Глава 1, часть 3
Август пролетел стремительно и быстро, будто маг, оседлавший волшебную метлу. Теперь я знаю, почему те мальчишки так липли к витрине с ними. Весь оставшийся месяц перед учёбой я читала «Историю Хогвартса» и узнала очень много интересностей. Например, что на замок (школа оказалась потрясающим воображение замком где-то в Шотландии!) наложены специальные чары, из-за которых попасть в него может только волшебник, а обычный человек увидит на его месте одни лишь руины и знак: «Не входить. Опасная зона!» А ещё, потолок главного зала школы (где завтракают, обедают и ужинают ученики) выглядит, как небо, то есть, если за окном собирается гроза, то и над залом повиснут тучи. И в этом же самом зале по прибытии в школу мне предстоит пройти распределение на один из четырёх факультетов Хогвартса. На меня наденут специальную говорящую шляпу, которая прочтёт мои мысли и решит, что мне больше подходит: Гриффиндор, где учатся отважные храбрецы, Слизерин, ученики которого отличаются небывалой хитростью и целеустремлённостью, Рейвенкло, чьи ряды постоянно пополняют умные и креативные любители учиться или Хаффлпафф, пристанище трудолюбивых добряков. Также я прочитала про квиддич, любимую спортивную игру волшебников. У каждого факультета есть своя команда, которая представляет его в борьбе за кубок. Игроки летают на мётлах и стараются закинуть в ворота команды-соперницы как можно больше мячей (такой мячик называется квоффл) или, наоборот, сбить соперников с мётел битами и другими, тяжёлыми мячиками (бладжерами), а ещё есть один игрок, который ловит маленький крылатый шарик (снитч), поимка которого завершает игру. В общем, всё это очень интересно, я даже пожалела, что сама не прилипла к той витрине с мётлами…
Всё оставшееся лето мои бабушка и тётя ломали голову над именем для кота. Тётушка предлагала назвать его кралечкой, бабушка пассатижами или гаечным ключом (она так и не поладила с ним, да), мама старалась в это не лезть, пока не застала этих двоих за столом, на кухне, где они пытались решить вопрос армрестлингом. Бабушка побеждала, когда мама выгнала обеих в гостиную, и, прочитав им длинную нотацию, сказала, что сама выберет имя коту. В общем, через неделю его уже звали мистером Найтли, ни бабушка, ни тётя не осмеливались сказать что-то против, но постоянно препирались, когда мамы не оказывалось рядом и называли бедное животное каждая своим манером (кралечка и одно из предложенных бабушкой на выбор под настроение). По-моему, кот прекрасно понимал, что произошло. Не так же просто он избегал бабушку и тётю, постоянно лежал с мамой и иногда приходил ко мне (обычно я его сама беру, когда он не гуляет по окрестностям Окема, так что не знаю, может быть, он и сам в такие моменты был не прочь посидеть со мной).
А вот имя сове я так и не выбрала. Мама сказала, что это нормально, нужно привыкнуть к животному и узнать его характер, а потом уже придумывать имя. Пока что моя сипуха вела себя со мной очень мило, она большущая добрячка, постоянно приносит мне цветочки, разные красивые пуговицы и другую мелочь. Я завела специальную коробочку для её подарков (положила туда также и альбом с гербарием, не зря же она мне приносит листики, веточки и лепесточки), она так цокала клювом, когда я показала ей моё хранилище и, готова поспорить, она улыбалась. По крайней мере, глазами она точно умеет это делать. Тем не менее, я прислушалась к совету мамы и решила повременить с именем, всё же это очень серьёзный выбор.
Перед самым отъездом в школу, когда все вещи уже были собраны, я решила-таки навестить Дару. Скорее всего, она перехотела дружить со мной и ей на руку мой отъезд. Но я просто обязана попрощаться, да и мама испекла шоколадное печенье, которое я всегда носила с собой в школу, чтобы угостить её. Конец месяца выдался солнечным и тёплым, так что я безо всяких опасений уложила печенье в корзинку, села на велосипед и погнала вверх по улице, в сторону дома Эдкинсов. В комнате Дары горел свет (уже смеркалось), и я не на шутку обрадовалась, идея застать её врасплох не зря показалась мне просто отличной. Оставив велосипед на подъездной дорожке, я схватила контейнер с печеньем и помчалась по ступенькам на веранду, но, оказавшись прямо напротив двери, я немного помедлила. Мне вдруг стало немного не по себе. Я постаралась откинуть сомнения прочь (я же просто прощаюсь, Дара должна меня принять) и постучалась в дверь (звонки немного не для меня, всегда пугаюсь, когда слышу, даже если звоню сама). В доме послышался топот, а затем всё стихло, кто-то спустился по лестнице со второго этажа, вошёл в прихожую и, наверное, завидев меня в окно, остановился. Я хотела было постучаться второй раз, как вдруг вновь услышала шаги, но уже потише. Кажется, кто-то убирался прочь из прихожей, обратно, на второй этаж. Так как именно там была комната моей подруги, я быстро сошла с веранды и отошла к калитке как раз в тот момент, когда в её комнате погас свет. Я даже мельком видела её силуэт, когда она подошла к окошку и тут же отскочила обратно в комнату, чтобы я не могла видеть её.
Всё стало ясно, меня не хотят видеть, ни при каких обстоятельствах, не сейчас и не позже. Мне стало очень стыдно и неловко, к щекам прилила кровь, а к глазам солёные и горькие, до боли в носу, слёзы. Я оставила печенье на веранде и, вытерев рукавом слёзы, побрела к велосипеду, ноги еле волочились. Плохо помню, с какой именно скоростью я мчалась прочь от этого дома к себе, к своим родным, которые, кстати, ждали меня в саду, освещённом несколькими фонариками. Бабушка сидела за столом и играла с мистером Найтли, тётя и мама накрывали на стол. Они расставили уже несколько салатиков и пиццу, заказанную в кафе неподалёку, когда я вошла во двор и оставила свой велосипед у входа в дом.
Меня никто ни о чём не спросил, каждая из них просто посмотрела в мои глаза и поняла, в чём дело. Мама усадила меня на место прямо в центре стола, напротив бабушки (а ведь там всегда сидела тётушка Веста, которая уступила мне и даже слова против не сказала). Даже моя сипуха села на спинку стула и радостно клацала клювиком, а ведь должна была лететь охотиться. Когда всё было доделано и мама с тётей тоже расселись по своим местам (по правую и левую сторону стола соответственно), мы принялись жевать. И без слов было понятно, что этот стол накрыли из-за моего предстоящего отъезда. Мы не увидимся до рождественских каникул и это, пожалуй, самый огромный минус в моём обучении.
Вечер прошёл действительно прекрасно, несмотря на моё бесконечное разочарование в дружбе, я могу быть уверена в том, что моя семья меня никогда не бросит. Если подумать, меня не раз бросали, многие, но только не они, не три любимые мною женщины, нет. Они раз за разом дарили мне счастье и радовались сами. Даже в их дни рождения каким-то образом перепадало мне, постоянно. Так что я поклялась сама себе и силам природы, что не буду расстраиваться по поводу Дары. Не здесь и не сейчас, не в кругу близких, которые сами, по сути, должны хандрить из-за моего отъезда и тысячи других грустностей. Но ведь они не поддаются расстройству, вот и я не стану.
Той ночью мама снова легла спать со мной. На самом деле, они с тётушкой Вестой живут в отдельной комнате, у бабушки тоже есть своя спальня, все мы спим раздельно, но мама иногда приходит ко мне. Обычно, когда кому-то из нас становится грустно. Сейчас же нам обеим нужны были эти объятия под одеялом, завтра я уеду, мы не увидимся несколько месяцев, хотя и будем постоянно списываться, но всё же…я никогда так надолго не расставалась с мамой. Надеюсь, Хогвартс стоит того, ведь я не единственная, кому приходится покидать дом, далеко не единственная. Мама, перед тем как я уснула, сказала, что эта школа должна стать мне вторым домом, что я найду себя там, найду верных друзей. Насчёт второго мне с трудом верится, но мама уверила меня в этом и прибавила ещё, что она всегда видела: я не могу найти себе место в обычной школе, нет ни одного предмета, который был бы мне действительно интересен, а в Хогвартсе всё будет совсем иначе и это должно быть к лучшему. Только к лучшему.
Ночью мне снился большущий пушистый белый кот. Мистер Найтли мог бы позавидовать такой шерсти, но, я думаю, он самодостаточен и не стал бы по такому поводу расстраиваться. И почему мне вообще приснился этот кот? Причём я была совершенно уверена, что это именно кот, а не кошка. Вот так постоянно случается с моими снами. Не понимаю я, что у меня в голове творится, ну никак.
Наутро я встала позже мамы, как и всегда. Но, когда я соскочила с постели и переоделась, она вошла в комнату с какой-то маленькой шкатулочкой в руках.
- Я принесла тебе кое-что, - сказала мама и, убрав прядь моих волос мне за ухо (где она обычно не задерживалась), добавила, - твои волосы, их трудно прибрать, потому я решила, может быть, тебе стоит убирать мешающиеся прядки назад, как это делаю я? Ну, не совсем так же, но почти, это очень удобно.
Я посмотрела на маму, часть её волос была убрана назад и завязана там ленточкой, лишь иногда пара прядок выбивалась из причёски и небрежно ниспадала на лоб, ей это даже шло, мне всегда так казалось. Она открыла шкатулку, в которой оказался набор ленточек разных цветов.
- Я завязываю их по очереди, по настроению, но больше всего люблю вот эту, - мама показала пальцем на нежно-розовую ленточку, а затем, присев позади меня на кровати, принялась расчёсывать мои волосы и впоследствии прихватила две самые безнадёжные пряди этой ленточкой на затылке. - Чем-то похоже на мою причёску, но не совсем то же самое, тебе удобно?
- Да, очень удобно. А ленточка точно будет держаться?
- Конечно. У тебя не такие спутанные волосы, как ты думаешь. И расчёсываю я их каждый вечер совсем не за тем, чтобы что-то исправить, родная. Мне будет этого очень не хватать.
Мы крепко обнялись, а затем мама положила шкатулку ко мне в чемодан. Убрав туда же пакетик с совиными вафлями, я закрыла клетку сипухи (которая, вместо того чтобы спать, внимательно следила за происходящим) и не без помощи мамы унесла свои вещи вниз. Бабушка и тётя уже собрались и, как я понимаю, спорили. Первая сварила кружечку кофе и достала откуда-то свежую булочку, а вторая этого, конечно, никак не могла одобрить (где она вообще взяла булочку?). Я попрощалась с котом и, когда мы с мамой вошли в прихожую обе вредины прекратили свою перепалку и умолкли. Перед выходом бабушка пристукнула об пол тростью (что-то вроде традиции) и первой покинула дом, мы пошли следом.
Мама с тётей везли мой чемодан, я несла клетку, бабушка, грозно насупившись, громче обычного цокала тростью. Тоскливая атмосфера нависла над нашей компанией, будто дождливая тучка. Хотя все старались не подавать виду, я заметила, что они грустят, да и меня это чувство не обошло стороной. Я буду так сильно скучать по Окему с его узенькими улочками и высокими изгородями, по маленькому, но такому уютному дому, по мистеру Найтли, к которому я успела сильно привязаться, по Даре, пусть она и решила положить конец нашей дружбе, по ворчливой, но такой любящей бабушке, по отважной и при этом ранимой тётушке, по милой и нежной маме…
Чтобы не разреветься в поезде до Лондона, я начала развлекать родных своей игрой в гляделки с совой. Правда, кажется, она могла не моргать всё время поездки и в итоге, под забавные комментарии тётушки, я была разгромлена в пух и прах. Никогда прежде проигрывать не было так весело.
На вокзале «Кингс Кросс» нас уже ждал профессор Уильямсон, вновь одетый в обычную одежду, никаких алых мантий, увы. Когда мы подошли к нему и поприветствовали друг друга, он объяснил, что платформа, на которую нам нужно попасть, находится прямо за барьером, который отделяет девятую и десятую платформы друг от друга.
- Нам нужно немного разбежаться и пройти прямо через него, - почти шёпотом вымолвил он и я, увлечённая размышлениями, не сразу поняла, что он сказал полную чушь.
- Что?!
Бабушка ущипнула меня за бок, но тётя и мама явно удивились этой новости не меньше меня.
Неужели на этом всё? Сейчас мы как следует разбежимся, врежемся в стену, покалечимся и разойдёмся по домам. Грёзы наяву подойдут к концу?
Профессор ухватился за мою тележку и, прибавив шаг, мы (а за нами и мои родственники) прошли сквозь эту стену.
- Вот и всё, Грета. Мы на платформе девять и три четверти.
Прежде чем профессор Уильямсон сказал это, я не на шутку испугалась, ведь поверх чемодана стояла клетка с моей сипухой: «Вдруг она сильно пострадает от столкновения со стеной?». Но в тот момент, когда, казалось бы, все мы должны были влепиться в билетную кассу, ничего не произошло. Звуки вдруг на секунду пропали, а затем меня почти оглушила настоящая какофония. Отовсюду доносились голоса разных возрастов, топот десятков пар ног, мяуканье, уханье, кваканье, а по правую руку от меня и вовсе кто-то икал. Я открыла глаза и прямо перед собой увидела табло, оно гласило: «Хогвартс-экспресс. 11.00». Позади нас, на месте барьера появилась арка с кованными железными воротами и табличкой: «Платформа девять и три четверти».
Над нами плыли клубы дыма, которые выдыхал огромный алый паровоз, тот самый, что должен был отвезти в школу меня и ещё сотню другую учеников. Всюду друг с другом прощались люди, скрипели тележки с чемоданами, когда мы двинулись через платформу к экспрессу, мимо нас пробежали пара совсем уже взрослых юношей с мётлами, неподалёку хохотала компания девчонок чуть постарше меня, у каждой в руках по жабе.
- Я бы всё отдал, чтобы вновь сесть в одно из этих купе, накупить сладостей и умчаться туда, навстречу новым друзьям, нагоняям от завхоза, интересным и иногда немного страшным урокам, тёплой постели с пологом, вкусному пирогу с патокой, навстречу приключениям, новому счастью и тоске по дому… - профессор грустно улыбнулся и мне стало стыдно.
Столько лет прошло, а он помнит всё и скучает по тем временам, вот и я не должна буду сильно тосковать по родным, ведь они были так счастливы за меня, весь последний месяц они по очереди читали «Историю Хогвартса» и ждали с нетерпением моего отъезда за тем, чтобы потом получить полное восторгов письмо. Уж кто-кто, а я не собираюсь их разочаровывать. Всё говорит о том, что эта школа должна мне понравиться, хотя я и побаиваюсь распределения. Куда я попаду? Мои тётушка и бабушка устроили спор и даже умудрились вовлечь в это маму.
Я оглянулась через плечо и улыбнулась тёте и маме, они выглядели очень радостно (бабушка и вовсе грозилась вот-вот уписаться от воодушевления), на душе у меня сразу стало намного спокойнее. Когда мы остановились неподалёку от входа в экспресс, мама сказала, что лучше бы мне зайти туда заранее, чтобы занять купе. Профессор сказал, что он поможет мне с этим, взял мои вещи и, несмотря на уговоры тётушки так не утруждаться, зашёл внутрь и отправился на поиски.
