М.М.&Б.М. 1

— Добро пожаловать домой, Маргарет, - с легкой улыбкой проговорил Томас и обернулся к жене, пропуская её на порог новой квартиры. Её глаза засверкали, что не могло не порадовать мужчину.

Она переступила порог и, не снимая обуви, прошла вдоль по коридору.

— Она прекрасна, - сдержано проговорила Маргарет и развернулась к мужу.

— Добро пожаловать домой, Маргарет, –

Томасу было важно. На самом деле, эта важность заключалась во многом, но решающим фактором была Маргарет. Их непростые и сложные отношения всегда доводили его до некой точки невозврата. Мол, ещё немного, и все порушится, как Вавилонская башня. Но раз за разом эта злость, перемешенная с усталостью, улетучивалась после абсолютно не важных действий.

— Она прекрасна, – промолвила женщина, мягко положив руку на плечо мужа. Она немного склонила голову и тепло улыбнулась пухлыми алыми губами.

Ну вот, снова.

Конечно, он знал, что так и будет, ведь это она выбрала эту квартиру, пересмотрев несколько десятков вариантов. Не слишком дорогая, но красивая. Не в самом центре, но с ремонтом. Вся Маргарет была такой – с головы до ног идеальной, но не его. Он всегда гадал, как ей удавалось сохранить эту золотую середину во всем. Даже находясь в их пропитанным фальшью браке, она умудрялась вести себя мудро и рассудительно, будто её действительно волновало происходящее. Вот уже десять лет.

Томас прошёлся вдоль коридора до дверей, выходящих на балкон. Он приоткрыл их, и в квартиру пронёсся тёплый майский ветерок, принося с собой запах ароматного лета, почему-то напоминающего Томасу запах вишнёвого пирога.

Маргарет подошла к нему, стуча каблуками своих лодочек, и проговорила тихим голосом:

— Я спущусь вниз и скажу грузчикам, чтоб заносили вещи.

— Отлично, – кивнул Томас с согласием.

Он заглянул в спальню и комнату поменьше, которая была отведена прежними хозяивами под детскую. Мысль о том, что нужно будет переделать её под кабинет, пронеслась со скоростью проехавшей за окном машины, впечатавшись куда-то в теменную долю мозга и прочно осев в голове.

Томас часто задумывался над тем, какой была бы его жизнь, если бы он не согласился на ту сделку. Он часто задумывался, что могло бы быть, пойди Маргарет против родителей, как это сделала её сестра. И, к сожалению, ответа не находилось.

— Они уже начинают работу, – внезапно послышалось сзади него. Он обернулся и улыбнулся.

— Отлично.

Повисла неловкая пауза. Они стояли и смотрели друг на друга, как обычно на расстоянии полутора метров – негласное соглашение о не нарушении личных границ. В конце концов, Маргарет это надоело и она предложила сходить в ближайшее кафе выпить кофе. Томас согласился.

Так они и просидели час в уютном заведении практически молча: лишь изредка падали фразы приличия, чтоб хоть как-то разрядить обстановку. За десять лет все темы были обговорены, а отсутствие нормальной «семейной» жизни ещё больше сказывалось на отсутствии общих тем.

Томас кладет руку на ладонь Маргарет, отмечая на подкорке сознания, что она слишком холодная, а действие слишком личное. Маргарет не возвражает, лишь по инерции дергает пальцами, и Томас мог бы поклясться — ей это даже нравится.

— Я давно не спрашивала... - она медлит, будто не знает, стоит ли спрашивать, - как твои дела?

— Всё хорошо, спасибо, - отвечает Томас спокойно, будто бы ожидает этого вопроса уже давно. - Маргарет, мне нужно отлучиться, - говорит он, доставая из кармана звонящий телефон.

— Конечно, - она кивает и с сожалением отмечает холод, мурашками разбегающийся с места, где только что была его рука.

Маргарет вышла замуж в двадцать за тридцатипятилетнего Томаса, потому что была уверенна, что это — единственное верное решение. Родители убедили, что брак по расчету спасет их финансовое положение, и Маргарет действительно это трогало. Будучи юной и наивной, она совершенно не понимала, что любить её никто не обязывался, только лишь соблюдать условия договора. И когда после трех лет брака она поняла, что «верность» в понятия этого договора не входила, ей стало не по себе.

Маргарет, недолго думая, надела на себя шелуху и хранила обет верности. Потому что сама так хотела или потому что прониклась чувствами – на тот момент было совсем не важно.

Томас пах Реми Мартином, её вишневыми пирогами и свежестью порошка. Она знала всё настолько, насколько это было возможно, и искренне радовалась, когда кто-то восклицал «Какие они счастливые!» В моменты, когда мужу было грустно, он распивал Курвуазье, а в моменты побед уезжал на охоту.

К пятому году жизни Маргарет поняла, что так долго избегала саму себя и такого очевидного ответа на такой простой вопрос.

Она действительно любила.

К седьмому году жизни ждать она прекратила.

Наспех расплатившись с официанткой, Маргарет поспешила выбежать из кафе, случайно задев какого-то мужчину. Бросив привычное «Извините», она поспешила подняться в квартиру, которая была завалена коробками.

Эта покупка была ей очень важна. На самом деле, она совершенно ни на что не надеялась, но Томас уловил её восхищение во время перелистывания журналов. Ей искренне хотелось верить, что это была не просто её воля, а интерес мужа к ней. Ей искренне хотелось верить, что она перестала быть просто удобной.

Мужчины в квартире не оказалось, зато грузчики занесли оставшиеся коробки, пожелали удачи и ушли. Маргарет сняла туфли и плащ, оставила сумку и поспешила к балкону, чтоб оценить вид.

—...занят, мы увидимся завтра. И я тебя целую, – этих слов было достаточно, чтоб Маргарет застыла в одном месте, вцепившись в дверную ручку.

Томас повернулся, явно не ожидая увидеть здесь жену, и замер с приоткрытым ртом. Пожалуй, можно было даже услышать работу шестеренок в его голове, неистово крутящихся в поисках ответа.

Женщина не знала, что с ней происходило. Больно не было, не было, по правде говоря, вообще ничего. Она даже попыталась выдавить из себя какое-то подобие улыбки.

Но стоило Томасу сделать шаг навстречу и так тихо произнести её имя – будто только одними губами, – Маргарет поняла каждую эмоцию, которая хлестала пощечинами по её лицу.

Она летела вниз.