Глава 4

Ми­нули две не­дели, и жизнь вош­ла в оп­ре­делен­ную ко­лею. Каж­дое ут­ро я при­ез­жа­ла в Гран­та-ха­ус к вось­ми, опо­веща­ла о сво­ем по­яв­ле­нии, а за­тем, пос­ле то­го как На­тан за­кан­чи­вал оде­вать У­ил­ла, вни­матель­но выс­лу­шива­ла нас­тавле­ния о ле­карс­твах У­ил­ла или, что бо­лее важ­но, о его нас­тро­ении.

Пос­ле ухо­да На­тана я нас­тра­ива­ла ра­дио или те­леви­зор для У­ил­ла, от­ме­ряла таб­летки, иног­да тол­кла их ма­лень­ким мра­мор­ным пес­ти­ком в ступ­ке. Как пра­вило, ми­нут че­рез де­сять У­илл да­вал по­нять, что мое при­сутс­твие его уто­мило. Пос­ле это­го я про­бав­ля­лась мел­ки­ми до­маш­ни­ми де­лами, сти­рала еще чис­тые ку­хон­ные по­лотен­ца или вы­чища­ла плин­ту­са и по­докон­ни­ки с по­мощью раз­личных на­садок для пы­лесо­са, с ре­лиги­оз­ным рве­ни­ем заг­ля­дывая к У­ил­лу каж­дые пят­надцать ми­нут, как ве­лела мис­сис Трей­нор. Он не­из­менно си­дел в крес­ле и смот­рел на поб­лекший сад.

Поз­же я при­носи­ла ему во­ду или один из вы­соко­кало­рий­ных на­пит­ков, ко­торые дол­жны бы­ли под­держи­вать его вес и на­поми­нали клей­стер для обо­ев пас­тель­но­го цве­та, ли­бо еду. Он мог нем­но­го ше­велить кис­тя­ми, но не ру­ками, по­это­му при­ходи­лось кор­мить его с ло­жеч­ки. Это бы­ло са­мой неп­ри­ят­ной частью дня. Мне по­чему-то ка­залось стран­ным кор­мить взрос­ло­го муж­чи­ну, и от сму­щения я ста­нови­лась не­лов­кой и не­ук­лю­жей. У­илл не­нави­дел эти ми­нуты так силь­но, что да­же не смот­рел мне в гла­за.

Бли­же к ча­су воз­вра­щал­ся На­тан, и я, схва­тив кур­тку, вы­бега­ла на ули­цу. Иног­да я обе­дала на ав­то­бус­ной ос­та­нов­ке у зам­ка. Бы­ло хо­лод­но, и я, на­вер­ное, пред­став­ля­ла со­бой жал­кое зре­лище, ютясь с сэн­дви­чами на жер­дочке, но мне бы­ло все рав­но. Я бы­ла не в си­лах про­вес­ти в этом до­ме це­лый день.

Во вто­рой по­лови­не дня я ста­вила фильм — У­илл был чле­ном DVD-клу­ба, и но­вые филь­мы при­ходи­ли по поч­те каж­дый день, — но он ни ра­зу не пред­ло­жил мне пос­мотреть ки­но вмес­те, так что обыч­но я си­дела на кух­не или в гос­те­вой ком­на­те. Я ста­ла брать с со­бой кни­гу или жур­нал, но ис­пы­тыва­ла стран­ное чувс­тво ви­ны, от­то­го что бью бак­лу­ши, и не мог­ла сос­ре­дото­чить­ся на тек­сте. Иног­да бли­же к ве­черу заг­ля­дыва­ла мис­сис Трей­нор… Впро­чем, со мной она поч­ти не раз­го­вари­вала, толь­ко спра­шива­ла, все ли в по­ряд­ке, яв­но ожи­дая ут­верди­тель­но­го от­ве­та.

Она спра­шива­ла У­ил­ла, не нуж­но ли ему че­го-то, иног­да пред­ла­гала за­нятие на зав­тра — про­гул­ку или встре­чу с дру­гом, ко­торый спра­шивал о его здо­ровье, — а он поч­ти всег­да пре­неб­ре­житель­но, ес­ли не гру­бо от­ка­зывал­ся. Ка­залось, его сло­ва при­чиня­ют ей боль, она те­реби­ла тон­кую зо­лотую це­поч­ку и вновь ис­че­зала.

Его отец, пух­лый крот­кий муж­чи­на, обыч­но по­яв­лялся, ког­да я уже ухо­дила. Та­кого муж­чи­ну лег­ко пред­ста­вить в па­наме, смот­ря­щим кри­кет­ный матч. Вро­де бы он за­ведо­вал де­лами зам­ка, с тех пор как ос­та­вил хо­рошо оп­ла­чива­емую ра­боту в го­роде. На­вер­ное, что­бы «не по­терять на­вык», по­доб­но то­му как ве­лико­душ­ный зем­левла­делец вре­мя от вре­мени вы­капы­ва­ет кар­то­фели­ну-дру­гую. Он за­кан­чи­вал ра­ботать ров­но в пять ве­чера и са­дил­ся смот­реть те­леви­зор с У­ил­лом. Иног­да мне в спи­ну ле­тело ка­кое-ни­будь за­меча­ние об уви­ден­ном в но­вос­тях.

За эти пер­вые не­дели я уз­на­ла У­ил­ла Трей­но­ра бли­же. Я за­мети­ла, что он, по­хоже, ре­шил выг­ля­деть сов­сем ина­че, чем преж­де: его свет­ло-каш­та­новые во­лосы тор­ча­ли не­оп­рятной коп­ной, под­бо­родок за­рос ще­тиной. Се­рые гла­за — из-за ус­та­лос­ти или пос­то­ян­но­го не­домо­гания — ок­ру­жала сет­ка мор­щин. На­тан ска­зал, что У­илл ред­ко чувс­тву­ет се­бя хо­рошо. Гла­за У­ил­ла ка­зались пус­ты­ми, как у че­лове­ка, всег­да на нес­коль­ко ша­гов от­сто­яще­го от ок­ру­жа­юще­го ми­ра. Иног­да мне ду­малось, что это за­щит­ный ме­ханизм, пос­коль­ку единс­твен­ный спо­соб при­мирить­ся с по­доб­ной жизнью — сде­лать вид, буд­то это про­ис­хо­дит не с то­бой.

Мне хо­телось его по­жалеть. Прав­да хо­телось. Ког­да я за­меча­ла, как он смот­рит в ок­но, мне ка­залось, что он са­мый пе­чаль­ный че­ловек на све­те. С те­чени­ем вре­мени я по­няла, что его сос­то­яние свя­зано не толь­ко с си­дени­ем в крес­ле и ут­ра­той фи­зичес­кой сво­боды, но и с бес­ко­неч­ной ве­рени­цей уни­жений и проб­лем со здо­ровь­ем, опас­ностей и дур­но­го са­мочувс­твия. Я ре­шила, что на мес­те У­ил­ла то­же бы­ла бы ужас­но нес­час­тна.

Но Бо­же пра­вед­ный, как гнус­но он со мной об­ра­щал­ся! На лю­бые мои сло­ва у не­го на­ходил­ся ядо­витый от­вет. Ес­ли я спра­шива­ла, теп­ло ли ему, он ряв­кал, что впол­не в сос­то­янии поп­ро­сить вто­рое оде­яло в слу­чае не­об­хо­димос­ти. Ес­ли я спра­шива­ла, не слиш­ком ли гром­ко гу­дит пы­лесос — я не хо­тела ме­шать смот­реть фильм, — он спра­шивал, не изоб­ре­ла ли я спо­соб пы­лесо­сить бес­шумно. Ког­да я кор­ми­ла его, он жа­ловал­ся, что еда слиш­ком го­рячая или слиш­ком хо­лод­ная или что я пи­хаю в не­го но­вую лож­ку до то­го, как он прог­ло­тил пре­дыду­щую. У­илл умел по­вер­нуть поч­ти все, что я го­вори­ла или де­лала, та­ким об­ра­зом, что­бы выс­та­вить ме­ня ду­рой.

За эти пер­вые не­дели я на­учи­лась сох­ра­нять не­воз­му­тимое вы­раже­ние ли­ца. Прос­то по­вора­чива­лась и ухо­дила в дру­гую ком­на­ту и го­вори­ла с ним как мож­но мень­ше. Я на­чала его не­нави­деть и уве­рена, что он это по­нимал.

Я не по­доз­ре­вала, что смо­гу ску­чать по сво­ей ста­рой ра­боте еще боль­ше, чем преж­де. Мне не хва­тало Фрэн­ка и его ис­крен­ней ра­дос­ти при ви­де ме­ня по ут­рам. Не хва­тало кли­ен­тов, их об­щес­тва и неп­ри­нуж­денной бе­седы, ко­торая взды­малась и опа­дала вок­руг, по­доб­но лас­ко­вому мо­рю. Этот дом, до­рогой и кра­сивый, был не­под­вижным и ти­хим, как морг.

«Шесть ме­сяцев, — пов­то­ряла я про се­бя, ког­да мне ста­нови­лось не­выно­симо. — Шесть ме­сяцев».

Как-то раз, в чет­верг, ког­да я сме­шива­ла вы­соко­кало­рий­ный на­питок, ко­торый У­илл при­нимал поз­дним ут­ром, в ко­ридо­ре раз­дался го­лос мис­сис Трей­нор. Но бы­ли и дру­гие го­лоса. Я прис­лу­шалась, стис­нув вил­ку, и смог­ла раз­ли­чить жен­ский го­лос, мо­лодой, с арис­токра­тичес­ким вы­гово­ром, и муж­ской.

Мис­сис Трей­нор по­яви­лась в две­рях кух­ни, и я прит­во­рилась, буд­то за­нята де­лом, ожив­ленно взби­вая со­дер­жи­мое ста­кан­чи­ка.

— Шесть­де­сят час­тей во­ды и со­рок час­тей мо­лока? — Она впи­лась гла­зами в на­питок.

— Да. Это клуб­ничный.

— К У­ил­лу заг­ля­нули друзья. На­вер­ное, вам луч­ше…

— У ме­ня хва­та­ет за­нятий на кух­не.

По прав­де го­воря, я ис­пы­тала не­малое об­легче­ние от­то­го что бу­ду из­бавле­на от его об­щес­тва на час или око­ло то­го. Я нак­ру­тила крыш­ку на ста­кан­чик.

— Ва­ши гос­ти не же­ла­ют чая или ко­фе?

— Да. — Она поч­ти уди­вилась. — Это бы­ло бы очень кста­ти. Ко­фе. По­жалуй, я…

Мис­сис Трей­нор ка­залась да­же бо­лее нап­ря­жен­ной, чем обыч­но, ее взгляд мет­нулся к ко­ридо­ру, от­ку­да до­носи­лось ти­хое бор­мо­тание. Вряд ли к У­ил­лу час­то за­ходят друзья.

— На­вер­ное… я ос­тавлю их од­них. — Она выг­ля­нула в ко­ридор, яв­но ду­мая о чем-то дру­гом. — Ру­перт. Это Ру­перт, ста­рый друг с ра­боты. — Она вне­зап­но по­вер­ну­лась ко мне. На­вер­ное, это по­чему-то бы­ло важ­но, и ей на­до бы­ло с кем-то по­делить­ся, хо­тя бы и со мной. — И Али­сия. Они бы­ли… очень близ­ки… ка­кое-то вре­мя. Ко­фе был бы очень кста­ти. Бла­года­рю, мисс Кларк.

Я мгно­вение по­мед­ли­ла, преж­де чем от­крыть дверь бед­ром, удер­жи­вая в ру­ках под­нос.

— Мис­сис Трей­нор ска­зала, что вы не от­ка­зались бы от ко­фе, — про­из­несла я, вхо­дя и опус­кая под­нос на ни­зень­кий сто­лик.

Я вста­вила ста­кан­чик У­ил­ла в дер­жа­тель на крес­ле, по­вер­нув со­ломин­ку та­ким об­ра­зом, что он мог дос­тать ее гу­бами, и ук­радкой по­коси­лась на гос­тей.

Сна­чала я об­ра­тила вни­мание на жен­щи­ну. Длин­но­ногая блон­динка с брон­зо­вой ко­жей. Та­кие жен­щи­ны зас­тавля­ют ме­ня за­думать­ся, дей­стви­тель­но ли все лю­ди при­над­ле­жат к од­но­му би­оло­гичес­ко­му ви­ду. Ска­ковая ло­шадь в че­лове­чес­ком об­личье. Я иног­да встре­чала та­ких жен­щин: как пра­вило, они взби­рались по хол­му к зам­ку, та­ща за со­бой ма­лень­ких де­тишек, оде­тых в «Бо­ден», [20]а пос­ле зве­нели на все ка­фе хрус­таль­но-чис­ты­ми не­воз­му­тимы­ми го­лоса­ми: «Гар­ри, ми­лый, как нас­чет ко­фе? Хо­чешь, я уз­наю, го­товят ли здесь ма­ки­ато?» [21]Пе­редо мной, не­сом­ненно, бы­ла жен­щи­на-ма­ки­ато. От нее ве­яло день­га­ми, уве­рен­ностью, буд­то ей все дол­жны, и жизнью, со­шед­шей со стра­ниц глян­це­вого жур­на­ла.

За­тем я вгля­делась в нее пов­ни­матель­нее и, вздрог­нув, по­няла, что это: а) жен­щи­на с лыж­ной фо­тог­ра­фии У­ил­ла и б) ей очень, очень не по се­бе.

Жен­щи­на по­цело­вала У­ил­ла в ще­ку и от­сту­пила, на­тяну­то улы­ба­ясь. На ней был жи­лет из стри­жено­го ба­раш­ка (я в та­ком на­поми­нала бы й­ети) и свет­ло-се­рый ка­шеми­ровый шарф, ко­торый она при­нялась те­ребить, как буд­то не мог­ла ре­шить, раз­мо­тать его или нет.

— Hеп­ло­хо выг­ля­дишь, — ска­зала она У­ил­лу. — Прав­да. Ты… нем­но­го об­рос.

У­илл про­мол­чал. Прос­то смот­рел на нее, и ли­цо его бы­ло неп­ро­ница­емым, как всег­да. Я на мгно­вение ис­полни­лась бла­годар­ности, что он не толь­ко на ме­ня так смот­рит.

— Но­вое крес­ло, да? — муж­чи­на пох­ло­пал крес­ло У­ил­ла по спин­ке, вы­пятив под­бо­родок и одоб­ри­тель­но ки­вая, как буд­то, вос­хи­щал­ся пер­воклас­сным спор­тивным ав­то­моби­лем. — Выг­ля­дит… чер­тов­ски за­мыс­ло­ватым. Чер­тов­ски… прод­ви­нутым.

Я не зна­ла, что де­лать. Се­кун­ду пос­то­яла, пе­реми­на­ясь с но­ги на но­гу, по­ка го­лос У­ил­ла не на­рушил ти­шину.

— Лу­иза, вы не мог­ли бы под­бро­сить дров в огонь? По-мо­ему, он на­чал уга­сать. — Он впер­вые наз­вал ме­ня по име­ни.

— Ко­неч­но, — от­клик­ну­лась я.

Я зах­ло­пота­ла у печ­ки, вы­бирая из кор­зи­ны де­ревяш­ки под­хо­дяще­го раз­ме­ра.

— Бо­же, ну и хо­лод на ули­це, — за­мети­ла жен­щи­на. — Что мо­жет быть луч­ше жи­вого ог­ня!

Я от­кры­ла двер­цу печ­ки и по­шеве­лила тле­ющие уг­ли ко­чер­гой.

— Здесь оп­ре­делен­но на нес­коль­ко гра­дусов хо­лод­нее, чем в Лон­до­не.

— Оп­ре­делен­но, — сог­ла­сил­ся муж­чи­на.

— Я со­бира­лась ку­пить печ­ку. Она нам­но­го эф­фектив­нее, чем от­кры­тый огонь. — Али­сия чуть нак­ло­нилась, что­бы ос­мотреть печ­ку, как буд­то ни­ког­да их рань­ше не ви­дела.

— Да, я то­же об этом слы­шал, — под­твер­дил муж­чи­на.

— На­до за­нять­ся этим воп­ро­сом. Веч­но от­кла­дыва­ешь, а по­том… — Она умол­кла.

— Чу­дес­ный ко­фе, — до­бави­ла Али­сия пос­ле па­узы.

— Ну… что по­делы­ва­ешь, У­илл? — В го­лосе муж­чи­ны чувс­тво­валась на­рочи­тая ве­селость.

— Поч­ти ни­чего, как ни стран­но.

— А фи­зи­оте­рапия и так да­лее? Не от­лы­нива­ешь? Те­бе… ста­новит­ся луч­ше?

— Вряд ли я ско­ро вста­ну на лы­жи, Ру­перт. — Го­лос У­ил­ла со­чил­ся сар­казмом.

Я чуть не улыб­ну­лась. Уз­наю ста­рину У­ил­ла! Я при­нялась сме­тать пе­пел с по­ла пе­ред ка­мином. Мне ка­залось, все наб­лю­да­ют за мной. Ти­шина да­вила. Мо­жет, у ме­ня яр­лы­чок тор­чит из-за ши­воро­та? Я по­дави­ла же­лание про­верить.

— Итак… — на­конец ска­зал У­илл. — Че­му обя­зан удо­воль­стви­ем? Прош­ло… во­семь ме­сяцев?

— О да, я знаю. Прос­ти. Я бы­ла… ужас­но за­нята. У ме­ня но­вая ра­бота в Чел­си. Уп­равляю бу­тиком Са­ши Голд­стайн. Пом­нишь Са­шу? По вы­ход­ным я то­же мно­го ра­бота­ла. Столь­ко дел по суб­бо­там! Ни ми­нут­ки не вык­ро­ить. — Го­лос Али­сии стал лом­ким. — Я зво­нила па­ру раз. Мать те­бе го­вори­ла?

— У нас в «Ле­винс» та­кая ка­русель зак­ру­тилась! Ты… ты и сам зна­ешь, как это бы­ва­ет, У­илл. У нас но­вый пар­тнер. Па­рень из Нью-Й­ор­ка. Бей­нс. Дэн Бей­нс. Вы с ним встре­чались?

— Нет.

— Чер­тов па­рень, по­хоже, ра­бота­ет двад­цать че­тыре ча­са в сут­ки и от ос­таль­ных ожи­да­ет то­го же. — Муж­чи­на яв­но ис­пы­тал об­легче­ние, нап­ра­вив раз­го­вор в при­выч­ное рус­ло. — Ты же зна­ешь ра­бочую эти­ку ян­ки — боль­ше ни­каких дол­гих обе­ден­ных пе­реры­вов, ни­каких гряз­ных шу­ток… У­илл, ты не по­веришь. Сов­сем дру­гая ат­мосфе­ра ста­ла.

— Не­уже­ли?

— О бо­же, да. Са­мый нас­то­ящий пре­зен­те­изм. [22]Иног­да мне страш­но встать со сту­ла.

Я вста­ла и вы­тер­ла ла­дони о джин­сы.

— Пой­ду… при­несу еще дров, — про­бор­мо­тала я при­мер­но в сто­рону У­ил­ла. Под­хва­тила кор­зи­ну и сбе­жала.

На ули­це бы­ло мо­роз­но, но я не спе­шила, ста­ратель­но вы­бирая де­ревяш­ки, что­бы убить вре­мя. Я пы­талась ре­шить, что луч­ше — от­мо­розить па­лец-дру­гой или вер­нуть­ся в ком­на­ту. Но бы­ло слиш­ком хо­лод­но. Ука­затель­ный па­лец, ко­торым я поль­зо­валась при шитье, по­синел пер­вым, и на­конец приш­лось приз­нать по­раже­ние. Я как мож­но мед­леннее нес­ла дро­ва по ко­ридо­ру. Под­хо­дя к гос­ти­ной, я ус­лы­шала жен­ский го­лос сквозь при­от­кры­тую дверь.

— Во­об­ще-то, У­илл, мы приш­ли не прос­то так, — го­вори­ла она. — У нас… но­вость.

Я по­мед­ли­ла у две­ри, об­хва­тив кор­зи­ну с дро­вами.

— Я по­дума­ла… то есть мы по­дума­ли… что нуж­но ска­зать те­бе… а, лад­но, де­ло вот в чем. Мы с Ру­пер­том со­бира­ем­ся по­женить­ся.

Я зас­ты­ла на мес­те, при­киды­вая, мож­но ли раз­вернуть­ся так, что­бы ме­ня не ус­лы­шали.

— Пос­лу­шай, я знаю, для те­бя это шок, — сбив­чи­во про­дол­жа­ла жен­щи­на. — Ес­ли чес­тно, для ме­ня то­же. Мы… ну… это на­чалось да­леко не сра­зу…

У ме­ня за­боле­ли ру­ки. Я пос­мотре­ла на кор­зи­ну, пы­та­ясь со­об­ра­зить, что де­лать.

— Ты же зна­ешь, мы… с то­бой… — Сно­ва тя­желое мол­ча­ние. — У­илл, по­жалуй­ста, ска­жи что-ни­будь.

— Поз­драв­ляю, — на­конец про­из­нес он.

— Я знаю, что ты ду­ма­ешь. Но мы ни­чего та­кого не пла­ниро­вали. Чес­тно. Мы ужас­но дол­го бы­ли прос­то друзь­ями. Друзь­ями, ко­торые бес­по­ко­ились о те­бе. Прос­то Ру­перт стал для ме­ня на­деж­ной опо­рой пос­ле нес­час­тно­го слу­чая с то­бой…

— Как бла­город­но.

— Не на­до так го­ворить. Это прос­то ужас­но. Я так бо­ялась те­бе рас­ска­зывать. Мы оба бо­ялись.

— Оче­вид­но, — рав­но­душ­но за­метил У­илл.

— Пос­лу­шай, — раз­дался го­лос Ру­пер­та, — мы приш­ли толь­ко по­тому, что бес­по­ко­им­ся о те­бе. Не хо­тели, что­бы ты ус­лы­шал от ко­го-то дру­гого. Но, зна­ешь ли, жизнь про­дол­жа­ет­ся. Ну ко­неч­но зна­ешь. В кон­це кон­цов, прош­ло два го­да.

Мол­ча­ние. Я по­няла, что не хо­чу ни­чего боль­ше слы­шать, и на­чала ти­хонь­ко от­сту­пать от две­ри, пок­ряхты­вая от нап­ря­жения. Но Ру­перт за­гово­рил гром­че, и я все рав­но его ус­лы­шала.

— Ну же, при­ятель. Я знаю, это ужас­но тя­жело… все это… Но ес­ли те­бе не пле­вать на Лис­су, ты дол­жен же­лать ей доб­ра.

— Ска­жи что-ни­будь, У­илл. По­жалуй­ста.

Я слов­но ви­дела его ли­цо, од­новре­мен­но неп­ро­ница­емое и с лег­кой при­месью през­ре­ния.

— Поз­драв­ляю, — на­конец ска­зал он. — Уве­рен, вы бу­дете очень счас­тли­вы вмес­те.

Али­сия на­чала нев­нятно про­тес­то­вать, но Ру­перт ее прер­вал:

— Идем, Лис­са. Нам луч­ше уй­ти. У­илл, ты не ду­май, что мы яви­лись за бла­гос­ло­вени­ем. Это прос­тая веж­ли­вость. Лис­са счи­тала… то есть мы оба счи­тали… что те­бе на­до знать. Из­ви­ни, ста­рина. Я… я на­де­юсь, что твои де­ла на­ладят­ся и что ты ме­ня най­дешь, ког­да… ну, ты зна­ешь… ког­да все нем­но­го уля­жет­ся.

Я ус­лы­шала ша­ги и скло­нилась над кор­зи­ной с дро­вами, как буд­то толь­ко что вош­ла. В ко­ридо­ре раз­дался шум, и пе­редо мной по­яви­лась Али­сия. Ее гла­за бы­ли крас­ны­ми, как буд­то она со­бира­лась рас­пла­кать­ся.

— Мож­но мне вос­поль­зо­вать­ся ван­ной? — Ее го­лос был хрип­лым и сдав­ленным.

Я мед­ленно под­ня­ла па­лец и мол­ча ткну­ла им в сто­рону ван­ной.

Она прис­таль­но взгля­нула на ме­ня, и я по­няла, что, ве­ро­ят­но, мои чувс­тва от­ра­зились на ли­це. Я ни­ког­да не уме­ла их скры­вать.

— Я знаю, о чем вы ду­ма­ете, — по­мол­чав, про­из­несла она. — Но я ста­ралась. Прав­да ста­ралась. Мно­го ме­сяцев. А он толь­ко от­талки­вал ме­ня. — Али­сия вы­пяти­ла под­бо­родок, и ли­цо ее, как ни стран­но, ста­ло разъ­ярен­ным. — Он дей­стви­тель­но не хо­тел, что­бы я бы­ла ря­дом. Он яс­но дал это по­нять. — Она слов­но жда­ла от ме­ня от­ве­та.

— Это не мое де­ло, — на­конец про­из­несла я.

Мы сто­яли ли­цом к ли­цу.

— Зна­ете, по­мочь мож­но толь­ко то­му, кто го­тов при­нять по­мощь, — ска­зала она.

С эти­ми сло­вами она уш­ла.

Я по­дож­да­ла па­ру ми­нут, слу­шая ше­лест ко­лес ма­шины по подъ­ез­дной до­рож­ке, и нап­ра­вилась на кух­ню. Я пос­та­вила чай­ник на огонь, хо­тя вов­се не хо­тела чаю. По­лис­та­ла жур­нал, ко­торый уже чи­тала. На­конец я вер­ну­лась в ко­ридор, крях­тя, под­ня­ла кор­зи­ну с дро­вами и по­тащи­ла ее в гос­ти­ную, чуть стук­нув по две­ри, преж­де чем вой­ти, что­бы со­об­щить У­ил­лу о сво­ем втор­же­нии.

— Я хо­тела спро­сить, не нуж­но ли вам… — на­чала я.

Но в ком­на­те ни­кого не бы­ло.

Сов­сем ни­кого.

И тог­да я ус­лы­шала гро­хот. Я вы­бежа­ла в ко­ридор, и гро­хот раз­дался сно­ва, а за ним звон стек­ла. Шум до­носил­ся из спаль­ни У­ил­ла. О бо­же, толь­ко бы он не по­ранил­ся. Я за­пани­кова­ла — пре­дуп­режде­ние мис­сис Трей­нор гу­дело у ме­ня в го­лове. Я ос­та­вила У­ил­ла од­но­го боль­ше чем на пят­надцать ми­нут.

Я про­бежа­ла по ко­ридо­ру и за­мер­ла в две­рях, цеп­ля­ясь за ко­сяк обе­ими ру­ками. У­илл си­дел пос­ре­ди ком­на­ты, вып­ря­мив спи­ну. На под­ло­кот­ни­ках крес­ла ле­жала трость, выс­ту­пая на во­сем­надцать дюй­мов вле­во, — нас­то­ящее тур­нирное копье. На длин­ных пол­ках не ос­та­лось ни од­ной фо­тог­ра­фии, раз­би­тые до­рогие рам­ки бы­ли рас­ки­даны по по­лу, из ков­ра тор­ча­ли свер­ка­ющие ос­колки стек­ла. Ко­лени У­ил­ла бы­ли усы­паны стек­лянным кро­шевом и де­ревян­ны­ми щеп­ка­ми. Я раз­гля­дыва­ла сце­ну раз­ру­шения, и мой пульс пос­те­пен­но за­мед­лялся, по ме­ре то­го как до ме­ня до­ходи­ло, что У­илл не пос­тра­дал. Он тя­жело ды­шал, как буд­то пот­ра­тил не­мало сил, что­бы учи­нить раз­гром.

Он по­вер­нулся ко мне в крес­ле, хрус­тя стек­лом. На­ши взгля­ды встре­тились. Его гла­за бы­ли бес­ко­неч­но ус­та­лыми. «Толь­ко поп­ро­буй ме­ня по­жалеть», — как бы го­вори­ли они.

Я пос­мотре­ла на его ко­лени, а за­тем на пол вок­руг. Мне по­каза­лось, что я раз­гля­дела их с Али­си­ей фо­тог­ра­фию — ли­цо жен­щи­ны бы­ло зак­ры­то пог­ну­той се­реб­ря­ной рам­кой, не­от­ли­чимое от дру­гих жертв.

Я сглот­ну­ла, гля­дя на пол, и мед­ленно под­ня­ла гла­за. На­ши взгля­ды скрес­ти­лись на нес­коль­ко се­кунд, по­казав­шихся веч­ностью.

— Не бо­итесь про­колоть ши­ны? — на­конец спро­сила я, кив­нув на крес­ло. — А то я по­нятия не имею, ку­да за­дева­ла дом­крат.

Его гла­за рас­ши­рились. На мгно­вение мне по­каза­лось, что я все ис­порти­ла. Но на его ли­це мель­кну­ла сла­бая тень улыб­ки.

— Лад­но, не дви­гай­тесь, — ска­зала я. — Схо­жу за пы­лесо­сом.

Я ус­лы­шала, как трость упа­ла на пол. Ког­да я вы­ходи­ла из ком­на­ты, мне по­каза­лось, что У­илл про­из­нес: «Из­ви­ните».

В «Го­лове ко­роля» всег­да бы­ло пол­но на­роду ве­чером в чет­верг, а в уг­лу ка­бине­та — и то­го тес­нее. Я си­дела меж­ду Пат­ри­ком и ка­ким-то пар­нем по име­ни Рат­тер, вре­мя от вре­мени пог­ля­дывая на бляш­ки с кон­ской уп­ря­жи, при­битые к ду­бовым бал­кам над го­ловой, и на фо­тог­ра­фии зам­ка, раз­ве­шан­ные по пе­рек­ла­динам. Я пы­талась де­лать вид, буд­то ме­ня хоть нем­но­го ин­те­ресу­ет раз­го­вор, пос­вя­щен­ный глав­ным об­ра­зом про­цен­ту жи­ра в ор­га­низ­ме и уг­ле­вод­ной заг­рузке.

Я всег­да счи­тала соб­ра­ния «Ти­танов три­ат­ло­на из Хей­лсбе­ри», про­ходив­шие раз в две не­дели, худ­шим кош­ма­ром вла­дель­ца па­ба. Ал­ко­голь пи­ла толь­ко я, и мой оди­нокий па­кетик из-под хрус­тя­щего кар­то­феля ва­лял­ся, ском­канный, на сто­ле. Ос­таль­ные по­тяги­вали ми­нераль­ную во­ду или изу­чали со­от­но­шение под­слас­ти­телей в ди­ети­чес­кой ко­ле. Ког­да они на­конец за­казы­вали еду, в са­латах нель­зя бы­ло най­ти и кап­ли мас­ла, что­бы сма­зать листья, и со всех ку­соч­ков ку­рицы бы­ла жес­то­ко обод­ра­на ко­жа. Я час­то за­казы­вала чип­сы, прос­то что­бы пос­мотреть, как ос­таль­ные де­ла­ют вид, буд­то им сов­сем не хо­чет­ся.

— Фил скис миль че­рез со­рок. Ут­вер­жда­ет, буд­то слы­шал го­лоса. Но­ги слов­но свин­цо­вые. Вы бы ви­дели его ли­цо — как у зом­би.

— Я тут при­мерил эти но­вые япон­ские ба­лан­си­ру­ющие крос­совки. Сре­зал пят­надцать ми­нут с де­сяти­миль­ной дис­танции.

— Умо­ляю, за­будь­те о мяг­ких ве­лоси­пед­ных чех­лах. Най­джел за­явил­ся с та­ким в ла­герь три­ат­ло­нис­тов — не от­ли­чить от чер­то­ва порт­пле­да.

Не мо­гу ска­зать, что мне нра­вились соб­ра­ния «Ти­танов три­ат­ло­на», но с мо­ей свер­ху­роч­ной ра­ботой и рас­пи­сани­ем тре­ниро­вок Пат­ри­ка они бы­ли од­ной из ред­ких воз­можнос­тей его ви­деть. Он си­дел ря­дом со мной, его мус­ку­лис­тые бед­ра бы­ли об­тя­нуты шор­та­ми, нес­мотря на страш­ный хо­лод на ули­це. Для чле­нов клу­ба бы­ло де­лом чес­ти но­сить как мож­но мень­ше одеж­ды. Муж­чи­ны бы­ли жи­лис­ты­ми и хвас­та­ли за­гадоч­ны­ми и до­роги­ми спор­тивны­ми на­ряда­ми, об­ла­дав­ши­ми пре­вос­ходным впи­тыва­ни­ем вла­ги или ис­клю­читель­ной лег­костью. Их зва­ли Скад или Триг, и они сги­бали друг пе­ред дру­гом час­ти те­ла, де­монс­три­руя трав­мы или дек­ла­риру­емый рост мышц. Де­вуш­ки не при­меня­ли кос­ме­тики, и ли­ца их бы­ли крас­ны­ми от дол­гих про­бежек по мо­розу. Они смот­ре­ли на ме­ня с лег­ким от­вра­щени­ем… или да­же с не­пони­мани­ем, не­сом­ненно при­киды­вая в уме мое со­от­но­шение жи­ра и мышц и на­ходя его да­леким от иде­ала.

— Это бы­ло ужас­но, — ска­зала я Пат­ри­ку, раз­мышляя, мож­но ли за­казать чиз­кейк и из­бе­жать убий­ствен­ных взгля­дов. — Его де­вуш­ка и его луч­ший друг.

— Ты не мо­жешь ее ви­нить, — воз­ра­зил он. — Ты же не ос­та­нешь­ся со мной, ес­ли ме­ня па­рали­зу­ет ни­же шеи.

— Ра­зуме­ет­ся, ос­та­нусь.

— Нет, не ос­та­нешь­ся. И я не стал бы от те­бя это­го тре­бовать.

— А я все рав­но ос­та­лась бы.

— Но я бы это­го не хо­тел. Я бы не хо­тел, что­бы кто-то ос­та­вал­ся со мной из жа­лос­ти.

— При чем тут жа­лость? Ты был бы тем же са­мым че­лове­ком.

— Нет, не был бы. Я стал бы со­вер­шенно дру­гим. — Пат­рик смор­щил нос. — Мне не хо­телось бы жить. Я бы за­висел от дру­гих да­же в ме­лочах. Ког­да чу­жие лю­ди под­ти­ра­ют те­бе зад…

Меж­ду на­ми влез муж­чи­на с бри­той го­ловой:

— Пат, ты про­бовал но­вый ге­левый на­питок? На прош­лой не­деле он взор­вался у ме­ня в рюк­за­ке. В жиз­ни не ви­дел ни­чего по­доб­но­го.

— Нет, не про­бовал, Триг. Ба­наны и «Лу­козейд» [23]— вот мой вы­бор.

— Даз­зер пил ди­ети­чес­кую ко­лу на три­ат­ло­не «Нор­ве­жец». [24]А на трех ты­сячах фу­тов его стош­ни­ло. Вот сме­ху бы­ло!

Я вя­ло улыб­ну­лась.

Бри­того­ловый ис­чез, и Пат­рик сно­ва по­вер­нулся ко мне, яв­но про­дол­жая об­ду­мывать судь­бу У­ил­ла.

— Бо­же. Ты толь­ко по­думай, че­го я ли­шил­ся бы… — по­качал он го­ловой. — Ни­како­го бе­га, ни­како­го ве­лоси­педа. — Он пос­мотрел на ме­ня, как буд­то толь­ко что со­об­ра­зил. — Ни­како­го сек­са.

— По­чему же? Прос­то жен­щи­на дол­жна быть свер­ху.

— Ну, зна­чит, точ­но ни­како­го сек­са.

— Смеш­но.

— Кро­ме то­го, ес­ли ты па­рали­зован ни­же шеи, на­вер­ное… гм… хо­зяй­ство не ра­бота­ет как на­до.

Я по­дума­ла об Али­сии. «Я ста­ралась, — ска­зала она. — Прав­да ста­ралась. Мно­го ме­сяцев».

— Уве­рена, это за­висит от че­лове­ка. В лю­бом слу­чае дол­жен най­тись спо­соб, ес­ли… про­явить твор­ческий под­ход.

— Ха! — Пат­рик от­пил во­ды. — А ты спро­си его зав­тра. Слу­шай, ты го­вори­ла, что он ужа­сен. Воз­можно, он был ужа­сен еще до нес­час­тно­го слу­чая. Воз­можно, она бро­сила его имен­но по­это­му. Те­бе по­доб­ное не при­ходи­ло в го­лову?

— Не знаю… — Я по­дума­ла о фо­тог­ра­фии. — Они ка­зались та­кой счас­тли­вой па­рой.

С дру­гой сто­роны, раз­ве фо­тог­ра­фия что-то до­казы­ва­ет? У ме­ня сто­яла фо­тог­ра­фия в рам­ке, на ко­торой я улы­балась Пат­ри­ку, как буд­то он толь­ко что вы­нес ме­ня из го­ряще­го до­ма, хо­тя на са­мом де­ле я наз­ва­ла его хре­ном со­бачь­им, а он ис­крен­не пос­лал ме­ня ку­да по­даль­ше.

Пат­рик ут­ра­тил ин­те­рес к раз­го­вору.

— Эй, Джим… Джим, ты ви­дел этот но­вый лег­кий ве­лоси­пед? Как он те­бе?

Я поз­во­лила ему сме­нить те­му, ду­мая о том, что ска­зала Али­сия. Я без тру­да мог­ла пред­ста­вить, как У­илл от­талки­ва­ет ее. Но ес­ли ты лю­бишь ко­го-то, раз­ве не нуж­но быть с ним ря­дом? По­мочь выб­рать­ся из деп­рессии? В бо­лез­ни и здра­вии и так да­лее?

— Те­бе взять еще вы­пить?

— Вод­ку с то­ником. То­ник без са­хара, — до­бави­ла я, ког­да он под­нял бровь.

Пат­рик по­жал пле­чами и нап­ра­вил­ся к ба­ру.

Я на­чала ис­пы­тывать лег­кое чувс­тво ви­ны, от­то­го что мы об­сужда­ли мо­его ра­бото­дате­ля. Осо­бен­но ког­да по­няла, что ему, на­вер­ное, при­ходи­лось тер­петь это пос­то­ян­но. Не­воз­можно удер­жать­ся от об­сужде­ния са­мых ин­тимных ас­пектов его жиз­ни. Я от­клю­чилась. Раз­го­вор шел о тре­ниро­воч­ных вы­ход­ных в Ис­па­нии. Я прис­лу­шива­лась впо­луха, по­ка не вер­нулся Пат­рик и не ткнул ме­ня в бок.

— Как те­бе эта идея?

— Ка­кая?

— Вы­ход­ные в Ис­па­нии. Вмес­то Гре­ции. Мо­жешь рас­сла­бить­ся у бас­сей­на, ес­ли со­рок миль на ве­лоси­педе те­бя не прив­ле­ка­ют. Есть де­шевые ави­аби­леты. Че­рез шесть не­дель. Те­перь, ког­да у те­бя за­велись день­жа­та…

— Ну, не знаю… — Я по­дума­ла о мис­сис Трей­нор. — Не уве­рена, что мне поз­во­лят от­лу­чить­ся так ско­ро.

— Тог­да я съ­ез­жу один, ес­ли ты не про­тив. Мне не пов­ре­дит вы­сот­ная тре­ниров­ка. Я меч­таю о боль­шем.

— О чем — о боль­шем?

— О три­ат­ло­не. «Ви­кинг экс­трим». Шесть­де­сят миль на ве­лоси­педе, трид­цать миль бе­гом и слав­ный дол­гий зап­лыв сре­ди се­вер­ных ль­дин.

О «Ви­кин­ге» го­вори­ли с ува­жени­ем, его учас­тни­ки гор­ди­лись трав­ма­ми, слов­но ве­тера­ны дав­ней и чер­тов­ски жес­то­кой вой­ны. Пат­рик ед­ва не прич­мо­кивал гу­бами от пред­вку­шения. Я по­коси­лась на сво­его пар­ня, и мне приш­ло в го­лову, не при­шелец ли он. На мгно­вение мне по­каза­лось, что уж луч­ше бы он тор­го­вал вся­кой ерун­дой по те­лефо­ну и не мог прой­ти ми­мо бен­зо­зап­равки, не на­бив кар­ма­ны ба­тон­чи­ками «Марс».

— Ты со­бира­ешь­ся в нем учас­тво­вать?

— А по­чему нет? Я ни­ког­да не был в луч­шей фор­ме.

Я вспом­ни­ла о бес­ко­неч­ных до­пол­ни­тель­ных тре­ниров­ках… о дол­гих раз­го­ворах о ве­се и дис­танции, фор­ме и вы­нос­ли­вос­ти. В пос­леднее вре­мя прив­лечь вни­мание Пат­ри­ка бы­ло осо­бен­но тя­жело.

— Мо­жешь прой­ти дис­танцию вмес­те со мной, — пред­ло­жил он, хо­тя мы оба зна­ли, что он в это не ве­рит.

— Это твое де­ло, — ска­зала я. — Ко­неч­но. Учас­твуй, ес­ли хо­чешь.

И я за­каза­ла чиз­кейк.

Ес­ли я ду­мала, что вче­раш­ние со­бытия при­ведут к от­те­пели в Гран­та-ха­усе, то оши­балась.

Я ши­роко улыб­ну­лась У­ил­лу и бод­ро вос­клик­ну­ла: «При­вет!», но он да­же не удо­сужил­ся от­вернуть­ся от ок­на.

— Пло­хой день, — про­бор­мо­тал На­тан, на­тяги­вая кур­тку.

Ут­ро бы­ло мер­зким, с на­вис­ши­ми ту­чами, дождь ле­ниво сту­чал по стек­лам, и слож­но бы­ло пред­ста­вить, что сол­нце ког­да-ни­будь прог­ля­нет. Да­же мне бы­ло тос­кли­во в по­доб­ные дни. Не­уди­витель­но, что У­ил­лу при­ходи­лось еще ху­же. Я прис­ту­пила к ут­ренней ру­тине, пос­то­ян­но на­поми­ная се­бе, что это не­важ­но. Раз­ве обя­затель­но, что­бы ра­бото­датель те­бе нра­вил­ся? Мно­гим лю­дям не нра­вит­ся. Я по­дума­ла о на­чаль­ни­це Три­ны, се­рий­ной раз­ве­ден­ке с нап­ря­жен­ным ли­цом, ко­торая сле­дила, сколь­ко раз сес­тра вы­ходит в ту­алет, и от­пуска­ла ед­кие ком­мента­рии, ес­ли счи­тала, что ак­тивность ее мо­чево­го пу­зыря вы­ходит за рам­ки ра­зум­но­го. Кро­ме то­го, я уже вы­дер­жа­ла две не­дели. А зна­чит, ос­та­лось все­го пять ме­сяцев и три­над­цать ра­бочих дней.

Фо­тог­ра­фии ле­жали ак­ку­рат­ной стоп­кой в ниж­нем ящи­ке, ку­да я уб­ра­ла их вче­ра, и те­перь, си­дя на кор­точках на по­лу, я на­чала рас­кла­дывать и раз­би­рать их, при­киды­вая, ка­кие рам­ки смо­гу по­чинить. Я неп­ло­хо умею чи­нить ве­щи. К то­му же мне ка­залось, что это неп­ло­хой спо­соб убить вре­мя.

Я за­нима­лась этим ми­нут де­сять, ког­да ти­хий гул элек­три­чес­ко­го ин­ва­лид­но­го крес­ла пре­дуп­ре­дил о по­яв­ле­нии У­ил­ла.

Он си­дел в две­рях и наб­лю­дал за мной. Под его гла­зами за­лег­ли тем­ные те­ни. На­тан го­ворил, что иног­да он поч­ти не спит. Мне не хо­телось ду­мать, ка­ково это — ле­жать в пред­рас­свет­ные ча­сы в кро­вати, из ко­торой не мо­жешь выб­рать­ся, в ком­па­нии од­них лишь мрач­ных мыс­лей.

— Ре­шила пос­мотреть, нель­зя ли по­чинить ка­кие-ни­будь рам­ки. — Ста­ра­ясь выг­ля­деть жиз­не­радос­тной, я под­ня­ла фо­тог­ра­фию, на ко­торой он пры­гал с тар­занкой. «Ему ну­жен кто-то бод­рый, кто-то оп­ти­мис­тичный».

— За­чем?

— Ну… мне по­каза­лось, — за­мор­га­ла я, — что не­кото­рые еще мож­но спас­ти. У ме­ня с со­бой клей для де­рева, на слу­чай ес­ли вы раз­ре­шите поп­ро­бовать. Или, ес­ли нуж­ны но­вые, я мо­гу во вре­мя обе­ден­но­го пе­реры­ва сбе­гать в го­род и по­ис­кать за­мену. Или съ­ез­дим вмес­те, ес­ли вы не про­тив про­гулять­ся…

— Кто вам ве­лел их чи­нить? — прис­таль­но пос­мотрел на ме­ня он.

«Ой-ой-ой», — по­дума­ла я.

— Я… я прос­то пы­талась по­мочь.

— Вы хо­тели ис­пра­вить то, что я сде­лал вче­ра.

— Я…

— Зна­ете что, Лу­иза? Бы­ло бы очень ми­ло — хоть раз в жиз­ни, — ес­ли бы кто-ни­будь об­ра­тил вни­мание на то, че­го хо­чу я. Я не слу­чай­но рас­ко­лотил эти фо­тог­ра­фии. Это не бы­ла по­пыт­ка ра­дикаль­но­го из­ме­нения ди­зай­на ин­терь­ера. Я дей­стви­тель­но не хо­тел их боль­ше ви­деть.

— Прос­ти­те. — Я под­ня­лась на но­ги. — Я не по­дума­ла…

— Вы счи­тали, что вам вид­нее. Все счи­та­ют, буд­то зна­ют, что мне нуж­но. «Да­вай­те по­чиним эти чер­то­вы сним­ки. Пусть бед­но­му ин­ва­лиду бу­дет на что пос­мотреть». Я не же­лаю, что­бы эти чер­то­вы сним­ки та­ращи­лись на ме­ня каж­дый раз, ког­да я тор­чу в кро­вати, по­ка кто-ни­будь не вы­нет ме­ня от­ту­да. Яс­но? Как по-ва­шему, вы в сос­то­янии это ус­во­ить?

Я сглот­ну­ла.

— Я не со­бира­лась чи­нить сни­мок с Али­си­ей… Я не нас­толь­ко глу­па… Прос­то мне по­каза­лось, что со вре­менем вы мо­жете…

— О бо­же… — Он от­вернул­ся от ме­ня, его го­лос был яз­ви­тель­ным. — Из­бавь­те ме­ня от пси­хоте­рапии. Иди­те и чи­тай­те свои чер­то­вы жел­тые жур­наль­чи­ки, или чем вы там за­нима­етесь, ког­да не го­тови­те чай.

Мои ще­ки пы­лали. Я смот­ре­ла, как он пы­та­ет­ся впи­сать­ся в уз­кий ко­ридор, и са­ма не знаю, как вы­пали­ла:

— Вов­се не обя­затель­но вес­ти се­бя как пос­ледний ко­зел!

Сло­ва по­вис­ли в ти­шине.

Крес­ло ос­та­нови­лось. Пос­ле дол­гой па­узы он дал зад­ний ход и мед­ленно по­вер­нулся ли­цом ко мне, дер­жась за ма­лень­кий ры­чаг уп­равле­ния.

— Что?

Я смот­ре­ла на не­го, и мое сер­дце ко­лоти­лось.

— Вы дерь­мо­во обош­лись с друзь­ями. Прек­расно. Ве­ро­ят­но, они это зас­лу­жили. Но я-то ста­ра­юсь, как мо­гу, день за днем. И бу­ду очень приз­на­тель­на, ес­ли вы не ста­нете пор­тить мне жизнь, как всем ос­таль­ным.

Гла­за У­ил­ла рас­пахну­лись чуть ши­ре. Он нем­но­го по­мед­лил, преж­де чем от­крыть рот.

— А ес­ли я ска­жу, что вы мне не нуж­ны?

— Ме­ня на­няли не вы. Ме­ня на­няла ва­ша мать. И ес­ли толь­ко она не ска­жет, что боль­ше не нуж­да­ет­ся в мо­их ус­лу­гах, я ос­та­нусь. Не по­тому, что мне есть до вас де­ло, и не по­тому, что мне нра­вит­ся эта ду­рац­кая ра­бота, и не по­тому, что хо­чу из­ме­нить ва­шу жизнь, а по­тому, что мне нуж­ны день­ги. Яс­но? Мне прав­да нуж­ны день­ги.

Ли­цо У­ил­ла Трей­но­ра поч­ти не из­ме­нилось, но я за­мети­ла на нем удив­ле­ние, как буд­то он не при­вык, что­бы с ним не сог­ла­шались.

«Вот черт, — по­дума­ла я, на­чиная по­нимать, во что влип­ла. — На этот раз я дей­стви­тель­но все ис­порти­ла».

Но У­илл толь­ко смот­рел на ме­ня, а ког­да я не от­верну­лась, еле слыш­но вздох­нул, как буд­то со­бирал­ся ска­зать что-то неп­ри­ят­ное.

— Лад­но, — про­из­нес он и раз­вернул крес­ло. — Прос­то по­ложи­те фо­тог­ра­фии в ниж­ний ящик, хо­рошо? Все фо­тог­ра­фии.

И с ти­хим гу­лом он ис­чез.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

СОДЕРЖАНИЕ