Глава 2
Я подскочила на настиле. Женщина, хлопочущая надо мной, выронила из рук полотенце, от испуга. Что это было? Дурной сон или отголоски прошлого?
– Ох, ты совсем меня напугала, – произнесла женщина. Её нежное и доброе лицо покрывала сеточка морщин. Чистые голубые глаза глядели на меня с материнским теплом. Седые пряди выбивались из-под платка на голове. Сама же она была одета в какое-то старое, но чистое платье с какими-то традиционными орнаментами. Тяжелые алые бусы лежали на её груди.
– Очнулась, наконец, – улыбнулась она, аккуратными движениями обтирая моё лицо влажным полотенцем. Её голос так же оказался очень приятным. Она говорила с заметным акцентом, но я всё равно её понимала, – Моё имя Вета. Ты совсем напугала нас. Мои сыновья нашли тебя в лесу всю израненную и истощенную. Что с тобой произошло, золотце?
Я, было, хотела ответить, но из моих уст вырвался лишь глухой хрип. Внезапно женщина подскочила и взяла деревянную чашу со стола, затем поднесла её к моим губам.
– Пей, – сказала моя спасительница.
Я послушно сделала глоток. Варево оказалось теплым, но очень горьким. Под надзором глаз женщины, я просто не могла выплюнуть жидкость. Поэтому я выпила всё до капли. Кошки перестали драть моё горло. Хрип как рукой сняло.
– Я… не знаю, – ответила я слабым голосом.
– На тебе добротная броня была. Не бойся, я её выстирала и залатала. Такое качество кожи бывает только у одного королевства. Ты одна из воительниц армии Хордаланна?
– Я очнулась на поляне леса, в крови. Не ведаю, как я туда попала и что со мной, – врать этой женщине я попросту не могла. Я бы могла ответить ей, будто я из этого самого королевства. А что если она против него? Выгнали бы в портках на улицу, и умирай себе.
– Понимаю. А звать то тебя как? – в ответ я пожала плечами, и Вета вздохнула. – Ничего, вспомнишь ещё. Эх, пойду, скажу сыновьям, что ты проснулась.
И она ушла. Половицы тихо скрипнули в след её шагам. Теперь я смогла рассмотреть комнату. Это была очень длинная горница. Здесь очень уютно и тепло. В середине зала тянулся очаг с алыми углями, на которых стояли горшочки с чем-то слабо кипящим внутри. Вдоль стен по обеим сторонам от источника тепла в доме, стояли лавки, на одной из них же лежала я. Поодаль от меня стоял ткацкий станок и парочка сундуков. Возле одной из лавок стоял стол, на котором лежала белая скатерть с красными и черными орнаментами, очень напоминающие символы на платье женщины. На стенах красовались щиты, мечи, топоры и оленьи рога. В доме явно живет воин. Наверняка это сыновей Веты.
Я приподнялась на локтях. Это место очень теплое и уютное. Хотелось бы и дальше так валяться, если бы не одно чувство: мне было не по себе. Я здесь чужая, а эти люди любезно поделились со мной крышей над головой, припасами и лекарствами. Мне им даже взамен нечего дать. На лавке напротив лежала моя одежда. Женщина сказала, что залатала мой доспех и что, возможно, я из Хордоланна. На вопросы «что это?» и «где это?» я ответить себе, увы, не могла. Но в моем сне я слышала это название. Кто-то выкрикнул его, и началась кровь. Я содрогнулась, вспомнив все те ужасные картины сна, что казались такими реальными и страшными. А что, если это и вправду не сон, а воспоминание, которое возникло в назидание содеянному? Так что, я плохой человек, который способен убивать без зазрения совести? Я тряхнула головой. Нет… Я не хочу быть таким чудовищем.
Дверь горницы открылась, обдав меня потоком холода. Внутрь зала вошла женщина и двое мужчин. Одному из них прошлось пригнуться, дабы не ушибиться головой об проём. Он возвысился около очага, словно могучая гора, окинул меня задумчивым взглядом и почесал густую бороду. Медведь долго не сводил с меня взгляда, пока его не окликнула Вета. Мужчина буркнул ей что-то в ответ и положил топор на стол. Этот жест явно не понравился Вете. Его лицо лишь на секунду разгладилось, но затем он вновь нахмурился, и принялся помогать матери. Второй, был чуть меньше и помладше. Его лицо мне удалось рассмотреть лучше. На вид ему было чуть больше, чем 20 лет отроду. Он молод и красив: на широкий лоб падала прядь русых волос, которые при свете очага отливали рыжим, добрые, но в то же время, озорные зеленые глаза внимательно изучали меня в ответ, на чуть вздернутом носу и острых скулах виднелись легкая россыпь веснушек, на четко вычерченном подбородке красовалась ямка. Парень усмехнулся, и в его глазах заиграли искорки. Он вел себя уверенно, будто каждый день сталкивался с таким взглядом, каким взирала на него я. Ещё бы. Парень скинул через широкие плечи лук. Он не был таким огромным, как его брат. Видно было, что его талантом являлась ловкость.
– Лайетт, – произнес он, подмигнув. Голос у него оказался воистину потрясающим. – А ты?
– Я Эв… – вырвалось из моих уст, словно по привычке.
– Эв? – вздернув бровью, переспросил Лайетт.
В ответ я лишь пожала плечами. Откуда могу знать? Может, это было моё полное имя, а может, и нет! Одеяло съехало с плеча. Мне сразу стало холодно. Я натянула его к подбородку и вновь улеглась на мягкую подушку.
– Лайетт, отстань от неё. Тебе мать уже сказала, что не помнит она, – произнёс медведь, положив руку на плечо брата. – Иди, помоги ей.
Парень кивнул, поджав губы и проводив меня взглядом, полным жалости и сожаления. Сейчас я себя чувствовала именно такой: жалкой блохой, которая вот-вот умрет. Только вот я не ощущала присутствия своей костлявой подруги. Вета вырвала меня из её сухих пальцев. Но зачем? Какая польза от меня?
Я лежала на боку, наблюдая за тем, как семья хлопочет по дому, готовясь к трапезе. Вновь противное чувство того, что я чужая здесь, холодком прошлось по моей спине. Мне было невыносимо наблюдать за людьми, которые, по крайней мере, знают кто они. Я закрыла глаза, чувствуя, как подступают непрошеные слезы. Стараясь всеми силами не пустить их, я почувствовала как начала печь левая бровь и скула. Моя трясущаяся ладонь потянулась к источнику боли, но меня остановила Вета.
– Нет, стой, – её нежные ладони схватили мою руку и отвели от лица прочь. – Нельзя тревожить. Пусть травы хорошо впитаются.
Но зачем им вообще впитываться? И что нельзя тревожить? Я вновь ощутила на себе взгляд женщины. По нему читалось, что с моим лицом что-то было не так. И мне хотелось посмотреть, что же. Я привстала и прохрипела:
– Зеркало…
– Позже, детка, – улыбнулась Вета и помогла мне подняться. – Сейчас мы будем ужинать. Ты с нами.
Ужин прошел довольно тихо. Тишина и взгляды насыщали больше, чем еда. Мне все больше хотелось выбежать из-за стола и спрятаться под одеяло. Но да, было на что поглазеть. Всем же интересно узнать, как так взрослая баба не может ложку в руках держать и имени своего не помнить. К тому же, она не представляет даже, что творится с её лицом. В целом. Мне было интересно посмотреть на себя всю, а не только на то, что сделала рана с моим ликом. Смешно было осознавать, что я даже не знаю, какого цвета у меня глаза.
Шли месяцы. Семья Веты приютила меня, как родную. Я провалялась тогда лишь пару дней, а затем настойчиво просила хозяйку дома поручать мне какую-нибудь работу. Валяться и наблюдать за течением жизни вокруг, было просто невыносимо. Вета каждый раз говорила, когда меняла повязки, что очень быстро затягиваются, он зеркал по-прежнему я не видела. Да я и забыла о них. Но я помнила о золотой подвеске, которую сорвала с тела мертвеца в лесу. Вета мне рассказала о страшном бое Каргарта и Хордоланна, который прошел недавно где-то в этих краях. Ярла (имя) всё ещё ищут. Но Трор был уверен, что его давно сожрали волки. Я хотела спросить их про подвеску, но постоянно откладывала этот разговор.
Таким образом, я поначалу лишь перекладывала пучки сушеных трав, затем убирала посуду со стола и мыла её. Но я чувствовала, что не к этому мои руки привыкли. Я изредка поглядывала на мечи и луки на стенах. Трор заметил эти взгляды и, когда моё тело окрепло, стал брать на охоту. Вета не одобряла эти прогулки, но всё же была не против. Моей первой добычей стал заяц. У меня хорошо получалось ставить путы. Увы, лук в моих руках ходил так, что прицелиться не было возможности. Но я все равно ходила с братьями на охоту, тенью следовала за ними.
Я боялась Трора. Он всегда ходил хмурый и задумчивый. Я пыталась однажды на охоте спросить его, о чем он думает, на что я получила весьма красноречивый ответ «ни о чем». Трор поглядывал на мою старую кожаную броню. Я тоже, пытаясь найти ответы. Но на ум ничего не приходило. Лайетт говорил, что он стал таким хмурым и мрачным после смерти отца. Он ушел в поход и, как это обычно бывает, не вернулся. Море унесло его тело и скрыло под своими пучинами. Теперь Трор чувствовал на себе ответственность за мать и за брата. Он отказался от славных морских путешествий на пользу семьи. Я уважала его выбор.
В бою Трор настоящий зверь. Даже во время тренировочного боя младшему брату приходилось изрядно потеть. Старший повторял множество раз, что настоящий враг не будет цацкаться. И я его понимала, на удивление. Я наблюдала за их тренировками. В уме, у меня получилось предугадывать следующий удар Трора, и я точно знала, как можно было бы ответить. Но что я могла сделать, если даже лук трясся у меня в руках?
Однажды Трор рано разбудил меня и велел идти за ним. На всё ещё стояли холода, поэтому, когда я вышла в одной рубахе да портках во двор, я вздрогнула. Сейчас лишь светало, тени всё ещё играли в ветвях деревьев. Зачем Трор разбудил меня в такую рань, я не понимала.
– Одевай, – сказал Трор, указав на броню, рядом с собой.
Лайетт подкрался сзади. Его шаги не услышала бы ни одна мышь на свете, если бы он захотел, но я всё же заметила. Он помог мне облачиться в доспех. Холодная кожа прижалась к теплой ткани рубахи, и по моей коже вновь прошлась мелкая дрожь.
– Боишься? – усмехнулся охотник, затягивая ремень на мне.
– Нет, - чуть-чуть приврала я.
– Боишься, значит, - он всегда знал, когда я вру.
Когда броня надежно стала прилегать к моему промерзшему телу, я подошла к Трору, и тот вручил мне что-то тяжелое. Только чуть позже я поняла, что это тот самый меч, который тогда, в лесу, торчал из тела мертвеца. Мои пальцы неуверенно сжали рукоять оружия. Я хотела спросить, что это значит, но Трор повернулся ко мне спиной и направлялся к своей лошади. Лайетт лишь вздёрнул бровями и молчаливо проследовал за братом.
Когда Трор наконец остановил свою кобылку, солнце слепило глаза. Мужчина соскочил с седла и взялся за пояс, на котором висел топор. Лайетт заметно напрягся – я не заметила в нём прежней легкости и уверенности. Он, так же, как и брат, взялся за оружие, дабы, в случае беды, быть готовым.
- Эв, - окликнул меня Трор. – Иди сюда и встань рядом.
Я выполнила его просьбу. Передо мной раскинулось огромное поле с выжженной и вытоптанной землей. Для охоты это было крайне не удачное место. Я не заметила следа ни одной живой души. Лишь какую-то пустоту, которая заставляла моё сердце наливаться каким-то странным ощущением. Это чувство не пропало, даже когда я сделала несколько шагов.
Это очень жуткое место. Ни одно птичье пение не доходило сюда. Я слышала лишь то, как гулял ветер, приводя в движение сорняки. Даже небо здесь казалось каким-то тяжелым и серым. Всё здесь говорило, что это место пропитано мраком. Я захотела вернуться к братьям, но мои ноги словно приросли к земле. Мне было жутко даже стоять здесь. Всё выглядело мертвым. Даже сошедший снег не смыл кровь с этих полей. Но зачем Трор привел меня сюда? Я прошла дальше, и мне показалось, будто кости трещат под моими сапогами в такт моим шагам. Кровь. Везде кровь. Это место резни.
Я закрыла глаза, и услышала лязг стали об сталь, душераздирающие крики, бессмысленные молитвы. Сердце забилось чаще, рот наполнился кровью. Дышать стало неимоверно тяжело. Каждый вдох давался с усилием, но приносил какую-то ярость. Ладонь сама коснулась рукояти меча. Клинок бесшумно освободился от пут ножен. Яркая алая вспышка ослепила, и кровь застелила глаза. Изнутри что-то рвалось на свободу, разрушая все барьеры контроля. Я стиснула зубы и согнулась, откинув прочь ненавистный холодный клинок, обагрённый кровью моих врагов. Нет! Обагрённый кровью людей, которым просто не повезло быть против меня! Картинки того самого сна кружились в голове. Или это не сон вовсе, а воспоминания, доказывающие, что я действительно кровожадное животное, которое способно убивать и глазом не моргнув?
– Эвоника, он убегает!
– Эв? Эв! Девочка, очнись! Давай!
Я открыла глаза от того, что меня мутузили по щекам. Мои волосы и лицо были влажными. Вета стояла рядом с пустым кувшином воды. Надо мной не оказалось тяжелых серых туч. Вместо него был деревянный потолок, с которого свисали сухие травы, которые я собственноручно вешала пару месяцев назад. Меня вновь пришлось спасать. Я вновь оказалась в долгу у этих людей. Красные глаза Лайетта глядели на меня с тревогой и с радостью.
– Неужели ты рыдал, как баба? – усмехнулась я, легко надавив пальцами на болящие глазные яблоки.
– Всё было хорошо, но потом ты вдруг упала. Мы отвезли тебя домой, и ты не просыпалась несколько дней. Боги, разумеется, я волновался! – Лайетт легко улыбнулся, и на его бледных щеках появились ямки, которые мне так нравились.
– Как тебя зовут? – прогремел вдруг голос Трора.
– Эвоника, – без доли сомнения ответила я, и вдруг всё прояснилось.
Мне удалось вспомнить! То самое злосчастное поле стало точкой опоры, благодаря которому я смогла восстановить все воспоминания.
– Эвоника, дочь (имя), императора Хордоланна?
– Да…