глава 2

<tab>Утренний морозец кусает нежную кожу щек, заставляя каждого школьника, что идет в школу, распахнуть пошире глаза и ускорить шаг. Удивительно, как быстро меняется погода: еще вчера светило яркое солнце, а уже сегодня утром начало подмораживать. Антон оборачивается, чтобы взглянуть на свой дом еще раз, и из окон его комнаты слышно, как кровать — мягкая, теплая, уютная и еще не заправленная, — зовет обратно в свои объятия. Петров бы развернулся во мгновенье и помчался домой, но перед глазами мелькает грозный взгляд мамы, а в ушах эхом звучит женский голос: «Антон! Ты почему еще не в школе?». Да-а, тогда он проспал совершенно случайно, не услышав будильник, а утро, сопровождаемое криками и подгонами мамы, мальчик запомнит еще надолго.

<tab>В школу идти совершенно не хотелось: руки мерзли, сменка билась о колено, рюкзак тянул к земле, а шапка то и дело сползала на глаза. Настроения не было ни учиться, ни смеяться с Полиной на переменах, ни уж тем более исправлять какого-то хулигана.

<tab>Действительно, уже утром Антон не был так воодушевлен своим планом, грамотно взвесив все «за» и «против», но с одной стороны — раз уж начал, иди до конца. У него не было ни продуманных действий, ни крепких рук, чтобы защититься, если что, ни хитрости — ровным счётом ни-че-го. Лишь Морозова, которая и видеть не хотела Пятифана.

<tab>Еще ночью, перед сном, впервые блондин задумался, что же так вдохновило его на подвиг? Всё-таки, это не сделает его кандидатом на Нобелевскую премию или Оскар. Тогда что его заставило прибежать домой и поставить себе цель: вытащить из топи хулигана. Первое, что пришло в голову — Антон ударился затылком, когда упал с лестницы, вот и пришибло; второе — он видел в Ромке что-то хорошее (но в этих глазах вообще ничего хорошего увидеть не получится); и, третье — это всё ради Полинки.

<tab>Первый и третий вариант были вполне логичными, поэтому, если уж оправдывать свои действия, которые, вопреки вариантам, были почему-то совсем нелогичными, то ему есть что сказать. Ну и, может, об невероятном герое-мальчике Антоне, который перевоспитал гопника в простого доброго парня, напишут статью в газете? Тогда папа, читая очередной новый выпуск поздно вечером, удивился бы, увидев на главной странице своего сына и, наверняка, очень гордился.

<tab>Поджимая обветренные губы от холодного, пронзающего ветра, Петров с горем пополам добирается до школы, донельзя измученный дорогой. В классе уже ждет Полина, листая что-то в учебнике и хмурясь. Антон задерживается в дверном проёме на пару мгновений, разглядывая девичье невинное лицо, чистое и аккуратное. Туго заплетённая темная коса, как и обычно, лежала на правом плече; на маленьких круглых щечках собрался румянец, подчёркивающий глубокие голубые глаза, которые мальчишка ни раз сравнивал с дном океана. В синих больших очах так тяжело разглядеть ответ на интересующий вопрос, но так легко утонуть, да ни один спасательный жилет не поможет.

<tab>Был бы Антон Ромкой Пятифаном, тоже бы носился за такой как она, особенно, если раньше потерял. Блондин отдал бы всё, чтобы еще ни раз взглянуть на два Тихих океана и услышать звонкий смех.

— Чего стоишь? — улыбается одноклассница, которая вдруг оказывается рядом. Петров что-то мямлит себе под нос, вызывая у девочки новую порцию хихиканья.

<center>***</center>

<tab>Почему-то именно сегодня уроки не шли, они тянулись, словно пластилин, который Оля грела на батарее, когда тот замерзал на подоконнике. Антон, честно говоря, уже и испробовал все позы лежания на парте, и рисовал, и пытался слушать учителя, и спал, — после чего получил замечание — а минуты до звонка словно только увеличивались. Стрелка будто шла против часовой, нарушая вообще все законы часов (иначе это объяснить он не мог). Отвлекать Полину на истории — её любимом предмете после музыки — было просто проклятьем, поэтому Петров не решался. Когда в прошлый раз от скуки он ткнул одноклассницу в плечо, привлекая к себе внимание, Морозова одарила его взглядом, полностью отражающим её фамилию. Антон готов поклясться, его словно мумию даже замуровали на несколько секунд.

<tab>Неприятная уху трель сейчас только ласкала слух. Мальчишка победно шипит «Ес» себе под нос и встает со стула, потягиваясь. Полина записывает последнее предложение себе в тетрадь, аккуратно вырисовывая букву за буквой, и встает следом.

— Скажи честно, Тош, — начинает подруга, складывая учебники в аккуратный портфель красивого коричневого оттенка. — Тебе действительно так скучно на истории?

<tab>На лице одноклассника расцветает хитрая ухмылка.

— Нет, с чего ты взяла? — включает Петров актерскую игру, чем вызывает улыбку Морозовой.

<tab>Ему действительно нравилось веселить эту девочку, её улыбка заставляла улыбаться и самого Антона. Иногда, когда блондин провожал Полину до дома или на прогулке, он задумывался, а не влюблён ли в одноклассницу? Петров в принципе не знал, что такое любовь, поэтому сравнивать было не с чем, но и портить хорошую дружбу неловкостями не хотелось. Тем более, за месяц вряд ли узнаешь человека настолько, чтобы влюбиться. А может, чего-то Антон еще не знал. Или кого-то…

— Вместе домой пойдем? — мечтая произнести эти слова еще с самого утра, теперь мальчишка смакует их на языке, словно буквы были изысканным блюдом.

<tab>Полина опускает взгляд на чехол от музыкального инструмента, что оказался у нее в руках. Странно, но до этого парень скрипку не замечал. Был так сосредоточен на её лице?

— Музыка, — девочка пожимает плечами.

— Я могу по… — начинает Антон, но его быстро прерывают;

— Я допоздна сегодня, извини. Попросила провести сегодня несколько занятий, чтобы на выходных отдохнуть.

<tab>Петров кивает. Он всё понимал, особенно любовь Морозовой к музыке. С её талантом, пальцами, слухом и невероятным желанием она сможет добиться больших успехов в этой сфере. Может быть, если Антону нравилось рисование чуть больше, он бы смог назвать его не просто хобби.

— Тогда… созвонимся вечером? Расскажешь, что проходили, — друзья останавливаются рядом с кабинетом музыки. Здесь им нужно разойтись.

— Конечно! Может, даже попробую сыграть тебе что-то новое.

<tab>Повисла неловкая пауза. Словно в их разговоре уже всё закончено, но не хватает чего-то еще. Антон кусает губу, пытаясь понять, чего еще ждет подруга, но осознание приходит уже после того, как Полина первая делает шаг и заключает мальчика в легких объятиях. Петров в немом шоке распахивает глаза и только через пару секунд догадывается обнять одноклассницу в ответ. В течение всего нескольких секунд, пока друзья обнимались, Антон пытался заглянуть внутрь себя и почувствовать что-то вроде тех бабочек в животе, о которых пишут в любовных романах, что мама читает каждый вечер. Что-то в груди действительно покалывает, но блондин недоумевает: почему у всех бабочки в животе, а у него где-то в легких?

<tab>Полина отстраняется и кидает тихое «пока», направляясь к кабинету. Антон отвечает ей, но уверен, что она этого не слышит.

<tab>За углом жмётся чей-то мясистый кулак и проносится «пизда тебе, очкарик», однако до ушей Петрова это не долетает.

<center>***</center>

<tab>За окном пустого холла, где только охранник скучающе листает газету, шурша тонкими листами и иногда посмеиваясь от плоских анекдотов, идёт дождь. Быстрые капли воды падают на асфальт, разбиваясь о твердую поверхность. Антон был уверен: сейчас на улице еще холоднее, чем утром. Он с жалобным взглядом наблюдал за дождем, плавно перетекающим в ливень, не желая покидать теплые стены школы. Перед глазами появилась сцена, как он придет домой мокрый, словно бездомный котёнок.

<tab>Но деваться некуда: дома ждут уроки, Оля и денди. Петров накидывает на голову капюшон, поправляет лямки рюкзака, прощается с охранником из вежливости и покидает школу. Свежий запах дождя ударяет по носу, заставляя съежиться от холода. Да, Антону нравился дождь, но только тогда, когда он сидит дома, в теплом свитере и потягивает из большой кружки какао, пока сестра выбирает какой мультик они будут смотреть.

<tab>Аккуратно перепрыгивая лужи, Петров быстрым шагом покидает двор школы, мечтая дойти до дома как можно раньше. На линзы очков накапала вода, что мешало смотреть вперед, но и вытирать их от влаги было нельзя — сразу запачкаются, да и новые капли не заставят себя ждать. Антон смотрит себе под ноги, перебирая ногами и ругая дождливую, мокрую, противную осень, которую он терпеть не мог. Ну почему именно дождь? Ну как вообще вода, если не вдумываться в основы круговорота веществ, может капать с неба? Да, это так легко объясняется с помощью школьных предметов, но Петров хотел ругать всё на свете, поэтому выключал логику.

<tab>Как много отсутствия логики в сегодняшнем дне.

<tab>И вот, школьный двор уже скрылся за хмурыми, серыми домами. Антон, чтобы скоротать время, считал собственные шаги и игнорировал раздражающие капли, бьющие по макушке.

— Сто пятьдесят пять, сто пятьдесят шесть, сто пятьдесят семь, сто пятьдесят во… — шепчет себе под нос, клацая зубами.

<tab>Досчитать еще один шаг не дало широкое тело, в которое врезается школьник, отпружинив назад, словно от батута. Он чувствует, что лоб впечатался в мягкий живот и неловко поднимает взгляд вверх, уже подыскивая в мыслях слова извинения. Проблем на голову не хотелось, особенно в такую погоду. Антон уже промок насквозь: тонкая куртка никак не спасала от дождя.

— О, очко, а мы тебя искали!

<tab>Перед глазами большое, толстое, прыщавое лицо, растянутое вширь в злой, гадкой улыбке. Антон узнает в этом лице одного из шайки Пятифана. Это не Бяша, тот и то поприятнее на внешность. Этот же мальчишка даже не похож не мальчика, скорее, на упитанную, грязную свинью, которая способна затоптать тебя в считанные секунды. Казалось, еще секунда и он громко-громко хрюкнет, обнажив гнилые зубы.

<tab>Петров пятится назад, однако оказывается окружён. Он оглядывается вокруг и понимает, что находится почти в самом безлюдном месте, где только мог проходить по пути домой. Справа — заброшенный старый детский сад, слева — лесопарк, а впереди и сзади — безлюдная улица. Антон ищет помощь в любой стороне, надеется увидеть там человека, но кроме наглых ровесников-хулиганов — ни-ко-го.

<tab>Позвать бы сейчас маму, папу, Олю, да хоть Полину, лишь бы не сжиматься под взором пожирающих от ненависти маленьких глаз.

— М-м-меня? — губы дрожат, то ли от холода, то ли от страха.

<tab>Компания из четырёх мальчиков начинают «мекать», передразнивая испуганного блондина.

— Т-т-тебя! — отвечает свин, разрываясь в жутком гоготе. — Пацаны, тащите!

<tab>Антон не успевает и среагировать, как хулиганы хватают его за подмышки и тащат в сторону заброшенного здания. Они крупнее, они сильнее, они увереннее. Блондин пытается брыкаться, однако попытки тщетны и он оказывается только осмеян.

<tab>Небрежно бросая свою «добычу» в угол бетонной стены к осколкам стекла и камням, компания гопников сразу окружает школьника.

— Ну, очкарик, какого Полинку лапать? Нравится? Домой к ней каждый день бегаешь? — противным голосом продолжает самый главный, чуть ли не нависая над дрожащим мальчиком.

<tab>Антон перебирает в голове все советы, которые раньше невзначай (а иногда и специально) говорили родители. Вперемешку с дрожью, противным хохотом и почти что хрюканьем большого парня это выходило довольно сложно, но напрячь извилины получилось.

<tab>«Все конфликты решай словами», — как-то сказала мама за столом и, конечно, Петров поступал так, как говорила она. Это казалось более… разумным? Человеческим. Словно драками вопросы решают только животные.

<tab>Только Петров раскрыл рот в попытке что то сказать, кто-то из шайки крикнул:

— Да бей его, Семён, че ждешь?

<tab>На лице этого самого Семёна с свинячим… даже не лицом, ебалом появляется яркая улыбка, будто гонщик увидел зеленый свет и может нажать на газ.

<tab>Грязный ботинок, будто заранее измазанный в мокрой земле, бьёт прямо в живот, оставляя на куртке неровный большой след. Удар выбивает из легких весь воздух. Антон ощущает, как в животе всё словно перевернулось, поменялось местами. Он сжимается от боли, рефлекторно прикрывая руками переднюю часть. Горло сжалось, от стресса организм вызывает тошноту. Петров пытается набрать воздух в легкие, но проход будто запечатали. В попытках оклематься от первого удара, Антон заставляет себя встать, хотя перед глазами всё кружится, а ноги предательски дрожат. Чувствует, как глаза начинают слезиться.

<tab>Единственное правило, которое он знал, хоть и ни разу не дрался — <i>нельзя плакать</i>. Как бы чертовски больно ни было, не опускайся до слез. Терпи.

— Смотрите-ка, встал! — сквозь тонкую пелену в ушах слышится язвенный голос Семёна. — Щас ляжет!

<tab>Только удается найти баланс, как, теперь уже в скулу, прилетает новый удар и Антон с жалобным звуком, похожим на набор букв, улетает обратно в стену, сползая по ней вниз. Боль была везде: болели виски, щека, ребра, живот, спина и колени. Пытаясь откашляться, словно от мокроты, блондин делает очень резкие прерывистые вдохи.

— Ну ты че, сволочь, лежишь-то? — Семён разошелся.

<tab>Антон не успевал даже подумать, как его поднимали на ноги, а затем наносили новый удар, заставляя падать на холодный бетон. Ему даже не дали сказать слово, не выслушали. Просто избили, выжали, как мама безжалостно выжимает тряпку, когда моет пол.

<tab>В очередной из замахов кулака Семёна, когда Петров пытался что-то сказать, раздался эхом громкий свист. Антон зажмурил глаза, потому что звук неприятно отдавал болью в висках, которая и так не спешила утихать.

— Я поговорить просил, это че за хуйня? — грубый голос явно был недоволен происходящим. — Сука, это че такое? Я кому-то сказал: «избейте до состояния «пиздец» или что?

<tab>Лицо начинало опухать, но это не помешало увидеть того, кто по сути являлся спасителем от продолжения сей трапезы.

<tab>Пятифан.

<tab><i>Сука</i>.

— Н-нет, но я подумал… — пытается оправдаться Семён, но сейчас он почему-то выглядит совсем не как злой, большой свин. Скорее, домашний мини-пиг.

— Да мне похуй вообще, что ты там подумал! — Рома был действительно зол, что его приказа не послушались. — Тебе, блять, русский учить надо, Бабурин или это мне «ин инглиш» излагаться?

<tab>Семён поджал губы, когда оставшиеся трое неизвестные, похожие на старшеклассников, что только смотрели за процессом, сжались в кучку.

<tab>Разве эти ребята действительно боятся Рому? Он имеет такое большое влияние в этой школе? Это невероятно завораживало и пугало. По коротким рассказам Полины, конечно, было понятно, что он тут некий авторитет, но чтобы настолько…

— Пошли нахуй отсюда, чтобы, блять, не видеть вас, — рявкает Пятифан. Бяша стоит прямо за его плечом и просто презрительно смотрит на всех.

<tab>Кажется, злой Рома хуже смерча. Сносит всё на своем пути.

<tab>Притупившаяся боль всё еще ныла по всему телу, но как только Семён ушел, Антон расслабился. Он не ждал от Пятифана милосердия или извинений, вполне можно было ожидать еще удар, но он почему-то так устал, что хотелось расслабиться еще хотя бы на пару мгновений. Только сейчас Антон понял, что в голову прилетело как-то слишком сильно, еще и пару раз. Радовало одно — не задели очки, а значит можно не волноваться.

— Э-эй, слышишь, заяц-беляк, не вырубайся! — голос Ромы оказался ближе, чем ожидалось.

<tab>Холодная шершавая ладонь легонько ударила по щеке пару раз, но это не приводило в чувства. Антон изо всех сил хотел распахнуть глаза, но на веках были, будто стокилограммовые гири.

— Эй, очкарь! Живи-на! — голос Бяши почему-то был слишком тихим.

<center>***</center>

<tab>Проснуться от гудящего шума и громкого смеха каких-то парней – это довольно неожиданный и новый экспириенс для Антона. Голова гудела, трещала и словно раскалывалась на две половины. Рядом с щекой, куда ранее прилетел кулак, лежало что-то холодное и, еще не открыв глаза, только нащупав что-то мягкое, Петров чувствует кубики льда в полотенце. Пружины жесткого матраса упираются в и так избитую спину и блондину просто приходится через силу встать. Залёживаться нельзя. Он не дома, а домой нужно было как можно быстрее. Вокруг все кружилось, мутнело и плыло. В нос ударил запах сырости, табака и чёрного крепкого чая. Два силуэта, до этого сидевшие на полу и над чем-то смеющиеся, быстро подскочили, подбегая к пострадавшему. Петров попытался встать. 

– Э-э, стопэ-стопэ, куда так рвёмся? – один из силуэтов осторожно посадил школьника обратно на диван, аккуратно надавив на плечи.

<tab>Когда парни оказались на расстоянии протянутой руки, у Антона получилось разглядеть знакомые лица – Рома и Бяша обеспокоено (что, извините?) рассматривали гостя. Петров будто находится в стадии загрузки, поэтому долго смотрит на гопников, пытаясь сообразить, что вообще говорить. 

<tab>Слова почему-то не складывались в предложения, только крутились отдельно на языке. Все, что происходило, кажется просто дурным кошмаром, но сосредоточенные хулиганы в полуметре говорят об обратном.

<tab>Так. Это получается, Антон сейчас дома у одного из этих двоих? А это вообще безопасно? А как он тут оказался? А почему? А ему помогают или его украли? А что делать дальше? А как далеко он от дома? А что сейчас думает мама? А что ей сказать, когда он перешагнет порог дома? 

<tab>Вопросы просто разрывали голову. В то время на лице Петрова отображалось явное непонимание происходящего и боль.

– Домой.. надо… – несвойственным для него хриплым голосом произносит школьник. Видимо, один из ударов попал по горлу. – А где.. очки? 

<tab>Рома усмехается, продолжая наблюдать за блондином, который словно находится в замедленной съемке. А что смешного, собственно? Антон очень хочет задать этот вопрос, но только поджимает губы, ощущая во рту вкус металла. Бяша принес с дальней тумбочки очки, протянув их новому знакомому. Если они вообще… знакомые? 

<tab>Антон, игнорируя режущую боль, натягивает на переносицу очки и расслабляется, когда может спокойно видеть мир. Так-то лучше.

– Так.. что я делаю тут? – это самый правильный вопрос из всех, что крутились в голове. 

<tab>Его ответ, по сути, ответ на большинство других вопросов, число которых росло в геометрической прогрессии. 

<tab>Антон бегло осматривает небольшую комнату, чтобы хоть примерно понять, где он находится. Облезлые, грязные обои цвета мочи, старая темная мебель с отколупавшейся краской и пыльный скрипучий пол. Побелка на потолке осыпалась и пожелтела, а окна продували, поэтому в помещении было прохладно. Трещины на стекле были заклеены обычным скотчем, а оконные рамы, видимо, давно никто не красил. Это было похоже на дешевую коммуналку или что-то типа общаги, но в это вдумываться не было времени. Нужно домой. 

– Да ты же вырубился-на! Не оставлять же тебя на заброшке, сожрут еще наркоманы-на! – Бяша первый попытался эмоционально донести информацию, но это получилось слишком пугающе. Шутка про наркоманов в данной ситуации была вовсе не смешной, если это шутка. 

<tab>Рома посмотрел на него взглядом, который у всех друзей значит «да подожди, дай я» и беззубый замолк. 

– Слушай, избивать тебя изначально никто не хотел, просто эти гандоны в уши засунули бананы и делают как сами хотят, – оскалился Пятифан. – Ты, бля, обиду не держи, я только словечко перетереть хотел, чтоб ты Ежевику не обижал. Все-таки, друзья друзей – мои друзья. 

<tab>Ромка высказывался в своей манере, как умел. Однако, выглядело очень мило, когда он снижал уровень агрессии и был как можно дружелюбнее. 

<tab>Только через несколько секунд доходят сказанные хулиганом слова. Они теперь… типа… друзья? Услышав бы Антон утром, что Пятифан назовет его своим другом, он бы наверное рассмеялся. Похоже на анекдот, которые печатают в газетах, что читают охранник или папа. 

– Ты бы врезал хряку по ебалу, он бы там сразу разнылся, зуб даю-на! 

<tab>Антон улыбнулся. Эти ребята довольно добрые и милые, если не обращать внимания на сбитые костяшки и очертания ножа-бабочки в кармане спортивок Пятифана. В принципе, достаточно и того, что хотя бы эта парочка не пытается сделать из его и так не супер симпатичного лица месиво. 

– Да я хотел! – оправдывается Антон. – Просто он был быстрее, – неловко чешет затылок, заставляя засмеяться. 

– Да ну, Хряк медленный же, что пиздец! – Рома впервые не оскалил белоснежные зубы, а показал их в искренней улыбке. 

<tab>Это вводило в ступор. Может, сейчас они такие раздобрившиеся, а уже завтра снова будут бросать озлобленные взгляды и зажимать по углам? Антон ничего не понимал. В любом случае, задерживаться долго здесь было нельзя. Дома ждали крики, ругань и Оля, которая наверняка беспокоится. 

<tab>Повисла неловкая пауза. 

– Э-эм… ладно, я пойду, наверное, – не с утвердительной, а вопросительной, скорее, интонацией говорит Петров, боясь сказать лишнего. 

<tab>Доброта Ромы и Бяши что-то вроде временной подписки. Хочешь дальше? Плати. И тут попросят вовсе не деньги.

– Давай проводим тебя, а то, небось, задавит Семён камазом и всё, – снова шутит Пятифан. 

<tab>Антон натягивает неловкую улыбку. Некомфортно. Словно все втроем пытались играть в хороших друзей, сами того нехотя. 

– Да не, сам справлюсь, – отмахивается блондин. 

<tab>Парни покидают небольшую квартирку всё-таки вместе. Петров не спешит рассматривать коридор и подъезд. Он думает о том, что куртку парни по-дружески высушили на батарее. Это еще сильнее вводило в заблуждение. Типа… забота? От гопников? Это вообще нормальное явление? 

<tab>Входную дверь своим ключом закрывает Рома, значит, квартира его. Неужели он приводит к себе в гости незнакомцев? Не боится? Или от такого, как Антон, бояться нечего? Может, они действительно не такие плохие, какими блондин себе их представлял? Не зря же Полина дружила с ними раньше. 

<tab>От Морозовой предстояло многое что узнать и ей тоже. Кажется, сегодня вместо скрипки подруга будет слушать долгий рассказ, а завтра рвать и убивать Семёна… нет, кое-что придется умолчать. 

– Слышь, тебя как зовут-то-на? – спускаясь по лестнице, спрашивает Бяша. 

– А-Антон.. – заикнувшись, отвечает школьник и уже ждет, как его передразнят, но на лестничной площадке тишина. 

– А я Бяша, он, – указывает на друга, – Рома, нас уж, бля, знаешь, наверное-на! 

<tab>Конечно, как же не знать ваши имена? Там даже стены школы знают, что вы Рома и Бяша.

<tab>Петров кивает в недоумении. Почему гопники знакомятся с таким ботаном на вид, как он. Разве с такими вообще дружат?

<tab>Подростки компанией вываливаются из подъезда. 

– С-спасибо вам… 

<tab>Антон даже не знает, как попрощаться. Пятифан проявляет инициативу в какой раз за сегодняшний день, просто руша огромной кувалдой привычный образ гопника и хулигана: 

– Ты, если че, обращайся! – однако концовка возвращает в реальность. – А, сука, Морозову обидишь, урою! 

<tab>А, нет, гопник-Пятифан все еще на месте.