Gggg

Michael.

Начало здесь. Чем путинская элитка добилась признания со стороны плебса своего права воровать, как не в себя? Каков механизм легитимизации клептократии? На чем базируется общественный консенсус (легитимность всегда основывается на консенсусе) Раши? Почему чернь считает приемлемым то отношение к себе, которое оно испытывает со стороны власти? 

Социальная функция элиты - выработка управляющих сигналов. Это её работа, за которую она получает вознаграждение от общества. Полагаете, что она потребляет слишком много благ? Так и должно быть. У человека функцию центра обработки информации и генерации управляющих команд выполняет головной мозг, который сжигает 20% энергоресурсов организма, составляя всего 2% массы тела. Вопрос в том, насколько эффективные управляющие команды формирует элита и что получает общество от их реализации.

Как было показано выше, первичный консенсус, давший импульс зарождению государству и появлению профессиональных управленцев, то есть потребность общества в защите от внешних угроз, которую обеспечивал правящий класс, сегодня не актуален. «Горячая» война, как способ решения противоречий между высокоразвитыми социальными системами, уходит в прошлое. Проще говоря, белые люди друг друга давно дубинками не херачат. Территориальные претензии, аннексии и оккупации выглядят таким же анахронизмом, как и конфликты, вызванные желанием посадить на престол в соседней, или не очень, стране своего родственника. Все это – участь диких папуасов. И хотя россиянцы уже вполне заслужили право считаться папуасами и даже в рамках архаичной концепции экстенсивного развития пытаются возродить традицию воевать с соседями за уделы, на них точно никто не собирается нападать. Какой смысл белым людям нести издержки по уничтожению враждебной страны, если она сама себя успешно уничтожает? Купировать угрозы, исходящие от нее, можно и невоенными средствами. В угрозу, исходящую от мифического «международного терроризма» не верит никто, кроме совсем уж неизлечимых психов. К тому, чтобы претерпевать власть на том основании, что она богоданная, население тоже пока не созрело. 

Что касается инструмента легитимизации, то тут, конечно, вопросов не возникает. 300-500 лет назад картину мира у масс (общую когнитивную модель) формировала церковь. Сегодня эту роль выполняют медиа. Причем если на загнивающем Западе, где легитимность власти есть результат общественного договора, средства массовой информации являются важным инструментом обратной связи между управляющим субъектом и объектом управления, то в реалиях Раши односторонняя трансляция управляющих сигналов осуществляется через средства госпропаганды.

Но что является СОДЕРЖАНИЕМ того консенсуса, который утверждается в обществе с помощью инструмента медиа-зомбирования? Элита требует от общества подчинения в ОБМЕН НА ЧТО? Еще раз подчеркну принципиально важный тезис – меньшинство никогда не может господствовать над большинством, опираясь на насилие. Казалось бы, я в прошлом посте подробно разъяснил это. Но нет, многие не поняли и даже принялись доказывать, что если меньшинство обладает подавляющим интеллектуальным и техническим превосходством над массой, то это возможно. В качестве иллюстрации эти диванные эксперды приводят пример колониального господства белых людей над папуасами.

Поясняю совсем уж для поколения ЕГЭ. Господство всегда осуществляет меньшинство над большинством, опираясь на свое превосходство. Это аксиоматическое и совершенно бесспорное утверждение. Я же втолковываю вам, что ключевым инструментом этого господства никогда не является насилие, что как раз убедительно доказывает практика колониализма. 100-тысячная британская колониальная администрация управляла 150-миллионной Индией с помощью штыков? Не смешите мои тапки! Штыки-то по большей части были местными. Если схематизировать, то колониальная администрация являлась средством коммуникации метрополии с местными феодальными элитами, которые уже господствовали непосредственно над массами. Но ведь местные набобы, раджи и султаны подчинялись вовсе не силе. Легитимность белых колонизаторов обеспечивал так называемый компрадорский консенсус. Папуасские элиты были заинтересованы в том, чтобы выполнять посреднические функции в торговле с белыми и эксплуатации местных ресурсов. Британия баснословно обогащалась, выкачивая ресурсы из Индии, но местные компрадорские элиты обогащались на этом даже больше, чем представители правящего класса метрополии, если оценивать личные состояния и роскошь дворцов. Колонизаторы давали компрадорам возможность обогащения и взамен те признавали господство белого человека.

Да, правящий класс Раши ударными темпами строит феодализм и монархию в формате абсолютной. Казалось бы, какой может быть в этой ситуации консенсус между верхами и бесправными низами? Но если мы обратимся к исторической практике русского феодализма, мы легко этот консенсус обнаруживаем – элита несла обязанности перед обществом. Речь идет о военной службе, которая была такой же крепостной обязанностью дворян, как обязанностью крестьян являлось обеспечение служивого сословия. А служба была настолько не сахар, что нередкими являлись случаи, когда дворяне переписывали своих сыновей… в крепостные крестьяне, дабы избавить их от ярма государственной службы.

Нынешнее же правящее сословие никаких тягот не несет в принципе, управленческую функцию, если можно говорить об исполнении каких-то функций, кроме распределительных, выполняет настолько отвратительно, что требовать об общества вознаграждения на этом основании невозможно. Скорее, надо говорить об опасности того, что за плохое качество управления элита будет наказана населением. Но население с готовностью прощает своей элите абсолютно бездарное управление. Прощает В ОБМЕН НА ЧТО?

Многие читатели, как о само собой разумеющемся, заявляют, что общественный консенсус в Эрэфии базируется на том, что элиты воруют сами, но делятся наворованным с низами, и тем самым надежно обеспечивают свою легитимность. Этот постулат обладает иллюзией логичности, если не обращать внимание на фундаментальный логический изъян: россианская элитка не имеет никаких внешних ресурсов для грабежа (эксплуатации) типа колоний, чтоб покупать лояльность быдла, ничем его не ущемляя, но делясь с ним своими гешефтами. Принципиальным моментом является то, что правящий класс присваивает исключительно внутренние ресурсы, а в этом случае неизбежно встает вопрос об их принадлежности. 

Не может грабитель получить одобрение ограбленного, если он отберет у него 100 рублей, а потом великодушно «поделится», то есть вернет ему червонец. Как ни крути, общественного консенсуса на этой основе не получится. Грабеж – это как раз форма присвоения, опирающаяся на насилие, то есть не требующее одобрения со стороны жертвы. Насилие может осуществляться большинством по отношению к меньшинству (в прошлом посте я писал о практике полюдья – очень неустойчивой форме господства, опирающейся на насилие).

Однако рентная специфика присваивающей модели экономики РФ создает уникальные условия, когда правящий класс грабит (эксплуатирует) не низы, а природную ренту, после чего львиную часть рентных доходов тратит на покупку лояльности масс, то есть покупает свое легитимное право осуществлять грабеж и дальше. Мое следующее утверждение вызовет у многих взрыв классовой ненависти, но я все же вынужден констатировать ключевой для понимания природы легитимности путинизма факт: правящий класс РФ присваивает себе, грубо говоря, 5% той маржи, что он получает от продажи сырьевой ренты, а 95% отдает в распоряжение общества.

Почему же тогда россиянское общество такое нищее, а элитарии буквально купаются в роскоши? Объяснение элементарно: Если сегодня валовая выручка от экспорта сырья и низкопередельного полуфабриката (углеводороды, металлы, лес, уголь, химудобрения, алмазы, рыба, зерно и т. д.) условно составляет $500 млрд в год, то маржа (прибыль + добавленная стоимость труда) исчисляется в $400 млрд. Львиная доля из них изымается в общий котел в виде налогов и расходуется в интересах всего общества. Правящий класс же довольствуется своими пятью процентами (порядка $20 млрд.), которые смачно тратит на свое потребление. Давайте разделим те рентные $360 млрд, которые получает все общество, на поголовье в 145 млн. россиянцев. На каждого выходит чуть меньше, чем по $2,5тыс. общественного продукта.

Теперь разделите $20 млрд. присвоенного правящим классом прибавочного продукта на 10 тысяч представителей высшей элитки: выходит, что каждый элитарий в среднем потребляет благ на два миллиона баксов ежегодно. Подчеркиваю, что речь именно о потреблении, потому что даже владелец миллиардного состояния потребляет не сам капитал, а лишь тот чистый доход (маржу), что он приносит. Если миллиардный капитал, овеществленный, скажем, в виде завода, дает владельцу чистую маржу в 2-3% от номинала, это очень неплохой показатель.

Описанная схема абстрактна, и она отражает не реальные баблопотоки в путлеровском рейхе, а лишь принцип распределения общественного продукта внутри социальной системы. Суть в том, что ЭЛИТА НЕ ГРАБИТ НИЗЫ. Даже если считать население (народ) владельцем природной ренты, то элита получает лишь жалкие 5% от дохода за администрирование процесса монетизации ренты. Можно долго спорить о том, что 5% маржи за осуществление управленческих функций является неадекватно высокой платой, и справедливым было бы вознаграждать элиту в размере 2% или даже 0,5%, но вся эта демагогия не имеет принципиального значения. Даже если полностью лишить элитку ренты и объявить это торжеством справедливости, собственно низы богаче не станут, они вообще не ощутят лишние 100 долларов годового дохода на душу.

Итак, формулирую ключевой тезис: основным бенефициаром разграбления природных ресурсов РФ является само быдло. Ему в целом принадлежит 95% рентных доходов. Общество в целом присваивает себе ренту и делится маржой с элиткой, которая администрирует процесс, а вовсе не наоборот. Этот фундаментальный факт трудно переварить в сознании, но системно присваивающая экономика РФ базируется именно на этом принципе. Да, эксплуатация природной ренты не делает россианское быдло богатым, но это и невозможно, поскольку ЭКОНОМИКА ПРИСВАИВАЮЩЕГО ТИПА МАЛОПРОДУКТИВНА. Исключение из общего правила возникает, когда страна с большим запасом природных богатств обладает маленьким населением, как например, Кувейт или Катар. Во всех остальных 20-30 странах с большим рентным потенциалом, реализующих модель экономики присваивающего типа, население бедное: Ливия, Нигерия, Азербайджан, Казахстан, Туркмения, Венесуэла, Ирак, Иран, Панама, Украина, Боливия и т. д.

Есть, напомню, страны, обладающие большим рентным потенциалом, но строящими национальное хозяйство в парадигме созидательной экономики, основанной на высокой доле добавленной стоимости труда, и их всего три – Норвегия, Австралия, Канада. Это те социальные системы, которые пресловутое ресурсное проклятие не смыло в болото деградации и Средневековья. Объясняется это тем, что указанные страны к моменту обретения ренты находились на высоком уровне цивилизационного развития.

Исходя из вышесказанного мы можем легко сформулировать условия общественного консенсуса, соблюдая которые, правящий класс Раши, обретает свою легитимность: общество РФ ведет паразитическое существование, а элита обеспечивает процесс паразитирования. Да, частная логика отчаянно протестует. 99% из читающих эти строки категорически не желают признавать себя паразитом: мол, я херачу за гроши на трех работах, тяну ипотеку и выплачиваю три кредита – какой же я паразит? Паразиты в понимании примитивного обывателя – это всякие ротенберги, которые дворцы строят с золотыми унитазами и домиками для уточек. Нет, ребята, принципиально вы все паразиты, а то, что при этом одни паразиты умудряются паразитировать на других паразитах, ничего концептуально не меняет.

Есть частная логика, и есть логика системная, имеющая высший приоритет. Вы все, от последнего бомжа до верховного вождя, есть молекулы, составляющие социальную систему. Элита есть неотъемлемая часть общего организма, его нервная (управляющая) система. Как распределяются ресурсы внутри социальной системы – дело десятое, определяющее значение имеет объем производимых ресурсов. Общества, осуществляющие успешное развитие (цивилизационный генезис), наращивают свою ресурсную базу, то есть потребляют ресурсов меньше, чем производят. Оперируя экономическими понятиями, можно сказать так: их фонды развития превосходят фонды потребления. Для тех обществ, что реализуют индустриально-производящую модель хозяйствования, все довольно понятно: труд – есть основной источник их благосостояния. Чем эффективнее труд (выше производительность), тем больше благ для потребления люди создают. Соответственно, они имеют больше ресурсов и для наращивания производственных фондов (капитала), что обеспечивает прирост общественного продукта.

Что касается присваивающего типа хозяйствования, то тут есть нюансы. Первобытное общество имело чисто присваивающее хозяйство (охота, рыболвство, собирательство), продуктивность которого была жестко ограничена возможностями самовоспроизводства биоресурсов. Скажем, племя из 30 человек могло прокормиться с леса в 1000 гектар, большей нагрузки экосистема не выдерживала. Прибавочного продукта первобытная экономика не давала, накопления материальных ресурсов не происходило. Все, что добывало племя на охоте, им же и съедалось.

При феодализме экономика имела аграрно-производящий тип хозяйствования, при котором эксплуатировались не только возможности природы, но уже и труд. Это позволило создавать прибавочный продукт и наращивать ресурсную базу общества. Но если, совершенствуя технологии, производительность труда можно теоретически повышать бесконечно, то эксплуатация возобновляемой ренты (земельной, водной, энергетической) имела свои пределы. Урожайность невозможно повышать бесконечно, продуктивность почв истощается, и этот важнейший экономический ресурс утрачивается, что затрудняет наращивание как фондов потребления, так и фондов развития.

Что касается социальной системы, базирующейся на эксплуатации НЕВОЗОБНОВЛЯЕМЫХ ресурсов, то оно не способно наращивать свою ресурсную базу, оно может ее лишь утилизировать. В отличие от феодальных обществ, эксплуатирующих возобновляемую природную ренту, в РФ происходит утилизация ренты, поэтому общество принципиально утрачивает возможность к развитию, то есть наращиванию ресурсной базы, а может лишь деградировать по мере истощения базиса и возможностей для экстенсивного расширения ареала обитания (уже лет 200, как эта возможность исчерпана). Таким образом паразитический характер геосоциальной системы под названием «Российская Федерация неопровержимо доказан.

Жалкие оправдания типа «я потребляю то, что ЗАРАБОТАЛ, а не украл» реабилитируют паразита разве что в собственных глазах. Заслуженно потреблять человек может только те блага, что ПРОИЗВЕЛ и те, что ВОСПРОИЗВОДИТ природа. А вот россианское общество потребляет не произведенное, а ПРИСВОЕННОЕ. Переходя в русло экономической логики, констатирую: фонды потребления в РФ превосходят фонды развития. Ключевое значение здесь имеет не объем потребляемых населением благ, а соотношение между приростом ресурсной базы и потребленным. Паразитирующим обществом является то, что в процессе потребления утрачивает свою ресурсную базу. В случае с РФ утрачивается как минерально-сырьевая рента, так и капитал (фонды развития), накопленные предыдущими поколениями. То есть те же промышленные фонды, эксплуатируемые на износ, превращаются в невозобновляемую ренту.

Текущий уровень потребления в РФ неадекватен, то есть общество потребляет больше, чем созидает. Весь социум в целом – ПАРАЗИТ. На этом и базируется общественный консенсус между верхами и низами – власть обеспечивает обществу возможность паразитирования, а общество за это позволяет правящему классу паразитировать в приоритетном порядке. Таким образом фундаментальные противоречия между верхами и низами, подрывающие общественный консенсус, отсутствуют.

Однако описанная инволюционная модель социального генезиса содержит в себе неразрешимый внутренний конфликт: по мере утилизации ресурсной базы общество утрачивает жизнеспособность и должно либо погибнуть, либо сменить парадигму своего существования. Общественный консенсус в РФ будет разрушен обстоятельствами непреодолимой силы – сужением ресурсной базы: если общество не сможет паразитировать на ренте, элита не сможет паразитировать на обществе. Возникнет запрос на новую модель выживания и развития, для реализации которой будет потребна новая элита. Но это, подчеркиваю, лишь в том случае, если социальная система сохранит не издохнет, освободив свой ареал для более жизнеспособных сообществ.

В нынешней же своей форме Рашка обречена на деградацию и смерть (пусть даже умирание будет происходить в комфортных условиях). Социальная система уже не первое десятилетие самоуничтожается, утрачивая свою ресурсную базу, весь вопрос лишь в скорости ее утилизации. Паразитизм, как модель социального генезиса, обречен на крах. Изменения в массовом сознании рашкованов возможны только в условиях этого краха. Пока они не имеют к этому стимула. Популяция этой подыхающей страны – наркоманы, сидящие на рентной игле. При снижении дозы у них начинается ломка, но желания соскочить с иглы пока не возникает.

Subscribe to kungurov