИЯ НАРКОТИКОВ СОТРУДНИКАМИ
>> ШТУРМ ОТДЕЛА ГОСНАРКОКОНТРОЛЯ
В криминальных связях подозревали не только рядовых сотрудников, но и руководствоФСКН. Например, замглавы ведомства Николая Аулова, в марте 2016 года заочно арестованного в Испании за связь с Геннадием Петровым — лидером Малышевской преступной группировки, в 1990-х годах контролировавшей поставки оптовых партий наркотиков через Санкт-Петербург.
В ответ глава ФСКН Виктор Иванов объяснил, что Аулов постоянно контактируетс Петровым, используя его как «полезного информатора по ряду вопросов».
extra content available
>> СВЯЗИ С КРИМИНАЛЬНЫМ АВТОРИТЕТОМ
03
В даркнете не было денег
Именно «своеобразные» отношения с информаторами во многом и привели к тому, что в ФСКН долго не обращали внимания на торговые площадки в «темном» интернете. Несмотря на то что владельцы первых магазинов на RAMP и R2D2 покупали наркотики у контролируемых ФСКН поставщиков, органы упустили возможность пресечь наркотороговлю в Tor еще в зародыше.
— В то время даркнет был никому не интересен. Это была жалкая тусовка анонимовс грошовыми доходами, а опера привыкли иметь дело с крупняком.
К тому же, давайте честно, в 2012 году многие мои коллеги редко пользовались интернетом и ходили с кнопочными Nokia. Все эти высокие технологии были им не нужны,и они ничего в них не смыслили. Вы вообще представляете себе опера, который тогда не то что лез в Tor, а просто понимал, что написано в отчете компьютерных специалистов? Я вот не представляю.
Конечно, у нас были и молодые ребята. Они знали английский, ездили на всякие конференции и общались там с коллегами из DEA (Управление по борьбе с наркотиками США) или Европола. Там им рассказывали про Silk Road и предупреждали, что нечто похожее может появиться и в России. Но это никто не воспринимал всерьез, хотя руководство и поручило следить за форумами в Tor и даже потребовало составлять какие-то отчеты. Правда, читал ли их кто-то потом — большой вопрос.
Отношение к Tor поменялось где-то к середине 2013 года. Да и то потому, что схему с закладками и оплатой по Qiwi освоили обычные продавцы, а в крупных городах стены были изрисованы надписями «спайсы, соли». К тому же на RAMP жаловались некоторые поставщики в Москве и Петербурге — закладки уменьшали их доходы, а продавцы в даркнете не горели желанием башлять за «крышу» в органах.
03.1
loading extra content 100%;
>> МВД ПЫТАЛОСЬ ВСКРЫТЬ TOR
Источник «Ленты.ру» в силовых структурах утверждает, что в ФСКН искали способы борьбы с продажей наркотиков в Tor. В середине 2015 года руководство ведомства даже консультировалось по этому вопросу с коллегами из других силовых структур.
Но консультации прекратились, после того как осенью 2015 года Центральный научно-исследовательский институт экономики, информатики и систем управления (ЦНИИ ЭИСУ) расторг четыре контракта с МВД, в том числе договор на поиск алгоритмов деанонимизации пользователей Tor.
Когда в ФСКН спохватились, было уже поздно. Выйти на владельцев интернет-магазинов удавалось редко, хотя их с радостью сливали конкуренты «на земле». Впрочем, это лишь усугубило ситуацию — обитатели «темного» интернета просто отказались от личных контактов при сделках с наркотиками.
В итоге ФСКН решила не светить эту тему и отчитывалась только об очередной обезвреженной банде «интернет-торговцев смертью», которые, с вероятностью 90 процентов забыли про анонимность и просто спалились перед поставщиками.
А потом ФСКН не стало, и борьба с наркотиками вообще подвисла. Сейчас у новых ребят [сотрудников Главного управления по контролю за оборотом наркотиков (ГУНК)] дикий головняк, и им не до Tor. Тем более что в масштабах России это по-прежнему очень небольшой рынок.
04
Переполох в ГУНК
Недавно сформированное ГУНК действительно переживает непростые времена. Возглавивший управление генерал-майор Андрей Храпов — потомственный силовик, долгие годы занимавшийся раскрытием заказных убийств и борьбой с наркотиками в Главном управлении уголовного розыска, — утверждал, что взял на работу самых опытных сотрудников ФСКН.
Однако на самом деле в МВД, по разным оценкам, не попало от 16 до 23 тысяч работников Наркоконтроля, в том числе спецназовцы подразделения «Гром».
extra content available
>> СОТРУДНИКИ ФСКН ОСТАЛИСЬ БЕЗ ЗАРПЛАТ
>> СОТРУДНИКИ ФСКН УСТРОИВАЮТСЯ В МВД
— В ГУНК старались не брать людей предпенсионного возраста, а многие молодые сотрудники ушли сами из-за низких зарплат. В ФСКН же были ставки федеральных служащих, а в полиции платят минимум на 20-25 тысяч меньше.
Работы при этом только прибавилось, ведь у ГУНК и штат меньше, и материально-техническое оснащение хуже. Ну и смена статуса тоже играет роль — у федеральной службы все же больше влияния, чем у полицейского управления.
Другой экс-сотрудник ФСКН рассказывает, что его коллегам массово предлагали перейти не в ГУНК, а в другие подразделения МВД. Например, в Главное управление экономической безопасности, следственный департамент и даже патрульно-постовую службу.
— На самом деле это не более чем попытка избавиться от негативного наследияНаркоконтроля, в том числе порочащих связей оперативников с продавцами и поставщиками наркотиков. Руководство ГУНК, похоже, не хочет иметь ничего общего с грехами предшественников. Но не совсем понимает, что по-другому победитьнаркоторговлю просто невозможно, ведь в этом деле все опирается на информаторов.
Пока негласное решение не брать бывших сотрудников Наркоконтроля в ГУНК действительно бьет по борьбе с наркотиками: в 2016 году по всей России изъяли всего 21,7 тонны психоактивных веществ — на 15 тонн меньше, чем годом ранее.
— А еще у ГУНК огромный недобор сотрудников, особенно в региональных управлениях. До штатной численности в 34 тысячи человек им как до луны, — констатирует сотрудник силовых структур.
loading data... 100%;
Даже в Москве неделями не отвечают на запросы, а из 600 сотрудников на работе появляется где-то половина. Правда на них висит куча откровенно глупых обязанностей, доставшихся в наследство от ФСКН. Например, проверки фармакологических заводов или ветеринарных клиник.
Но факт остается фактом: сейчас в ГУНК слабо представляют, как бороться с наркотиками, да и ресурсов у них маловато. Но главное — с развалом ФСКН была утеряна уникальная сеть информаторов. Да, многие из них были у силовиков «под крышей», но один их звонок мог заменить собой полгода оперативной работы.
05
Будущее наркоконтроля
С другой стороны, у МВД есть шанс избежать ошибок предшественников и не допустить массовой коррупции в рядах борцов с наркотиками. К тому же стремительное развитие площадок в «темном» интернете меняет саму структуру потребления психоактивных веществ. На первый план выходит не взаимодействие с источниками, а постоянное отслеживание деятельности продавцов и администраторов в Tor, а также борьба с местными производителями. И для этого в МВД уже создана неплохая база.
По словам представителя управления «К» МВД Александра Вураско, полиция отслеживаетпроисходящее в сетях Tor или I2P, а затем использует эти сведения в процессе расследования. Он с гордостью рассказывает, что управление «К» задерживало педофилов, распространявших детскую порнографию в Tor и обменивавшихся файлами через Freenet, а значит, наркоторговцы тоже уязвимы.
Entering chat...
Александр Вураско (04:20 PM)
Это как раскрывать ограбление банка. Там установлены камеры, поэтому преступники надевают маски. Так вот, даркнет — это некая маска. Но ведь чтобы найти грабителей, совсем необязательно знать их в лицо".
Это как раскрывать ограбление банка. Там установлены камеры, поэтому преступники надевают маски. Так вот, даркнет — это некая маска. Но ведь чтобы найти грабителей, совсем необязательно знать их в лицо".
С Вураско согласен и сотрудник с многолетним стажем из Следственного комитета.
Для борьбы с RAMP придется наблюдать за продавцами, а затем работать по их поставщикам. Они не гении и не крутые хакеры, а обычные провинциалы, делающие все по инструкциям с тех же форумов.
Ну согласитесь, нельзя растить килограммами траву или варить фен и не спалитьсяна мелочах — они же где-то берут сырье, удобрения и семена. Нужно сводить эти факты воедино, а затем устраивать громкие задержания, снимать это на видео, публиковать в СМИ, а заодно и им на форум кидать. Чтобы другие знали: скоро придем и за ними. То же самое и с «крышеванием». Работал с барыгами — хлоп, пожизненное с конфискацией имущества. Чтоб неповадно было.
Но экс-сотрудник ФСКН считает, что страх наказания не изменит ситуацию, а еще больше озлобит общество.
В войне с наркотиками главное — это доверие населения. Люди должны знать, что им помогут вылечиться и не закроют за косяк или растущий в шкафу куст. Мы слишком закрутили гайки и превратились в зверей, вяжущих пекарей за булочки с маком.
loading data... 100%;
А молодежь тем временем слушала Гуфа с его «пускаем дым, легко ли быть молодым» и тусовалась в клубах. А потом появился даркнет, и теперь модно сидеть на форумах и подбирать закладочки.
Мы задерживали ребят из приличных семей, они и сами употребляли, и продавали. Спрашивал их: «вы зачем это делали?», а они молчат и сопли пускают. Мода у них такая, понимаете? Нужно быть опасным, ходить с ножом или травматом и банчить наркотой. А родители пока за универ заплатят и на работу устроят.
Да и вообще, что вы хотите от людей? Им даже в Москве платят тысяч 40-50, а простой закладчик поднимает 100-150. То же самое и с органами: если предлагают взять 20 тысяч долларов, большинство два раза откажется, а на третий согласится.
Так что тут одно из двух: либо платите нормально сотрудникам органов, либо меняйте законодательство и не закрывайте всех подряд за пару грамм. А главное — не заставляйте это делать нас.