Глава 2

Я вов­се не ту­пова­та. По­жалуй, по­ра про­яс­нить этот воп­рос. Но труд­но не ис­пы­тывать кое-ка­кой нех­ватки се­рых кле­точек, ког­да рас­тешь вмес­те с млад­шей сес­трой, ко­торая не толь­ко пе­реш­ла из сво­его клас­са в мой, но и пе­реве­лась за­тем на год стар­ше.

Со­об­ра­жала Кат­ри­на всег­да луч­ше, хо­тя бы­ла на во­сем­надцать ме­сяцев млад­ше. Все кни­ги, ко­торые я чи­тала, она проч­ла пер­вой, все фак­ты, ко­торые я упо­мина­ла за обе­ден­ным сто­лом, она уже зна­ла. Она единс­твен­ный из­вес­тный мне че­ловек, по-нас­то­яще­му лю­бящий эк­за­мены. Иног­да мне ка­жет­ся, что я так оде­ва­юсь, по­тому что стиль — единс­твен­ное сла­бое мес­то Три­ны. Она не вы­леза­ет из джин­сов и сви­тера. Эле­ган­тно одеть­ся, в ее по­нима­нии, — это пог­ла­дить джин­сы.

Па­па на­зыва­ет ме­ня «фи­гурой», по­тому что я склон­на го­ворить пер­вое при­ходя­щее на ум. Он ут­вер­жда­ет, что я вы­литая те­тя Ли­ли, ко­торую я ни­ког­да не ви­дела. До­воль­но стран­но, ког­да те­бя пос­то­ян­но срав­ни­ва­ют с нез­на­комым че­лове­ком. Я спус­ка­юсь по лес­тни­це в фи­оле­товых са­погах, и па­па, ки­вая ма­ме, го­ворит: «Пом­нишь те­тю Ли­ли и ее фи­оле­товые са­поги?», а ма­ма фыр­ка­ет и за­лива­ет­ся сме­хом, как буд­то над тай­ной шут­кой. Ма­ма на­зыва­ет ме­ня «лич­ностью» — веж­ли­вый спо­соб ска­зать, что она не по­нима­ет мою ма­неру оде­вать­ся.

Од­на­ко, не счи­тая крат­ко­го пе­ри­ода в под­рос­тко­вом воз­расте, я ни­ког­да не хо­тела выг­ля­деть как Три­на или дру­гие де­воч­ки. Лет до че­тыр­надца­ти я пред­по­чита­ла маль­чи­шес­кую одеж­ду, а те­перь ста­ра­юсь се­бе по­такать — смот­ря с ка­кой но­ги вста­ла. Что тол­ку пы­тать­ся выг­ля­деть как все? Я ма­лень­ко­го рос­та, с тем­ны­ми во­лоса­ми и ли­чиком эль­фа, ес­ли ве­рить па­пе. «Эль­фий­ская кра­сота» здесь ни при чем. Я не прос­тушка, но вряд ли кто-то на­зовет ме­ня кра­сави­цей. Мне не хва­та­ет изя­щес­тва. Пат­рик на­зыва­ет ме­ня «ши­кар­ной», ког­да хо­чет за­тащить в пос­тель, но не осо­бо ут­ружда­ет се­бя прит­ворс­твом. Мы встре­ча­ем­ся уже семь лет.

Мне двад­цать шесть, а я так тол­ком се­бя и не уз­на­ла. До то­го как по­теря­ла ра­боту, я во­об­ще ни о чем не за­думы­валась. Со­бира­лась вый­ти за­муж за Пат­ри­ка, на­рожать де­тей, по­селить­ся за па­ру улиц от ро­дитель­ско­го до­ма. Не счи­тая эк­зо­тичес­ко­го вы­бора одеж­ды и до­воль­но скром­но­го рос­та, ме­ня ма­ло что от­ли­чало от дру­гих. Вряд ли вы обер­ну­лись бы на ме­ня. Обыч­ная де­вуш­ка, ве­дущая обыч­ную жизнь. И это со­вер­шенно ме­ня ус­тра­ива­ло.

— На­день кос­тюм на со­бесе­дова­ние, — пот­ре­бова­ла ма­ма. — В на­ши дни все оде­ва­ют­ся как по­пало.

— Мож­но по­думать, что­бы кор­мить древ­не­го стар­ца с ло­жеч­ки, ну­жен кос­тюм в тон­кую по­лос­ку.

— Не дер­зи.

— Мне не на что ку­пить но­вый кос­тюм. А ес­ли мне не да­дут эту ра­боту?

— Мо­жешь на­деть мой, я пог­ла­жу те­бе сим­па­тич­ную блуз­ку, и хо­тя бы раз в жиз­ни не скру­чивай эти… — ука­зала она на мои во­лосы, как обыч­но уло­жен­ные дву­мя тем­ны­ми уз­ла­ми по бо­кам го­ловы, — шту­ки, как у прин­цессы Леи. Прос­то по­пытай­ся выг­ля­деть как нор­маль­ный че­ловек.

Спо­рить с ма­терью бы­ло бес­по­лез­но. И па­пе яв­но зап­ре­тили ком­менти­ровать мой на­ряд, ког­да я не­ук­лю­же выш­ла из до­ма в слиш­ком тес­ной юб­ке.

— По­ка, ми­лая. — Угол­ки его рта по­дер­ги­вались. — Же­лаю уда­чи. Ты выг­ля­дишь очень… де­ловой.

Боль­ше все­го сму­щало не то, что на мне бы­ла ма­мина юб­ка, и не то, что она сши­та по пос­ледней мо­де вось­ми­деся­тых, а то, что она мне ма­лова­та. По­яс вре­зал­ся в жи­вот, по­это­му я одер­ну­ла дву­бор­тный пид­жак. Как вы­ража­ет­ся па­па, у ма­мы мень­ше жи­ра, чем у за­кол­ки-не­видим­ки.

Всю не­дол­гую ав­то­бус­ную по­ез­дку ме­ня под­ташни­вало. Я ни­ког­да не бы­ла на нас­то­ящем со­бесе­дова­нии. В «Бу­лоч­ке с мас­лом» я ока­залась, пос­по­рив с Три­ной, что смо­гу най­ти ра­боту за день. Я вош­ла и прос­то спро­сила у Фрэн­ка, не нуж­на ли ему па­ра рук. Ка­фе толь­ко что от­кры­лось, и он был мне без­мерно бла­года­рен.

Те­перь, ог­ля­дыва­ясь на­зад, я да­же не мог­ла при­пом­нить, что­бы мы об­сужда­ли воп­рос де­нег. Фрэнк пред­ло­жил не­дель­ную став­ку, я сог­ла­силась, и раз в год он со­об­щал, что слег­ка под­нял мое жа­лованье, обыч­но чуть боль­ше, чем я мог­ла бы поп­ро­сить.

О чем во­об­ще спра­шива­ют на со­бесе­дова­ни­ях? А ес­ли мне пред­ло­жат сде­лать что-ни­будь по­лез­ное с этим ста­риком, по­кор­мить его, ис­ку­пать и так да­лее? Са­ид ска­зал, что для «ин­тимных пот­ребнос­тей» — и я сод­рогну­лась — у не­го есть си­дел­ка муж­ско­го по­ла. Он до­бавил, что опи­сание по­зиции вто­рой си­дел­ки «нес­коль­ко ту­ман­но в дан­ном от­но­шении». Я пред­ста­вила, как вы­тираю слю­ну, вы­тека­ющую из стар­ческо­го рта, и, мо­жет быть, гром­ко спра­шиваю: «Не же­ла­ете ча­шеч­ку чая?»

Ког­да де­душ­ка толь­ко на­чал выз­до­рав­ли­вать пос­ле ин­суль­тов, он ни­чего не мог де­лать са­мос­то­ятель­но. Все де­лала ма­ма.

— Твоя мать — свя­тая, — ска­зал па­па.

По­лагаю, это оз­на­чало, что она вы­тира­ла де­ду зад, не убе­гая с воп­ля­ми из до­ма. Ме­ня свя­той ник­то не на­зовет, в этом я не сом­не­валась. Я на­реза­ла де­душ­ке еду и за­вари­вала чай, но во всем ос­таль­ном, ве­ро­ят­но, бы­ла слеп­ле­на из дру­гого тес­та.

Гран­та-ха­ус на­ходил­ся по ту сто­рону зам­ка Стор­тфолд, ря­дом со сред­не­веко­выми сте­нами, на длин­ном не­моще­ном учас­тке до­роги, где рас­по­лага­лись все­го че­тыре до­ма и ма­газин На­ци­ональ­но­го трес­та, [11]пря­мо по­сере­дине ту­рис­ти­чес­кой зо­ны. Я про­ходи­ла ми­мо это­го до­ма мил­ли­он раз, не об­ра­щая вни­мания. Те­перь же, идя ми­мо пар­ковки и ми­ни­атюр­ной же­лез­ной до­роги, пус­тых и уны­лых нас­толь­ко, нас­коль­ко уны­лыми мо­гут ка­зать­ся в фев­ра­ле лет­ние раз­вле­чения, я уви­дела, что он боль­ше, чем я пред­став­ля­ла: дом из крас­но­го кир­пи­ча, с дву­мя вхо­дами, ка­кие по­пада­ют­ся в ста­рых эк­зем­пля­рах «Кан­три лайф» [12]в при­ем­ной вра­ча.

Я прош­ла по длин­ной подъ­ез­дной до­рож­ке, ста­ра­ясь не ду­мать, вид­но ли ме­ня из ок­на. Ког­да идешь по длин­ной до­рож­ке, чувс­тву­ешь се­бя нич­то­жес­твом. Я как раз по­думы­вала, не от­дать ли мне честь, ког­да дверь от­во­рилась и я под­прыг­ну­ла.

На крыль­цо выш­ла де­вуш­ка чуть стар­ше ме­ня. На ней бы­ли бе­лые брю­ки и блуз­ка, по­хожая на ме­дицин­ский ха­лат, под мыш­кой она нес­ла паль­то и пап­ку. Про­ходя ми­мо ме­ня, она веж­ли­во улыб­ну­лась.

— Спа­сибо, что приш­ли, — до­нес­ся го­лос из­нутри. — Мы вам поз­во­ним.

Из две­ри выг­ля­нула жен­щи­на, уже не слиш­ком мо­лодая, но кра­сивая, с до­рогой фи­лиг­ранной стриж­кой. На ней был брюч­ный кос­тюм, ко­торый, ве­ро­ят­но, сто­ил боль­ше, чем па­па за­раба­тывал за ме­сяц.

— Мисс Кларк, по­лагаю?

— Лу­иза, — ска­зала я и, как нас­то­ятель­но со­вето­вала ма­ма, про­тяну­ла ру­ку.

Ро­дите­ли сош­лись на том, что ны­неш­ние мо­лодые лю­ди ни­ког­да не про­тяги­ва­ют ру­ку. В бы­лые вре­мена и по­мыс­лить нель­зя бы­ло о «при­вете» или воз­душном по­целуе. Не по­хоже, что­бы эта жен­щи­на одоб­ри­ла бы воз­душный по­целуй.

— Да. Хо­рошо. Вхо­дите. — Она мгно­вен­но вы­дер­ну­ла ру­ку, но ее взгляд за­дер­жался на мне, как бы оце­нивая. — Про­ходи­те, по­жалуй­ста. По­бесе­ду­ем в гос­ти­ной. Ме­ня зо­вут Ка­мил­ла Трей­нор.

Жен­щи­на ка­залась ус­та­лой, как буд­то уже мно­го раз про­из­несла се­год­ня эти сло­ва.

Я пос­ле­дова­ла за ней в ог­ромную ком­на­ту с двус­твор­ча­тыми, от по­ла до по­тол­ка ок­на­ми. Тя­желые што­ры эле­ган­тно нис­па­дали с мас­сивных, крас­но­го де­рева кар­ни­зов, пер­сид­ские ков­ры с за­мыс­ло­ваты­ми узо­рами ус­ти­лали по­лы. Пах­ло пче­линым вос­ком и ста­рин­ной ме­белью. Пов­сю­ду сто­яли эле­ган­тные сто­лики с мно­гочис­ленны­ми рез­ны­ми шка­тул­ка­ми. И ку­да толь­ко Трей­но­ры ста­вят чаш­ки с ча­ем?

— Итак, вы с бир­жи тру­да, по объ­яв­ле­нию? Са­дитесь.

По­ка жен­щи­на лис­та­ла пап­ку с бу­мага­ми, я ис­подтиш­ка раз­гля­дыва­ла ком­на­ту. Я ду­мала, дом бу­дет по­хож на боль­ни­цу, сплош­ные подъ­ем­ни­ки и иде­аль­но чис­тые по­вер­хнос­ти. Но он боль­ше на­поми­нал ужас­но до­рогой отель, про­питан­ный за­пахом ста­рых де­нег, пол­ный неж­но лю­бимых ве­щей, ка­зав­шихся по-нас­то­яще­му бес­ценны­ми. На бу­фете сто­яли фо­тог­ра­фии в се­реб­ря­ных рам­ках, но слиш­ком да­леко, что­бы ра­зоб­рать ли­ца. Она изу­чала бу­маги, а я прид­ви­нулась бли­же, ста­ра­ясь рас­смот­реть фо­то.

И в этот миг раз­дался звук рву­щих­ся стеж­ков, ко­торый ни с чем не спу­та­ешь. Я опус­ти­ла гла­за и уви­дела, что два кус­ка тка­ни ра­зош­лись на мо­ем пра­вом бед­ре и об­рывки шел­ко­вой ни­ти тор­чат не­ак­ку­рат­ной бах­ро­мой. Я гус­то пок­расне­ла.

— Итак… мисс Кларк… у вас есть опыт ра­боты с квад­рипле­гика­ми?

Я по­вер­ну­лась к мис­сис Трей­нор, изог­нувшись та­ким об­ра­зом, что­бы мак­си­маль­но прик­рыть юб­ку пид­жа­ком.

— Нет.

— Дав­но ли вы ра­бота­ете си­дел­кой?

— Во­об­ще-то, я ни­ког­да не ра­бота­ла си­дел­кой, — от­ве­тила я и до­бави­ла, как буд­то в ушах раз­дался го­лос Са­ида, — но уве­рена, что мо­гу на­учить­ся.

— Вам из­вес­тно, что та­кое квад­рипле­гия?

— Ког­да… — Я зап­ну­лась. — Кто-то зас­трял в ин­ва­лид­ном крес­ле?

— По­лагаю, мож­но ска­зать и так. Сте­пень квад­рипле­гии бы­ва­ет раз­ной, но в дан­ном слу­чае мы го­ворим о пол­ной ут­ра­те под­вижнос­ти ног и край­не ог­ра­ничен­ной под­вижнос­ти рук и кис­тей. Вас это не зат­руднит?

— Ну, вряд ли боль­ше, чем его. — Я улыб­ну­лась, но ли­цо мис­сис Трей­нор по-преж­не­му ни­чего не вы­ража­ло. — Прос­ти­те… я не хо­тела…

— Вы уме­ете во­дить ма­шину, мисс Кларк?

— Да.

— На­руше­ний не бы­ло?

Я по­кача­ла го­ловой.

Ка­мил­ла Трей­нор что-то по­мети­ла в спис­ке.

Про­реха на юб­ке рос­ла. Я ви­дела, как она не­умо­лимо пол­зет вверх по бед­ру. Та­кими тем­па­ми, под­нявшись, я бу­ду выг­ля­деть, слов­но тан­цовщи­ца из Ве­гаса.

— Вы хо­рошо се­бя чувс­тву­ете? — прис­таль­но пос­мотре­ла на ме­ня мис­сис Трей­нор.

— Нем­но­го вспо­тела. Мож­но я сни­му пид­жак?

Преж­де чем она ус­пе­ла от­ве­тить, я быс­тро сдер­ну­ла пид­жак и за­вяза­ла на та­лии, спря­тав про­реху.

— Ужас­но жар­ко, — улыб­ну­лась я, — ког­да при­ходишь с мо­роза. Са­ми зна­ете.

Ед­ва за­мет­ная па­уза, и мис­сис Трей­нор вер­ну­лась к прос­мотру пап­ки.

— Сколь­ко вам лет?

— Двад­цать шесть.

— И вы про­вели шесть лет на прош­лом мес­те.

— Да. У вас дол­жна быть ко­пия мо­ей ре­комен­да­ции.

— Мм… — Мис­сис Трей­нор при­под­ня­ла ее и со­щури­лась. — Ваш пре­дыду­щий ра­бото­датель ут­вер­жда­ет, что вы «доб­ро­жела­тель­ны, сло­во­охот­ли­вы и ук­ра­ша­ете жизнь сво­им при­сутс­тви­ем».

— Да, я ему зап­ла­тила.

Сно­ва неп­ро­ница­емое ли­цо.

«Вот черт!» — по­дума­ла я.

Ка­залось, ме­ня изу­ча­ют под мик­роско­пом. И от­нюдь не доб­ро­жела­тель­но. Ма­мина блуз­ка вне­зап­но по­каза­лась де­шев­кой, син­те­тичес­кие ни­ти свер­ка­ли в по­лум­ра­ке. На­до бы­ло на­деть са­мые прос­тые шта­ны и ру­баш­ку. Что угод­но, толь­ко не этот кос­тюм.

— И по­чему же вы ос­та­вили ра­боту, на ко­торой вас столь вы­соко це­нили?

— Фрэнк — вла­делец — про­дал ка­фе. У под­но­жия зам­ка. «Бу­лоч­ка с мас­лом». Быв­шая «Бу­лоч­ка с мас­лом», — поп­ра­вилась я. — Так бы я с ра­достью ос­та­лась.

Мис­сис Трей­нор кив­ну­ла, то ли по­тому, что не ви­дела не­об­хо­димос­ти раз­ви­вать эту те­му, то ли по­тому, что бы­ла бы толь­ко ра­да, ос­тань­ся я там.

— Че­го вы хо­тите от жиз­ни?

— В смыс­ле?

— Вы стре­митесь сде­лать карь­еру? Эта ра­бота — все­го лишь сту­пень­ка на пу­ти к че­му-то боль­ше­му? У вас есть про­фес­си­ональ­ная меч­та, ко­торую вы на­де­етесь осу­щес­твить?

Я ту­по смот­ре­ла на нее.

Это что, воп­рос с под­ко­выр­кой?

— Я… Во­об­ще-то, я не заг­ля­дыва­ла так да­леко. С тех пор, как по­теря­ла ра­боту. Прос­то… — сглот­ну­ла я, — прос­то хо­чу сно­ва ра­ботать.

Жал­кий ле­пет. Как мож­но явить­ся на со­бесе­дова­ние, не зная да­же, че­го хо­чешь? Су­дя по вы­раже­нию ли­ца мис­сис Трей­нор, она ду­мала о том же.

— Итак, мисс Кларк. — Она от­ло­жила руч­ку. — По­чему я дол­жна на­нять вас вмес­то, к при­меру, пре­дыду­щей кан­ди­дат­ки, ко­торая нес­коль­ко лет ра­бота­ла с квад­рипле­гика­ми?

Я пос­мотре­ла на нее:

— Гм… Чес­тно? Не знаю.

Она встре­тила мои сло­ва мол­ча­ни­ем.

— Это вам ре­шать, — до­бави­ла я.

— Вы не мо­жете наз­вать ни еди­ной при­чины, по ко­торой я дол­жна на­нять вас?

Пе­ред гла­зами вне­зап­но всплы­ло ли­цо ма­тери. Мысль о том, что­бы вер­нуть­ся до­мой в ис­порчен­ном кос­тю­ме с оче­ред­но­го не­удач­но­го со­бесе­дова­ния, бы­ла не­выно­сима. И пла­тить здесь обе­щали нам­но­го боль­ше де­вяти фун­тов в час.

— Ну… Я быс­тро учусь, ни­ког­да не бо­лею, жи­ву сов­сем ря­дом — по ту сто­рону зам­ка. — Я чуть вып­ря­мила спи­ну. — И еще я силь­нее, чем выг­ля­жу… На­вер­ное, мне хва­тит сил, что­бы по­могать ва­шему му­жу пе­ред­ви­гать­ся…

— Мо­ему му­жу? Вам пред­сто­ит ра­ботать не с мо­им му­жем. С мо­им сы­ном.

— Ва­шим сы­ном? — за­мор­га­ла я. — Э-э-э… Я не бо­юсь тя­желой ра­боты. Я умею ла­дить с са­мыми раз­ны­ми людь­ми… и неп­ло­хо за­вари­ваю чай. — Я на­чала бол­тать вздор, лишь бы за­пол­нить ти­шину. Мысль о том, что па­ци­ент — ее сын, вы­била ме­ня из ко­леи. — Мой па­па, по­хоже, счи­та­ет это не бог весть ка­ким дос­то­инс­твом. Но из собс­твен­но­го опы­та знаю, что нет та­кой бе­ды, ко­торой не по­может ча­шеч­ка хо­роше­го чая… — (Во взгля­де мис­сис Трей­нор мель­кну­ло что-то стран­ное.) — Прос­ти­те, — за­лепе­тала я, со­об­ра­зив, что ска­зала. — Я вов­се не име­ла в ви­ду, что эту шту­ку… па­рап­ле­гию… квад­рипле­гию… ва­шего сы­на… мож­но вы­лечить ча­шеч­кой чая.

— Дол­жна пре­дуп­ре­дить вас, мисс Кларк, что это не пос­то­ян­ный кон­тракт. Не бо­лее чем на шесть ме­сяцев. Вот по­чему зар­пла­та… со­раз­мерна. Мы хо­тели прив­лечь пра­виль­но­го че­лове­ка.

— По­верь­те, пос­ле нес­коль­ких смен на пти­цефаб­ри­ке да­же ба­за Гу­ан­та­намо [13]по­кажет­ся рай­ским угол­ком.

«Да зат­кнись уже, Лу­иза». Я при­куси­ла гу­бу.

Но мис­сис Трей­нор ка­залась рас­се­ян­ной. Она зак­ры­ла пап­ку:

— Мой сын У­илл два го­да на­зад пос­тра­дал в до­рож­но-тран­спортном про­ис­шес­твии. Ему не­об­хо­дим круг­ло­суточ­ный уход, боль­шую часть ко­торо­го осу­щест­вля­ет ква­лифи­циро­ван­ный мед­брат. Я не­дав­но вер­ну­лась на ра­боту, по­это­му си­дел­ка дол­жна про­водить здесь весь день, раз­вле­кать У­ил­ла, по­могать ему есть и пить, быть на под­хва­те и сле­дить, что­бы он не пос­тра­дал. — Ка­мил­ла Трей­нор опус­ти­ла взгляд се­бе на ко­лени. — Край­не важ­но, что­бы ря­дом с У­ил­лом был че­ловек, соз­на­ющий воз­ло­жен­ную на его пле­чи от­ветс­твен­ность.

Каж­дое ее сло­во и да­же ин­то­нация на­мека­ли на мою глу­пость.

— По­нят­но. — Я на­чала со­бирать сум­ку.

— Итак, вы го­товы прис­ту­пить к ра­боте?

Это бы­ло так не­ожи­дан­но, что сна­чала я по­дума­ла, буд­то ос­лы­шалась.

— Что?

— Нам нуж­но, что­бы вы прис­ту­пили как мож­но ско­рее. Оп­ла­та по­недель­ная.

На мгно­вение я ли­шилась да­ра ре­чи.

— Вы ре­шили взять ме­ня, а не… — на­чала я.

— Ча­сы ра­боты до­воль­но про­тяжен­ные — с вось­ми ут­ра до пя­ти ве­чера, иног­да доль­ше. Обе­ден­но­го пе­реры­ва как та­ково­го не пре­дус­мотре­но, но мож­но вык­ро­ить пол­ча­са, ког­да На­тан, днев­ная си­дел­ка, при­ходит, что­бы по­кор­мить его обе­дом.

— Вам не по­надо­бит­ся ни­чего… ме­дицин­ско­го?

— У У­ил­ла уже есть вся дос­тупная ме­дицин­ская по­мощь. Нет, нам ну­жен кто-то бод­рый… и оп­ти­мис­тичный. Жизнь мо­его сы­на… не­лег­ка, и очень важ­но вну­шить ему… — Ка­мил­ла Трей­нор умол­кла, прис­таль­но гля­дя сквозь фран­цуз­ские ок­на ку­да-то вдаль. На­конец она сно­ва по­вер­ну­лась ко мне. — Дос­та­точ­но ска­зать, что его ду­шев­ное бла­гопо­лучие важ­но не мень­ше фи­зичес­ко­го. Вы ме­ня по­няли?

— Ду­маю, да. Мне при­дет­ся… но­сить фор­му?

— Нет. Ни­какой фор­мы. — Она взгля­нула на мои но­ги. — Хо­тя, воз­можно, вам сто­ит на­деть… что-ни­будь ме­нее от­кро­вен­ное.

Я опус­ти­ла гла­за и уви­дела, что пид­жак съ­ехал, ого­лив бед­ро.

— Я… про­шу про­щения. Юб­ка пор­ва­лась. Ес­ли чес­тно, она не моя.

Но мис­сис Трей­нор, по­хоже, боль­ше не слу­шала.

— Что имен­но нуж­но де­лать, я объ­яс­ню, ког­да вы прис­ту­пите. С У­ил­лом сей­час не­лег­ко при­ходит­ся, мисс Кларк. По­надо­бят­ся не толь­ко ва­ши… про­фес­си­ональ­ные на­выки, но и пра­виль­ное от­но­шение к си­ту­ации. Итак. Вы го­товы прис­ту­пить зав­тра?

— Зав­тра? А раз­ве вы не хо­тите… не хо­тите нас спер­ва поз­на­комить?

— У У­ил­ла вы­дал­ся тя­желый день. Ду­маю, луч­ше на­чать с чис­то­го лис­та.

Я вста­ла, соз­на­вая, что мис­сис Трей­нор не тер­пится ме­ня вып­ро­водить.

— Да. — Я пок­репче за­тяну­ла на та­лии ма­мин пид­жак. — Гм… Спа­сибо. Я бу­ду зав­тра в во­семь ут­ра.

Ма­ма нак­ла­дыва­ла кар­тошку на па­пину та­рел­ку. Она по­ложи­ла две кар­то­фели­ны, он под­це­пил третью и чет­вертую с сер­ви­ровоч­но­го блю­да. Ма­ма вер­ну­ла их на мес­то и пос­ту­чала по кос­тяшкам его паль­цев сер­ви­ровоч­ной лож­кой, ког­да он сно­ва по­тянул­ся за до­бав­кой. Вок­руг ма­лень­ко­го сто­лика си­дели ро­дите­ли, сес­тра с То­масом, де­душ­ка и Пат­рик, ко­торый всег­да при­ходил ужи­нать по сре­дам.

— Па­па, — по­вер­ну­лась ма­ма к де­душ­ке. — На­резать те­бе мя­со? Три­на, ты не мог­ла бы на­резать па­пе мя­со?

Три­на нак­ло­нилась и на­чала лов­ко кром­сать мя­со на де­душ­ки­ной та­рел­ке. Она уже про­дела­ла это для То­маса с дру­гой сто­роны от се­бя.

— И силь­но этот па­рень изу­вечен, Лу?

— Вряд ли, раз на не­го хо­тят на­пус­тить на­шу дочь, — за­метил па­па.

За мо­ей спи­ной ра­ботал те­леви­зор, что­бы он и Пат­рик мог­ли смот­реть фут­бол. Вре­мя от вре­мени они ос­та­нав­ли­вались и с на­биты­ми рта­ми заг­ля­дыва­ли мне за спи­ну, сле­дя за ка­кими-то пе­реда­чами.

— По-мо­ему, это от­личный ва­ри­ант. Она бу­дет ра­ботать в од­ном из особ­ня­ков. На хо­рошую семью. Они арис­токра­ты, ми­лая?

На на­шей ули­це арис­токра­том счи­тал­ся лю­бой, у ко­го чле­нов семьи не прив­ле­кали за ан­ти­об­щес­твен­ное по­веде­ние.

— На­вер­ное.

— На­де­юсь, ты от­ре­пети­рова­ла ре­веранс, — ус­мехнул­ся па­па.

— Ты его уже ви­дела? — Три­на по­далась впе­ред и схва­тила сок, ко­торый То­мас чуть бы­ло лок­тем не стол­кнул на пол. — Ка­леку? Ка­кой он?

— Поз­на­ком­люсь с ним зав­тра.

— И все-та­ки стран­но. Ты бу­дешь про­водить с ним весь день. Де­вять ча­сов. Бу­дешь ви­деть его ча­ще, чем Пат­ри­ка.

— Это нес­ложно, — от­ве­тила я.

Пат­рик, си­дев­ший нап­ро­тив, сде­лал вид, что не рас­слы­шал.

— За­то не нуж­но бес­по­ко­ить­ся, что он нач­нет те­бя ла­пать, — за­метил па­па.

— Бер­нард! — рез­ко обор­ва­ла его мать.

— Я толь­ко ска­зал то, что все ду­ма­ют. Луч­ше­го на­чаль­ни­ка для тво­ей под­ружки не най­ти, да, Пат­рик?

Пат­рик улыб­нулся. Он упор­но от­ка­зывал­ся от кар­тошки, нес­мотря на ста­рания ма­мы. В этом ме­сяце он ог­ра­ничил упот­ребле­ние уг­ле­водов, го­товясь к ма­рафо­ну в на­чале мар­та.

— Я тут вот по­дума­ла, не нуж­но ли те­бе вы­учить язык жес­тов? В смыс­ле, ес­ли он не мо­жет об­щать­ся, как ты уз­на­ешь, че­го он хо­чет?

— Она не го­вори­ла, что он не­мой, ма­ма. — Я тол­ком не пом­ни­ла, чт о го­вори­ла мис­сис Трей­нор. Я все еще не оп­ра­вилась от пот­ря­сения, по­лучив ра­боту.

— Воз­можно, он го­ворит че­рез осо­бое ус­трой­ство. Ну, как тот уче­ный. Из «Сим­псо­нов».

— Пе­дик, — ска­зал То­мас.

— Не-а, — воз­ра­зил Бер­нард.

— Сти­вен Хо­кинг, — со­об­щил Пат­рик.

— Точ­но, спа­сибо. — Ма­ма пе­реве­ла уко­риз­ненный взгляд с То­маса на па­пу. Та­ким взгля­дом мож­но сте­ну про­жечь. — Учишь его пло­хим сло­вам.

— Ни­чего по­доб­но­го. По­нятия не имею, где он это под­це­пил.

— Пе­дик, — пов­то­рил То­мас, прис­таль­но гля­дя на сво­его де­душ­ку.

— Я бы рех­ну­лась, ес­ли бы он го­ворил че­рез го­лосо­вой ап­па­рат, — скри­вилась Три­на. — Вы толь­ко пред­ставь­те! Дай­те-мне-ста­кан-во­ды, — изоб­ра­зила она.

Свет­лая го­лова, но не­дос­та­точ­но свет­лая, что­бы не за­лететь, как вре­мена­ми бор­мо­тал па­па. Она пер­вой из на­шей семьи пос­ту­пила в уни­вер­си­тет, но из-за по­яв­ле­ния То­маса уш­ла с пос­ледне­го кур­са. Ма­ма и па­па все еще пи­тали на­деж­ды, что в один прек­расный день Три­на при­несет семье сос­то­яние. Или хо­тя бы бу­дет ра­ботать в при­лич­ном мес­те, а не в зас­теклен­ной буд­ке. Или то, или дру­гое.

— Ес­ли он си­дит в ин­ва­лид­ном крес­ле, это еще не зна­чит, что он го­ворит как да­лек, [14]— воз­ра­зила я.

— Но те­бе при­дет­ся об­щать­ся с ним тес­но и близ­ко. По мень­шей ме­ре вы­тирать ему рот, по­давать на­пит­ки и так да­лее.

— Ну и что? По­дума­ешь, би­ном Нь­юто­на.

— И это го­ворит жен­щи­на, ко­торая на­дела То­масу под­гузник на­из­нанку.

— Все­го один раз.

— Два ра­за. Из трех.

Я по­ложи­ла се­бе струч­ко­вой фа­соли, ста­ра­ясь выг­ля­деть бо­лее оп­ти­мис­тичной, чем на са­мом де­ле.

Но уже по до­роге до­мой на ав­то­бусе те же мыс­ли на­чали гу­деть у ме­ня в го­лове. О чем мы бу­дем раз­го­вари­вать? Что, ес­ли он бу­дет толь­ко гля­деть на ме­ня, све­сив го­лову, и так день за днем? Не­дол­го и спя­тить! А ес­ли я не смо­гу по­нять, че­го он хо­чет? Моя нес­по­соб­ность за кем-то уха­живать вош­ла в ле­ген­ды: у нас боль­ше нет ни ком­натных рас­те­ний, ни до­маш­них жи­вот­ных пос­ле нес­час­тных слу­ча­ев с хо­мяч­ком, па­лоч­ни­ками [15]и зо­лотой рыб­кой Ран­доль­фом. И как час­то его чо­пор­ная мать бу­дет на­ходить­ся поб­ли­зос­ти? Я не пе­режи­ву, ес­ли она бу­дет пос­то­ян­но сто­ять над ду­шой. На­вер­ня­ка под взгля­дом мис­сис Трей­нор все ва­лит­ся из рук.

— Пат­рик, а ты что ду­ма­ешь?

Пат­рик глот­нул во­ды и по­жал пле­чами.

Дождь ба­раба­нил по окон­ным стек­лам, ед­ва раз­ли­чимый сквозь звон та­релок и сто­ловых при­боров.

— День­ги хо­рошие, Бер­нард. В лю­бом слу­чае это луч­ше, чем вка­лывать по но­чам на пти­цефаб­ри­ке.

Над сто­лом по­вис об­щий сог­ласный гул.

— Очень ми­ло. Зна­чит, единс­твен­ное, что ты мо­жешь ска­зать о мо­ей но­вой карь­ере, — что это луч­ше, чем тас­кать ку­риные тру­пики по са­молет­но­му ан­га­ру, — за­мети­ла я.

— Ну, еще меж­ду де­лом мож­но при­вес­ти се­бя в фор­му и на­чать да­вать пер­со­наль­ные тре­ниров­ки вмес­те с на­шим ми­лым Пат­ри­ком.

— При­вес­ти се­бя в фор­му. Спа­сибо, па­па. — Я бы­ло по­тяну­лась за оче­ред­ной кар­то­фели­ной, но пе­реду­мала.

— По­чему бы и нет? — Ка­залось, ма­ма го­това при­сесть — все на мгно­вение за­мер­ли, — но нет, она сно­ва вско­чила, что­бы до­бавить де­душ­ке под­ливки. — Имей в ви­ду на бу­дущее. Язык у те­бя под­ве­шен что на­до.

— Жи­вот у нее под­ве­шен что на­до, — фыр­кнул па­па.

— Я толь­ко что по­лучи­ла на­конец ра­боту! — ряв­кну­ла я. — И пла­тят на ней, меж­ду про­чим, по­боль­ше, чем на ста­рой.

— Но это вре­мен­ная ра­бота, — воз­ра­зил Пат­рик. — Твой па­па прав. Па­рал­лель­но ты мо­жешь при­водить се­бя в фор­му. Ес­ли нем­но­го пос­та­рать­ся, из те­бя вый­дет хо­роший пер­со­наль­ный тре­нер.

— Я не хо­чу быть пер­со­наль­ным тре­нером. Мне не нра­вит­ся… пры­гать. — Од­ни­ми гу­бами я об­ру­гала Пат­ри­ка, и он ус­мехнул­ся.

— Че­го Лу хо­чет, так это раз­ва­лить­ся на ди­ване и смот­реть днев­ные шоу, кор­мя ста­рину Ай­рон­сай­да [16]че­рез со­ломин­ку, — фыр­кну­ла Три­на.

— Ну ко­неч­но. Ведь что­бы пе­рес­тавлять увяд­шие ге­ор­ги­ны в ве­дер­ках с во­дой, нуж­ны ог­ромные фи­зичес­кие и умс­твен­ные уси­лия, прав­да, Три­на?

— Мы прос­то шу­тим, ми­лая. — Па­па под­нял круж­ку чая. — Прек­расно, что ты по­лучи­ла ра­боту. Мы очень ра­ды. И по­верь, толь­ко ты ос­во­ишь­ся на но­вом мес­те, как эти пе­дики не смо­гут без те­бя обой­тись.

— Пе­дик, — про­из­нес То­мас.

— Это не я, — с на­битым ртом от­го­ворил­ся па­па, преж­де чем ма­ма ус­пе­ла что-ли­бо ска­зать.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

СОДЕРЖАНИЕ