Гарри Поттер и методы рационального мышления

Глава 84. Цена бесценного. Послесловие 2

Проснувшись, Гермиона обнаружила, что находится в мягкой удобной постели больничного крыла Хогвартса. Квадрат света от заходящего солнца грел ей живот через тонкое одеяло. Память подсказывала, что рядом с её кроватью должна стоять ширма – возможно, полностью закрывающая её кровать, возможно, приоткрытая, – а вокруг будут располагаться остальные владения мадам Помфри: другие кровати, занятые или свободные, и яркие окна в изогнутых каменных стенах Хогвартса.

Когда Гермиона открыла глаза, первым, что она увидела, было лицо профессора МакГонагалл, сидевшей слева от её постели. Профессора Флитвика, по понятным причинам, не было: он всё утро провёл рядом с ней в камере для задержанных, поддерживая серебряного ворона в качестве дополнительной защиты от дементора, и всё это время он сурово смотрел в сторону авроров. Декан Когтеврана и так истратил на неё слишком много времени, и, скорее всего, ему пришлось вернуться к занятиям вместо того, чтобы и дальше приглядывать за осуждённой за покушение на убийство.

Она чувствовала себя ужасно-ужасно больной и не думала, что причиной тому были какие-то зелья. Гермиона расплакалась бы снова, но горло болело, глаза всё ещё жгло, и голова казалась совершенно пустой. Она не могла зарыдать, просто не могла найти силы для новых слёз.
– Где мои родители? – шёпотом спросила Гермиона у декана Гриффиндора. Почему-то сейчас больше всего на свете она боялась встречи с родителями, но всё равно хотела их увидеть.

Мягкий взгляд на лице профессора МакГонагалл трансфигурировался в грустный.
– Мне жаль, мисс Грейнджер. Хотя так было и не всегда, в последние годы мы обнаружили, что мудрее не сообщать родителям маглорождённых о любых опасностях, с которыми сталкиваются их дети. Я бы посоветовала вам тоже хранить молчание. Иначе они могут быть против того, чтобы вы остались в Хогвартсе.
– Меня не исключат? – прошептала девочка. – За то, что я сделала?

– Нет, – ответила профессор МакГонагалл. – Мисс Грейнджер… уверена, вы слышали… Я надеюсь, вы слышали мистера Поттера, когда он сказал, что вы невиновны?
– Он говорил это просто так, – вяло отозвалась она. – Я имею в виду, только, чтобы меня освободить.
Пожилая волшебница решительно тряхнула головой:

– Мистер Поттер полагает, что кто-то изменил ваши воспоминания, что никакой дуэли вообще не было. Директор же подозревает, что против вас, возможно, применили даже более тёмную магию – что вы наложили то заклинание своей рукой, но не по своей воле. Даже профессор Снейп считает произошедшее совершенно неправдоподобным, хотя, вероятно, и не сможет заявить об этом публично. Он размышлял над тем, не дали ли вам магловские наркотики.

Гермиона по-прежнему отстранённо смотрела на профессора трансфигурации. Она знала, что ей только что сказали нечто важное, но не могла найти достаточно сил, чтобы осмыслить новую информацию.
– Вы ведь
сами
в это не верите? – спросила профессор МакГонагалл. – Мисс Грейнджер, неужели вы верите, что могли пойти на убийство?!

– Но я… – её великолепная память услужливо воспроизвела в тысячный раз: Драко Малфой ухмыляется и заявляет, что она способна одолеть его, лишь когда он устал, после чего сразу же переходит к действиям. Он танцует, словно заправский дуэлянт, между витрин с кубками, в то время как её движения слишком резки и неуклюжи. И всё заканчивается ударом проклятья, после которого она врезается в стену, кровь течёт у неё по щеке… и затем… затем она…

– Но вы помните, как сделали это, – произнесла пожилая волшебница. На её лице читалось доброжелательное понимание. – Мисс Грейнджер, двенадцатилетней девочке нет необходимости нести груз таких ужасных воспоминаний. Одно ваше слово, и я буду рада избавить вас от них.
Гермионе будто плеснули в лицо тёплой водой.
– Что?
Профессор МакГонагалл достала палочку. Движение было настолько отработанным и быстрым, что казалось, будто палочка сама скользнула в её руку.

– Я не могу предложить вам полностью избавиться от воспоминаний, мисс Грейнджер, – сказала профессор Трансфигурации с присущей ей педантичностью. – В них могут быть скрыты важные факты. Но существует форма заклинания Забвения, которая обратима, и я буду рада использовать её на вас.
Гермиона уставилась на палочку. Впервые за почти двое суток у неё появилась надежда.
Пусть окажется, что ничего этого не было…

Она желала этого снова и снова – чтобы стрелки часов повернулись назад и стёрли тот ужасный выбор, который никак нельзя было отменить. Пусть стирание памяти не изменит случившегося, но так всё же будет легче…
Она снова посмотрела на доброжелательное лицо профессора МакГонагалл.
– Вы
действительно
думаете, что я этого не делала? – дрожащим голосом спросила Гермиона.
– Я
совершенно
уверена, что вы никогда бы не сделали такого по своей воле.
Руки Гермионы под одеялом вцепились в простыни.
– 

Гарри
думает, что я этого не делала?
– Мистер Поттер придерживается мнения, что ваши воспоминания полностью сфабрикованы. Я хорошо понимаю его позицию.
Пальцы Гермионы расслабились и выпустили простыню. Голова девочки упала обратно на подушку.
Нет.
Она никому не рассказала.

Она проснулась и вспомнила, что случилось прошлой ночью, и это было как… как… даже в своих мыслях она не могла подобрать слов, на что это было похоже. Но она знала, что Драко Малфой уже мёртв, и никому не рассказала, не пошла с признанием к профессору Флитвику. Она просто оделась, спустилась к завтраку и
пыталась вести себя нормально
, чтобы никто ничего не узнал. Она понимала, что это неправильно, и Неправильно, и ужасно ужасно НЕПРАВИЛЬНО, но она так испугалась…

Даже если Гарри Поттер был прав, даже если дуэль с Драко Малфоем была ложью,
этот
выбор она сделала сама. Она не имеет права забыть об этом, она не заслуживает прощения.
И если бы она поступила правильно, пошла прямиком к профессору Флитвику, может быть, это… помогло бы как-нибудь. Может быть, все увидели бы тогда, что она сожалеет о том, что случилось, и Гарри не пришлось бы отдавать все свои деньги, чтобы спасти её…

Гермиона зажмурилась изо всех сил – она бы не вынесла, если бы снова расплакалась…
– Я ужасный человек, – её голос дрожал. – Я отвратительна, во мне нет ничего героического…
Слова профессора МакГонагалл прозвучали очень резко, как будто Гермиона только что сделала какую-то страшную ошибку в домашней работе по трансфигурации:
– Не говорите ерунды, мисс Грейнджер!
Ужасен

тот, кто сделал это с вами. А что касается героизма – что ж, мисс Грейнджер, я уже говорила, что я думаю о девочках, которые пытаются успеть повсюду, хотя им нет даже четырнадцати. Так что я не буду читать вам нотации второй раз. Я только скажу, что вы пережили абсолютно чудовищные события и перенесли их не хуже, чем любая другая волшебница ваших лет. Сегодня вы можете плакать сколько вам угодно. Завтра же вы возвращаетесь к занятиям.

И Гермиона поняла, что профессор МакГонагалл не может ей помочь. Ей был нужен кто-нибудь, кто бы её ругал. Она не может быть прощена, если её никто не винит. А профессор МакГонагалл никогда не станет её обвинять, никогда не спросит так много с маленькой девочки из Когтеврана.
И Гарри Поттер в этом ей тоже не поможет.
Гермиона отвернулась от профессора МакГонагалл, сжалась в комок и прошептала:
– Пожалуйста, я хочу поговорить… с директором…
* * *
– Гермиона.

Гермиона Грейнджер открыла глаза во второй раз и увидела заботливое лицо Альбуса Дамблдора, склонившегося над её постелью. Он выглядел так, как будто
он
недавно плакал, хотя это и было невозможно. Гермиона снова почувствовала острый укол вины за то, что потревожила его.
– Минерва передала, что ты хочешь поговорить со мной, – сказал старый волшебник.

– Я… – неожиданно Гермиона поняла, что не знает, что сказать. У неё перехватило дыхание, и всё, что она, заикаясь, смогла произнести, было: – я… мне…
Должно быть, её тон каким-то образом донёс то слово, которое она не могла больше произносить вслух.
– 
Очень жаль
? – продолжил за неё Дамблдор. – Почему? За что ты просишь прощения?
Ей пришлось сделать усилие, чтобы выдавить эти слова:
– Вы говорили Гарри… что он не должен платить… поэтому
я не должна была

… делать то, что велела профессор МакГонагалл, не должна была касаться его палочки…

– Моя дорогая, – сказал Дамблдор, – если бы ты не принесла клятву верности Дому Поттеров, Гарри бы напал в одиночку на Азкабан и, вполне вероятно, победил бы. Этот мальчик может тщательно выбирать слова, но я никогда не замечал, чтобы он лгал. Мальчику-Который-Выжил доступна сила, которой никогда не знал Тёмный Лорд. Он бы действительно попытался уничтожить Азкабан, даже ценой своей жизни, – голос старого волшебника стал мягче и добрее. – Нет, Гермиона, тебе совершенно не в чем себя винить.

– Я могла
заставить
его не делать это.
В глазах Дамблдора зажглись крохотные огоньки, но они быстро растворились в усталости.
– Вы так думаете, мисс Грейнджер? Возможно, тогда вам следует возглавить Хогвартс вместо меня, потому что у меня нет такой власти над упрямыми детьми.
– Гарри обещал… – её голос прервался. Было очень трудно сказать ужасную правду вслух. – Гарри Поттер обещал мне… что он никогда мне не поможет… если я попрошу его это не делать.

Повисла тишина. Гермиона осознала, что отдалённый шум больничного крыла, который был слышен во время визита профессора МакГонагалл, прекратился, когда Дамблдор разбудил её. С того места, где она лежала, Гермиона могла видеть только потолок и верхние края окон одной из стен, но в поле её зрения ничего не менялось, если вокруг и были какие-то звуки, она их не слышала.
– А, – старый волшебник тяжело вздохнул, – полагаю,
возможно
, мальчик бы сдержал своё слово.
– Я должна… я должна была…

– Отправиться в Азкабан по своей воле? – закончил за неё Дамблдор. – Мисс Грейнджер, я никогда не попрошу кого-либо об этом.
– Но… – Гермиона сглотнула. Она не могла не заметить лазейку. Любой, кто хотел пройти через портрет в башню Когтеврана, быстро учился обращать внимание на используемые в разговоре слова. – Но вы могли бы пойти на это
сами.
– Гермиона… – начал старый волшебник.

– Почему? – произнёс голос Гермионы. Казалось, сейчас он продолжал разговор без её участия. – Почему я не была смелее? Я же собиралась подбежать к дементору… ради Гарри… в смысле, тогда, в январе… так почему… почему… почему я не смогла…
Почему мысль о заключении в Азкабан полностью
расклеила
её, почему она забыла о том, что значит быть Хорошей…

– Моя дорогая девочка, – прервал её Дамблдор. Голубые глаза за очками-полумесяцами выражали полное понимание её чувства вины, – в свой первый год в Хогвартсе я поступил бы не лучше. Будь снисходительнее к себе, как была бы снисходительна к другим на твоём месте.
– Значит, я
действительно
поступила плохо, – почему-то ей было нужно произнести это, было нужно, чтобы кто-то сказал это, пусть она и так уже знала.
Старый волшебник помолчал несколько секунд.

– Послушай, юная когтевранка, – наконец сказал он, – слушай меня внимательно, ибо я скажу правду. Большинство плохих людей не думают о себе, как о зле. В действительности, большинство из них представляет себя героями в историях, которые они рассказывают. Когда-то я думал, что величайшее зло в этом мире совершается во имя величайшего добра. Я ошибался. Страшно ошибался. В мире есть зло, которое знает, что оно – зло, и которое ненавидит добро изо всех сил. Оно желает разрушить всё светлое, что есть на земле.

Гермиона задрожала. Почему-то сказанное Дамблдором показалось ей очень реальным.
Старый волшебник продолжал:

– Ты – часть света этого мира, Гермиона Грейнджер, и поэтому зло тебя тоже ненавидит. Если бы ты выстояла, даже пройдя через этот суд, зло бы наносило удары всё сильнее и сильнее, пока не уничтожило бы тебя. Не думай, что героев нельзя сломить! Нас лишь сложнее сломить, Гермиона, – она никогда не видела настолько сурового выражения на лице старого волшебника. – Когда силы давно закончились, когда боль и смерть – не мимолётный страх, а реальная угроза, оставаться героем гораздо сложнее. Если ты так уж хочешь услышать правду… Да, сегодня я бы не побоялся отправиться в Азкабан. Но когда я учился на первом курсе, я бы сбежал от дементора, против которого ты вышла, поскольку мой отец умер в Азкабане, и потому я их боялся. Знай! Зло, которое обрушилось на тебя, могло бы сломить кого угодно, даже меня. Только Гарри Поттер сможет встретиться лицом к лицу с этим ужасом, когда полностью войдёт в силу.

Гермиона устала держать голову так, чтобы видеть старого волшебника. Она опустила её обратно на подушку и уставилась в потолок, осмысливая услышанное.
– Зачем? – её голос снова дрожал. – Зачем кому-то быть настолько злым? Я не понимаю.

– Я тоже размышлял над этим, – произнёс Дамблдор с глубокой грустью в голосе. – Три десятилетия я размышлял и до сих пор не понимаю. Мы никогда не поймем этого, Гермиона Грейнджер. Но по крайней мере сейчас я знаю, что ответило бы истинное зло, если бы мы могли с ним говорить и спросили, зачем оно творит зло. Оно бы ответило: «
Почему нет?
»
Негодование вспыхнуло внутри Гермионы:
– Есть
миллион
причин, почему нет!

– Действительно, – сказал Дамблдор, – миллион причин и даже больше. Мы всегда будем знать эти причины, ты и я. Если ты настаиваешь на том, чтобы рассматривать произошедшее с такой точки зрения… тогда, да, Гермиона, этот день в суде тебя сломил. Но то, что происходит
после
того, как тебя сломили… это тоже часть жизни героя. Которым ты являешься, Гермиона Грейнджер, и которым ты всегда будешь.
Она снова подняла голову, вглядываясь в него.

Старый волшебник поднялся. Его серебряная борода нырнула вниз, когда Дамблдор с серьёзным видом поклонился ей, и исчезла из виду.
Она продолжала смотреть туда, где только что стоял старый волшебник.
Это должно было что-то значить для неё, должно было как-то тронуть. Ей должно было стать лучше, ведь Дамблдор, который, вроде бы, отказывался считать её героем, теперь это признал.
Но она ничего не чувствовала.

Гермиона снова опустила голову на подушку. Пришла мадам Помфри и заставила её выпить какое-то зелье, которое обожгло Гермионе губы, словно она съела что-то очень острое. Пахло зелье даже острее и имело вкус, непохожий ни на что другое.
Это ничего для неё не значило. Девочка продолжала смотреть на каменную плитку на потолке.
* * *

Минерва ждала у двойных дверей, ведущих в больничное крыло Хогвартса. Ей приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не начать расхаживать от нетерпения. Ещё во время обучения в Хогвартсе эти двери часто казались ей «зловещими вратами», и она не могла не вспомнить об этом сейчас. Здесь слишком часто сообщались плохие новости…
Альбус вышел из лазарета. Не останавливаясь, старый волшебник направился к кабинету профессора Флитвика, и Минерва последовала за ним.
Она прокашлялась.

– Всё сделано, Альбус?
Старый волшебник утвердительно кивнул:
– Если на ней используют любую враждебную магию или её коснётся чей-то дух, я сразу же об этом узнаю и приду.
– Я разговаривала с мистером Поттером после занятия по Трансфигурации, – сказала профессор МакГонагалл. – Он считает, что мисс Грейнджер следует немедленно отправиться в Шармбатон, что ей не следует оставаться в Хогвартсе.
Старый волшебник мотнул головой:

– Нет. Если Волдеморт действительно стремится нанести удар по мисс Грейнджер… он не отступит. Его слуги возвращаются к нему – в одиночку он бы не смог освободить Беллатрису. Его злые замыслы смогли проникнуть даже в Азкабан, что уж говорить о Шармбатоне… Нет, Минерва. Не думаю, что Волдеморт способен часто захватывать контроль над людьми подобным образом, или что он способен проделать это с лучше защищённым волшебником. Иначе весь этот год прошёл бы совсем по-другому. Кроме того, здесь Гарри Поттер, а его Волдеморт боится, признаёт он это или нет. Теперь, когда я наложил на мисс Грейнджер защитные чары, в стенах Хогвартса она в гораздо большей безопасности, чем снаружи.

– Судя по всему, мистер Поттер в этом сомневается, – Минерва не смогла полностью сдержать резкость в голосе. Какая-то её часть в значительной мере соглашалась с мистером Поттером. – По его мнению, здравый смысл велит, чтобы мисс Грейнджер продолжала обучение где угодно, но только не в Хогвартсе.
Старый волшебник вздохнул.

– Боюсь, мальчик провёл слишком много времени среди маглов. Они постоянно стремятся к безопасности, им кажется, что безопасность действительно существует. Если мисс Грейнджер что-то грозит в стенах нашей крепости, она не будет в безопасности и за её пределами.

– Похоже, не все так думают, – ответила профессор МакГонагалл. Когда она сегодня окинула взглядом свой стол, практически первое, что она заметила, было письмо – конверт из тончайшей овечьей кожи, запечатанный зеленовато-серебряным воском, с оттиском в виде змеи, которая подняла голову и зашипела на неё.
– Я получила сову от лорда Малфоя. Он сообщает, что забирает своего сына из Хогвартса.
Старый волшебник кивнул, но не сбавил шаг:
– Гарри уже знает?

– Да, – Минерва вспомнила выражение лица Гарри, и её голос на миг дрогнул. – После урока мистер Поттер выразил восхищение здравомыслием лорда Малфоя и сказал, что он бы написал мадам Лонгботтом и посоветовал бы и ей забрать своего внука, на случай, если тот окажется следующей целью. Если же опекун мистера Лонгботтома будет столь беспечна, что оставит его в Хогвартсе, мистер Поттер хочет, чтобы у того были Маховик времени, мантия-невидимка, метла и кошель, чтобы всё это носить. Также у мистера Лонгботтома должно быть кольцо на палец ноги с порталом, переносящим в безопасное место, на случай, если мистера Лонгботтома похитят и заберут за пределы защитных чар Хогвартса. Я сказала мистеру Поттеру, что вряд ли министерство согласится с подобным использованием наших Маховиков времени, на что он ответил, что нам не обязательно спрашивать их согласия. Полагаю, если мисс Грейнджер останется, он захочет, чтобы и она получила всё то же самое. Для себя мистер Поттер хочет трёхместную метлу, он собирается носить её в своём кошеле.

Указанные меры предосторожности не повергали её в трепет. Впечатляли своей продуманностью, да, но не повергали в трепет. В конце концов, она была профессором Трансфигурации. Но ей до сих пор было очень неуютно от того, что Гарри Поттер полагал, что Хогвартс сейчас опасен так же, как исследование новых заклинаний.

– Отдел Тайн не так легко провести, – сказал Альбус. – Но что касается остального… – старый волшебник, едва заметно ссутулился. – Мы можем дать мальчику то, что он хочет. Я установлю охранные чары на Невилла тоже и напишу Августе, что ему придётся остаться здесь на каникулы.
– И в заключение, – сказал Минерва, – мистер Поттер сказал – это прямая цитата, Альбус – чем бы ни был тот предмет, который директор хранит в Хогвартсе и который привлекает Тёмных волшебников, его нужно убрать из школы,

немедленно
.
В этот раз она не смогла сдержать резкость в своём голосе.
– Я просил об этом же Фламеля, – с явной болью произнёс Альбус. – Но мастер Фламель сказал, что даже
он
не может больше хранить Камень в безопасности… он уверен, что Волдеморт способен отыскать Камень, где бы его не прятали… и он не согласится, чтобы Камень хранился где-либо, кроме Хогвартса. Минерва, мне жаль, но у нас нет другого выбора…
просто нет!

– Хорошо, – ответила профессор МакГонагалл. – Но что касается меня, я думаю, что мистер Поттер прав по каждому пункту.
Старый волшебник повернул голову в её сторону:
– Минерва, вы давно меня знаете. Лучше, чем любая другая душа на этом свете. Скажите, я уже забрёл во тьму?
– Что? – искренне удивилась профессор МакГонагалл. – О, Альбус, конечно, нет!
Старый волшебник на мгновение плотно сжал губы:

– Во имя высшего блага. Я столь многим пожертвовал во имя высшего блага. Сегодня во имя высшего блага я чуть не обрёк Гермиону Грейнджер на Азкабан. И я заметил… сегодня я заметил, что… меня начала раздражать наивность, которая мне больше недоступна… – старый волшебник запнулся. – Зло, совершённое во имя добра. Зло, совершённое во имя зла.
Что
хуже?
– Вы говорите глупости, Альбус.
Старый волшебник бросил на неё ещё один взгляд и снова посмотрел вперёд:

– Скажете, Минерва… вы хотя бы на секунду задумались о последствиях, прежде чем рассказали мисс Грейнджер, как ей связать себя с Домом Поттеров?
Минерва невольно ахнула. Она поняла, что она наделала…
– Значит, нет, – глаза Альбуса погрустнели. – Нет, Минерва, вы не должны извиняться. Это хорошо. После всего, что я сделал сегодня… если вы предпочтёте быть верной прежде всего Гарри Поттеру, а не мне, то это правильно и справедливо.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь