Глава 5

Я захлопал глазами; сказать, что предложение Лиры меня поразило, значит ничего не сказать. Она была, конечно, предельно логична, заботилась обо мне, что после всего пережитого вместе опять-таки не вызывало удивления, но услышать такое именно от Лиры Станкевич – более чем непривычно.

Возможно, еще сработали ненужные ассоциации с Наташей, и некстати вспомнилась пробежка по «Олимпу» в неглиже. Несмотря на откровенно задротский вид, у Лиры отличная фигура… Ее бы накрасить, одеть в модные шмотки, сконструировать крутую прическу, и она будет не хуже той же Наташи Сидоренко, разве что чуть пониже ростом.

Мгновением позже я спросил себя, понимает ли она, на какие мысли меня подталкивает? Вне всякого сомнения, понимает. Но она ясно дала понять, что приглашает меня ради моего спасения, а не соблазнения. В конце концов, я даже не уверен, что она не девственница. Как далеко она готова зайти, чтобы разгадать ребус Торговца Амулетами и отомстить за Владимира?

Продолжая марафон неуместных обрывочных мыслей, перед внутренним взором у меня выросла Алена. В принципе, я перед ней ни в чем не виноват, а если она узнает… Но она ничего не узнает…

Проклятье, вот уж действительно каждый мыслит в меру своей испорченности!

Лира ждала ответа, глядя прямо в глаза и слегка покраснев.

Я промямлил:

– Это… как-то неожиданно…

Она приподняла брови.

– Что неожиданного?

– Просто не ожидал от тебя такого…

– Я не поняла. Ты меня боишься?

Я фыркнул, но звук получился похожим на кашель.

– Не говори глупостей.

– Тогда собирай вещи и пошли, – сказала Лира, слегка отворачиваясь от меня и засовывая руки глубже в карманы своей красной куртки.

– Подожди! А как же твои родители?

Мне четко представилась реакция ее предков, когда они сообразят, что мы собираемся ночевать вместе. Конечно, они на многое пойдут, лишь бы единственной дочери было хорошо, но у всего же есть пределы… Если б я не знал Лиру, то все эти рефлексии наверняка обошли бы меня стороной.

– Лира, прости, но…

«…но я не хочу обременять твоих родителей. Вам всем и так пришлось нелегко», – вот что хотел я сказать.

Договорить мне не позволил телефонный звонок. На экране высветилось имя: «Алена». Лира отошла в сторонку и принялась наблюдать за голубями.

– Привет, Жень, – сказала Алена.

По ее голосу я сразу догадался: что-то не так.

– Что случилось?

Она пару секунд помолчала. Тянуть время ей не свойственно. Обычно она сразу вываливает всё, что нужно.

– Со мной что-то происходит, – сказала она. – Даже не знаю, кому рассказать… То ли я с ума схожу, то ли… Прошлой ночью мне приснился кошмар, и… И меня куда-то повлекло… Как бы это сказать… Я как лунатик пошла куда-то. Из дома. На улицу, представляешь? Если бы не Шкварка, ушла бы из дома к черту на кулички. Раньше я никогда не ходила во сне. Как думаешь, мне в больницу сходить? Вдруг в следующий раз Шкварка не поможет?

У меня похолодели внутренности еще до того, как Алена завершила рассказ.

– А как Шкварка тебе помог?

– Я на его хвост наступила. Он меня поцарапал и разорался. Он в порядке, чего нельзя сказать о моей лодыжке.

– Алена, ты можешь рассказать, что за кошмар тебе приснился?

Лира, с праздным видом стоявшая неподалеку, заметно напряглась.

Я услышал тихий смешок в трубке.

– Только не говори, что у тебя есть знакомая знахарка с ловцом снов наперевес!.. Я не помню кошмар толком: что-то тяжелое, темное, давящее… Ничего конкретного, но ощущение было омерзительное. Как думаешь, я рехнулась? Или это нервный срыв какой-то?

– Нет, – твердо сказал я, стараясь отогнать видение сумасшедшего Гены, раскачивающегося взад-вперед на больничной койке. – Ты у мамы?

– Да.

– Жди, я приеду.

– Но…

– Жди!

Я поглядел на Лиру и открыл было рот, чтобы вкратце пересказать разговор, но она меня опередила:

– Твоя подруга в опасности. Я с тобой!

– Не думаю, что это хорошая идея, – пробормотал я.

Лира улыбнулась.

– Женя, я знаю, что ты еще тот бабник. Ну, или был им, если признать, что бабники бывают бывшими. Ты встречался сразу с двумя, и это долго прокатывало. Но я также вижу, что после знакомства с Аленой ты очень стараешься измениться. Значит, она заслуживает этого изменения. Значит, она достойная. – Лира помолчала. – Она поймет, если мы приедем вдвоем.

Я не смог выдавить из себя ни слова, лишь мысленно согласился, что Алена – это вам не Наташа и не Кира Выборнова.

Я махнул рукой.

– Пойдем!

Мы чуть ли не бегом зашагали к моей машине, и ветерок остужал мою горящую физиономию. В подворотне мы наткнулись на уже знакомую мне женщину в старой кофте, обвисших трико и летних шлепанцах. Она проводила нас безумным взглядом и пробормотала под нос невнятные проклятия.

Через четверть часа мы припарковались у дома Алениной матери. По дороге я созвонился с Валовым и договорился устроить Алену у доктора Куприянова; сказать «положить ее в дурдом» у меня не повернулся язык. Медлить не следовало, у нее были «классические» симптомы лунатиков – жертв Торговца. В следующий раз Шкварка может не попасться под ноги, а на вечно больную мать-симулянтку никакой надежды.

Спрашивать разрешение о «госпитализации» у Алены я не стал; если понадобиться, я положу ее туда насильно. При мысли о том, что она может исчезнуть без вести, как другие жертвы, меня пробивал озноб.

Алена поджидала меня возле подъезда, накинув на плечи пушистый розовый халат. При виде Лиры ее лицо вытянулось, но тут же приняло отрешенное выражение.

– Привет, – я поцеловал ее в губы. – Это Лира. Лира, познакомься: Алена.

Моя подруга выдала дружелюбную улыбку – даже Станиславский бы поверил.

– Очень приятно.

– Взаимно, – еле слышно пробормотала Лира.

– Давно вы знакомы?

– Мы с Лирой вместе расследовали дела вместе с ФСБ, – быстро сказал я. – Алена, я всё расскажу позже.

Ее брови взлетели вверх, почти до шапки кудрявых волос.

– Да уж, я бы хотела послушать. Ты говорил, что не ведешь никаких расследований, Женя.

– Когда ты меня спросила, я и не вел, – признал я. – Но потом позвонил Валов, это ФСБ-шник, наш старый знакомый. Честно говоря, он меня долго не уламывал, всё слишком серьезно. А теперь и ты в опасности. Эти кошмары и лунатизм – они не только у тебя.

Установилась короткая пауза. Алена переводила взгляд с меня на Лиру и обратно. Наверное, мы производили впечатление двух чокнутых, однако Алена слишком хорошо меня знала, чтобы усомниться в моих словах.

Наконец она заговорила – не совсем то, что я ожидал:

– Кстати, я тебя помню, Лира. Видела тебя в машине Жени весной.

Что верно, то верно. В тот вечер она промокла до нитки, ожидая меня, но ни одного слова упрека я от нее не услышал. Она сказала, что доверяет мне. Может быть, тогда я и понял, что такую девчонку нельзя упускать.

– Алена, – сказал я. – Ты по-прежнему мне доверяешь?

Что-то в лице у нее дрогнуло, но ответила она твердо:

– Да.

– Тогда бери самые нужные вещи и поехали с нами.

– Куда?

– В психиатрическую лечебницу профессора Куприянова.

Алена неуверенно улыбнулась.

– Нет, ну нормально…

– По дороге всё расскажу, – пообещал я.

Она помедлила минутку, явно борясь с желанием поспорить, а то и послать нас куда подальше. Победило ее всегдашнее благоразумие. Она молча повернулась и исчезла в подъезде.

Вернулась она через десять минут, в продолжение которых мы с Лирой молча сидели в машине. Вещей оказалось на удивление мало, они уместились в одной небольшой спортивной сумке. Алена время от времени ездила в рабочие командировки, часто мигрировала между моим домом и домом матери и умела собирать необходимые вещи. По ее виду я понял, что она жутко напугана и очень старается этого не показать, поэтому сразу же, тронувшись с места, приступил к рассказу.

Я поведал ей историю о Слепителе, Тролле-под-мостом и закономерностях. О нашем с Лирой знакомстве. О том, как мы стали «внештатными консультантами», что бы это официально не значило. Об исчезновении лунатиков. Умолчал я о сирийском инциденте, Багряной чуме, Гене и его кататонии, путешествии в страну Красной Луны, Искаженных и еще о многих вещах, которые не стоило сейчас вываливать на бедную Алену.

Когда я умолк, мы почти приехали. Алена повернулась ко мне всем телом; сидела она рядом, а Лира ничем не выдавала присутствия на заднем сидении.

– А почему ты сам не можешь быть со мной по ночам и сторожить?

– Я и сам вижу кошмары, только немного другие.

Алена побледнела.

– Тебе тоже надо побыть в лечебнице…

– Чуть позже побуду. Сейчас у меня нет приступов лунатизма, и сны отличаются от остальных. Ты не говори обо мне Валову, если ему приспичит с тобой общаться. Большая просьба…

– О`кей, – неуверенно сказала Алена. Она была слишком растеряна под натиском новых знаний и впечатлений, а я этим пользовался, чтобы направить ее в нужном направлении. Спохватившись, она достала мобильный: – Я позвоню нашим на работе, что взяла больничный… Страшно подумать, если кто-то прознает, что я лежу в дурдоме… Маме сказала, что я у тебя…

Валов не приехал в лечебницу, да я его и не ждал. Достаточно было того, что он предупредил Куприянова. Профессор встретил нас со свойственной ему обходительностью и лично препроводил нас с Аленой в палату, подготовленную для новой пациентки. Лира осталась в машине. Я мысленно порадовался, что по пути мы не встретили никого из обитателей лечебницы. Палата больше смахивала на одноместный номер в не самом крутом, но и не самом дурном отеле: кроме аккуратно застеленной деревянной кровати, шкафчика и тумбочки, имелось кабельное телевидение, душ и санузел.

Алена поставила на кровать сумку и осмотрелась с потерянным видом. Иаков Олегович задержался в коридоре, разговаривая с кем-то из врачей. Я ободряюще улыбнулся Алене. «Номер» мне понравился; находясь в нем, трудно заподозрить, что это палата в больнице.

– Всё так серьезно? – спросила она.

– Да. Увы, да…

Она вдруг расплакалась впервые на моей памяти. Я ее обнял.

– Не думала, что когда-нибудь скажу это… Мне страшно.

– Знаю.

«Мне тоже страшно», – чуть не сорвалось с языка. Сейчас я не имел права бояться.

– Я буду тебя навещать. Думаю, это ненадолго.

Она что-то пробурчала, уткнувшись в мое плечо. Прошло минут десять, прежде чем она меня отпустила, и я пошел на выход.

В дверях не выдержал и оглянулся – Алена смотрела мне вслед, и у меня внезапно родилось отвратительное тоскливое чувство, что я больше никогда ее не увижу.

Пока шел по двору к машине, на душе разливался гнетущий страх. Все «лунатики» впадали в кататонический ступор, и никто на сегодняшний день из этого ступора не вышел. Алену почти со стопроцентной гарантией ожидало то же самое.

Нам следовало поторопиться. Надо срочно разгадать ребус Торговца и получить приз. А еще лучше – поймать этого Торговца и оторвать ему яйца.

Я сел в машину и некоторое время просто сидел, пялясь на приборную доску. Не время рефлексировать – время действовать без оглядки.

– Едем к тебе, Лира, – сказал я.

– Да, – только и ответила она.

– Знаешь, мне так…

– Хреново?

Я обернулся к Лире, которая по-прежнему сидела на заднем сидении.

– Знаю, – сказала она. И погладила по плечу.

…Вечер у Станкевичей оказался апофеозом самых неловких ситуаций, в которые я когда-либо попадал. Мы ужинали в столовой вчетвером: я по большей части помалкивал, ограничиваясь односложными фразами; Станислав Станкевич, отец Лиры, оставался вежливым, хотя явно не был расположен к разговору; Анастасия охотно поддерживала беседу, но я-то помнил, что раньше она была гораздо общительнее. И только Лира вела себя как ни в чем не бывало.

Когда мы перешли к чаепитию, Лира чуть ли не демонстративно вынула из кармана флакон с продолговатыми таблетками и выпила одну. Анастасия при этом, кажется, слегка смутилась.

Мне вспомнилось, как мы лепили здесь пельмени весной. Анастасия тогда, по всей видимости, приняла меня за жениха Лиры. Любопытно, она по-прежнему придерживается этой идеи?

– Женя останется у нас ночевать, – сказала Лира как бы между прочим.

Я выпрямился, словно позвоночник вдруг утратил всякую гибкость.

Станислав уставился на дочь с таким видом, будто она превратилась в светящегося единорога. Анастасия, наоборот, как-то засуетилась и сказала:

– Я ему постелю…

– Я сама ему постелю, – мягко, но твердо заявила Лира.

Пока происходил этот короткий сюрреалистичный диалог, я медленно наливался кровью, будто пораженный Багряной чумой. Наверное, будь тут поблизости Валов, при виде меня он выскочил бы из помещения с криком: «Искаженный!»

Родители Лиры не стали спорить.

Мы вышли из-за стола, я хрипло поблагодарил за ужин. Выйдя из дома, прихватил из машины пакет с пижамой и зубной щеткой. Потом поднялся на второй этаж, в комнату Лиры.

– С ума сойти! – сказал я. – Так не краснел с тех пор, как мне пришлось толкать речь на утреннике в первом классе.

– Хочешь сказать, что прежде ты никогда не бывал в таких ситуациях?

– А ты была?

Лира улыбнулась. Она стояла посреди комнаты между компьютерным столиком и окном. Позади нее находилась кровать.

– Ты обещал нарисовать символы, – сменила она тему.

Я положил пакет на кровать и уселся за стол, на котором уже лежали чистый лист бумаги и карандаши. Стоило закрыть глаза – и на внутренней стороне век проявились загадочные письмена. Я начал рисовать и трудился в течение получаса, если не больше, время от времени подтирая неправильные линии ластиком и рисуя новые. Лира ничем не давала о себе знать. Я заполнил целый лист значками, которые напоминали японскую катакану и одновременно арабский текст, начертанный человеком, слабо знакомым с арабской каллиграфией и к тому же вусмерть пьяным.

– Всё.

Лира нахмурилась, изучая мои каракули.

– Как думаешь, что это? – спросил я.

– Скорее всего, текст. Хотя не факт, – пробормотала Лира. – Это может быть всем, чем угодно. Уже поздно, ложимся спать.

Я вытер испарину на лбу. Я не сомневался, что правильно изобразил каждый символ. Теперь очередь за Лирой – она мастер по расшифровке разных кодов. Стоит ей разгадать закономерность в этом шифре…

Лира развернула матрас у кровати, застелила его свежей простыней, положила подушку и одеяло. Затем принялась разбирать собственную постель. Вынув из-под подушки свою пижаму, она обернулась ко мне:

– Ты не мог бы?..

– Отвернуться? – поинтересовался я и ухмыльнулся. – А я ведь тебя видел в нижнем белье, помнишь?!

Ее передернуло.

– Еще бы не помнить! Кстати, записи нашей пробежки попали в Ютуб, но качество очень плохое, наши лица и не опознаешь.

– Да и черт с этим.

Она пожала плечами и стянула кофту через голову. В течение одного мгновения я заметил бретельки лифчика, хрупкие плечи, тонкую талию, белую кожу в родинках. И поспешно отвернулся.

Лира повозилась еще с пару секунд и выключила торшер.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – отозвался я.

Переодевшись, я лежал некоторое время без сна. Как говорится, думу думал. Столько всего навалилось за последнее время. Я слушал ровное дыхание Лиры откуда-то сверху и пытался представить, удастся ли нам когда-нибудь схватить Торговца Амулетами. Или нам суждено погибнуть от его руки? Как там сейчас чувствует себя Алена?

Как бы мне хотелось поглядеть в лицо этой сволочи – Торговца! Вот уже почти год он издевается над нами, дразнит, убивает и калечит. Он кривляется в густом тумане неопределенности, его лицо скрыто пеленой мглы, но телосложение – я в этом уверен – хрупкое, он невысокого роста. Но мало ли на земле невысоких людей?

Я бегу за ним, но он ускользает. Постепенно я догоняю и хватаю за плечо.

Торговец Амулетами оборачивается, и я отчетливо вижу его лицо с бородкой а ля Николай II.

«Я всегда был рядом с тобой, Женька! – радостно возвещает Витька Тарасенко. – Играть с тобой интересней, чем в World of tanks!»

Я отшатываюсь в шоке.

Вокруг больше нет тумана, да и Торговец исчез без вести, будто его и не было. Я снова в стране Красной луны, в городе, который давным-давно умер, и останки его рассыпаются под натиском времени. Я снова бегу от неких маленьких ужасных тварей, что тихо хихикают за спиной, и в какой-то момент осознаю, что стою возле старенького особнячка где-то в дачном поселке. Этот особняк внушает мне страх, в нем таится что-то неописуемо страшное, и я опять бегу неизвестно куда. И тут путь мне преграждает белый мемориал, покрытый таинственными символами.

Мне чудится, что я могу понять смысл этих знаков. Но на меня обрушиваются потоки сухого слепящего песка. Он мягок, но тяжел – тяжел настолько, что я не могу шевельнуться. Я погребен под песчаными завалами. Я лишь вижу мемориал и жду смерти…

– …Женя, тихо, я здесь. Это кошмар…

Хватая ртом воздух, я подскочил на постели в темной комнате. Сквозь щели в занавесях сочился желтоватый электрический свет. Пахло чем-то приятным – то ли душистым мылом, то ли парфюмом, но запах был незнакомым. Вспыхнул приглушенный свет торшера. Я вытер лицо – оно покрылось испариной – и глянул на часы: около трех часов ночи.

– Я… я выкрикивал слова?

Лира, включившая торшер, опустилась рядом со мной на колени. Она была в пижаме, волосы распущены, очков нет – я едва ее узнавал в полутьме.

– Да. Я слышала.

У меня бешено стучало сердце. Ноющая боль в средостенье разрасталась, и мне пришлось откинуться на подушку. После кошмара я вспотел с ног до головы, и меня трясло, как в лихорадке. Проклятый Торговец залез мне в голову и потихоньку сводил с ума.

– Хочешь воды? – негромко спросила Лира.

– Не откажусь… Я пытался ходить, как лунатик?

– Нет.

Лира бесшумно поднялась и набрала в стакан воды в раковине, что располагалась возле двери. Про себя я порадовался, что в ее комнате установлена раковина. Я взял протянутый стакан и присосался. Кажется, сердечная боль унималась.

Лира снова опустилась на колени рядом. Мягкая ладонь прошлась по моим волосам.

– Что я говорил? – жалобно спросил я, как больной ребенок.

– Спи, Женя… Ничего не бойся. Я понимаю, что ты чувствуешь. С того дня, как мы с Володей попали в аварию, я постоянно живу в страхе… Недавно я поняла, что проблема не в страхе, а в том, что мы не желаем его принимать. Нужно просто впустить страх в себя…

– И что тогда будет? – спросил я.

Спокойный, размеренный голос Лиры убаюкивал, у меня слипались глаза.

– Тогда страх растворится в тебе, и ты обретешь покой.

Я уже не мог бороться со сном. Тело мое расслабилось, дыхание выровнялось, а рука Лиры продолжала гладить меня по волосам.