Гарри Поттер и методы рационального мышления

– Нет, я про другую часть, – голос профессора стал сильнее, в нём появились привычные учительские нотки. – Обычное заклинание, мистер Поттер, требует произнесения определённых слов и выверенных движений палочки и расходует часть вашей силы. Даже для сильных заклятий не нужно чего-то большего, если магия действенна и эффективна. Но если нужно сотворить величайшую магию, то одних слов недостаточно. Нужно совершить определённые действия, сделать значимый выбор. И восполнимой траты сил не хватит, чтобы привести магию в действие – ритуал требует необратимой жертвы. Сила такого великого заклинания в сравнении с обычными чарами подобна дню по сравнению с ночью. Но так уж случилось, что многие ритуалы – на самом деле, большая их часть – требуют по меньшей мере одну жертву, которая может вызвать отвращение. И потому вся область ритуальной магии, содержащая все самые выдающиеся и интереснейшие достижения волшебства, общепринято считается Тёмной. За некоторыми исключениями, освящёнными традицией. – Голос профессора Квиррелла приобрёл сардонический тон. – Нерушимый обет слишком полезен определённым богатым Домам, чтобы быть объявленным вне закона, хотя связать волю человека на всю его жизнь – это воистину ужасный и отвратительный акт, более зловещий, чем многие мелкие ритуалы, избегаемые волшебниками. Циник может заключить, что ритуалы запрещены не столько из моральных принципов, сколько по привычке. Но я отвлёкся… – профессор Квиррелл слегка откашлялся, – Нерушимый обет требует трёх уча

– А, – протянул Гарри, – я-то удивлялся, почему это заклинание не используется повсеместно, в любой ситуации, когда двое людей не доверяют друг другу… хотя… почему бы волшебникам перед смертью не брать деньги за совершение Нерушимых обетов, чтобы оставить своим детям в наследство…

– Потому что они глупцы, – ответил профессор Квиррелл. – Существуют тысячи полезных ритуалов, которые можно было бы использовать, будь у людей чуть больше здравого смысла. Я могу легко назвать пару десятков, даже не переводя дыхание. Но, в любом случае, мистер Поттер, есть одна особенность, касающаяся ритуалов – не важно, назовёте вы их Тёмными или нет – и она состоит в том, что они созданы магически действенными, а не производящими впечатление. Полагаю, есть некоторая тенденция к тому, что более мощный ритуал требует более страшных жертв. Тем не менее, самый жуткий ритуал из известных мне требует лишь верёвку, на которой повесили мужчину и меч, которым убили женщину. И это для ритуала, который, как обещается, должен призвать саму Смерть – правда, что именно под этим подразумевается, я не знаю и не тороплюсь узнать, ибо упомянуто, что заклинание для избавления от призванной Смерти оказалось утеряно. Самое страшное заклинание, что мне встречалось, не звучит и на сотую долю столь же страшно, как то, что вы сочинили для мисс Дэвис. Хулиганы, слегка знакомые с Тёмными ритуалами – а я уверен, что такие там были – должно быть, испугались сильнее, чем можно выразить любыми словами. Если бы реально существовал такой впечатляющий ритуал, мистер Поттер, он бы расплавил Землю.

– Эм-м, – сказал Гарри.
Губы профессора Квиррелла изогнулись сильнее.

– Да, но самое занимательное в этой истории вот что: видите ли, мистер Поттер, заклинание для любого ритуала называет то, что должно быть принесено в жертву, и то, что должно быть получено. Заклинание, которое вы дали мисс Дэвис, сперва говорит о тьме за тьмой, чернее чёрного, похороненной под рекой времени, той, что знает врата и которая и есть врата. И во вторую очередь, мистер Поттер, в заклинании говорится о явлении вашей силы. При этом, всегда, в каждом элементе ритуала,
сперва

называется то, что жертвуется, а
затем
– то, что должно произойти.
– Я… понял, – Гарри шагал по залам Хогвартса за профессором Квирреллом, следуя за ним к его кабинету. – То есть моё заклинание, в том виде, как я его написал, подразумевает, что Йог-Сотот, Внешний бог…

– Был необратимо принесён в жертву во время ритуала, который лишь на краткое время явил вашу силу, – закончил за него профессор Квиррелл. – Я думаю, завтра мы выясним, воспринял ли это кто-нибудь всерьёз, когда прочтём газеты и узнаем, объединились ли все магические нации мира в отчаянной попытке пресечь ваше вторжение в нашу реальность.
Профессор Защиты начал тихо смеяться, странными горловыми звуками.

До порога кабинета они не произнесли ни слова. У самой двери, уже взявшись за дверную ручку, профессор остановился.

– Как странно, – он опять говорил очень тихо, почти неслышно. Профессор не смотрел на Гарри, и Гарри видел лишь его спину. – Как странно… Было время, когда я бы пожертвовал палец руки, в которой держу палочку, ради того, чтобы проделать с хулиганами Хогвартса что-то вроде того, что мы сделали сегодня. Чтобы заставить их бояться меня так, как сейчас они боятся вас, чтобы завоевать уважение всех учеников и преклонение многих… Я бы отдал за это палец. Сейчас у вас есть всё, что я хотел тогда. Всё, что я знаю о человеческой природе, говорит, что я должен ненавидеть вас. И тем не менее это не так. Очень странно.

Это должно было прозвучать довольно трогательно, но Гарри почувствовал, как у него по спине побежали мурашки. Словно он был маленькой рыбкой в море, а какая-то огромная белая акула только что посмотрела на него и после видимых колебаний решила его не есть.
Профессор открыл дверь своего кабинета, вошёл внутрь и исчез.
* * *
Послесловие:
Такие же, как и она сама, слизеринцы смотрели на Дафну словно… словно они совершенно не понимали, как на неё смотреть.

Гриффиндорцы смотрели на неё, словно они совершенно не понимали, как на неё смотреть.
Не показывая страха, Дафна Гринграсс, укутанная в непроницаемое достоинство дочери Благородного и Древнейшего Дома, шагнула в класс зельеварения.
Прошло два часа с момента
«Что это было?»
, когда случилось
«Что это было?»
, а в голове у Дафны всё крутилось:
«Что это было? Что это было? Что это было?»

В классе царила тишина. Все ждали профессора Снейпа. Лаванда и Парвати сидели недалеко от группы остальных гриффиндорцев в окружении безмолвных взглядов. Девочки проверяли друг у друга домашнюю работу. Больше никто не помогал и не заговаривал с ними. Раньше Дафна была готова поклясться, что Лаванду расстроить невозможно, но сейчас даже она казалась подавленной.

Дафна села за свой стол, вытащила из сумки «Магические отвары и зелья» и начала просматривать свою домашнюю работу, изо всех сил стараясь действовать как обычно. Некоторые уставились на неё, но никто не произнёс ни слова…
Внезапно весь класс ахнул. Девочки и мальчики вздрогнули и отшатнулись от двери, словно колосья пшеницы под дуновением ветра.
В дверях стояла Трейси Дэвис, укутанная в чёрный изодранный плащ поверх хогвартской формы.

Трейси медленно вошла в класс. На каждом шаге она слегка раскачивалась, будто пытаясь плыть по воздуху. Она села на своё привычное место, которое, так уж случилось, было справа от Дафны.
Трейси медленно повернула голову и посмотрела на Дафну.
– Видишь? – низким замогильным тоном произнесла она. – Я же говорила, что заполучу его раньше, чем она.
– Что? – вырвалось у Дафны, которая сразу же пожалела, что не промолчала.

– Я заполучила Гарри Поттера раньше Грейнджер, – Трейси по-прежнему говорила низким голосом, но её глаза сияли триумфом. – Понимаешь, Дафна, генерал Поттер ищет в девушках не милое личико и не красивую одежду. Он ищет девушку, которая захочет служить проводником для его ужасающих сил. Вот что ему нужно. Теперь я – его… а он – мой!
После этого заявления в классе воцарилась ледяная тишина.

– Прошу прощения, мисс Дэвис, – прозвучал крайне вежливый голос Драко Малфоя, который, казалось, не обращая внимания на происходящее, изучал свои записи по зельеварению. Наследник Древнейшего дома даже не потрудился оторвать свой взгляд от пергаментов, несмотря на то, что все остальные повернулись к нему. – Гарри Поттер в самом деле так вам сказал? Именно такими словами?
– Ну, нет… – ответила Трейси, после чего её глаза яростно сверкнули. – Ну
лучше

бы ему принять меня, раз уж я пожертвовала ему свою душу и всё такое!
– 
Ты пожертвовала душу Гарри Поттеру? —
ахнула Милисента. В противоположной части класса раздался грохот – это Рон Уизли уронил чернильницу.

– Ну, я практически в этом уверена, – показалось, что на миг Трейси засомневалась, но только на миг. – То есть, я посмотрела на себя в зеркало, и сейчас я выгляжу гораздо бледнее, и я теперь всегда чувствую, как меня окружает тьма, и я была проводником для его ужасающих сил, и так далее… Дафна, ты ведь тоже видела, как мои глаза стали зелёными, да? Я не видела этого сама, но мне так сказали потом.
Тишина нарушалась лишь звуками, которые производил Рон Уизли, пытаясь очистить свой стол.

– Дафна? – сказала Трейси.
– Я не верю в это, – раздался сердитый голос. – Следующий Тёмный Лорд никак не мог выбрать
тебя
невестой!
Все медленно повернули головы и с изрядным недоверием уставились на Панси Паркинсон.
– Тихо, ты, – сказала Трейси, – или я… – она замешкалась. Затем её голос стал даже ещё ниже. – Тихо, или я пожру твою душу.

– Ты не можешь этого сделать, – заявила Панси уверенным тоном курицы, которая добилась лучшего места в иерархии клевания и не собирается менять свои убеждения на основании каких-то там свидетельств.
Медленно, словно пытаясь парить, Трейси встала из-за стола. Раздались судорожные вздохи. Дафна как будто приросла к стулу.
– Трейси? – тихо окликнула Лаванда. – Пожалуйста, не делай этого снова. Пожалуйста.
Трейси наклонилась над столом Панси, и та определённо занервничала:

– Да что ты о себе возомнила? – впрочем, негодование в голосе у Панси получилось не слишком хорошо.
– Повторяю: я собираюсь пожрать твою душу, – угрожающе пояснила Трейси.
Она склонилась над застывшей Панси, и, когда их губы почти соприкоснулись, с шумом втянула воздух.
– Вот! – заявила Трейси выпрямившись. – Я съела твою душу.
– Нет, не съела! – возразила Панси.
– Ещё как съела, – сказала Трейси.
Повисла короткая пауза…

– Мерлин, она её съела! – воскликнул Теодор Нотт. – Ты теперь вся бледная, и твои глаза кажутся пустыми.
– Что? – взвизгнула Панси, бледнея. Девочка вскочила из-за стола и начала лихорадочно копаться в своей сумке. Достав зеркало, она посмотрела в него и побледнела ещё больше.

Дафна бросила все попытки сохранять аристократические манеры и с глухим звуком ударилась головой о стол, размышляя, действительно ли посещение одной школы с представителями всех важных семей стоит посещения одной школы с Легионом Хаоса.
– О-о-о, у тебя проблемы, Панси, – сказал Симус Финниган. – Не знаю, что там происходит с теми, кого целует дементор, но с теми, кого целует Трейси Дэвис, наверняка происходит что-то похуже.

– Я слышал о людях без души, – подхватил Дин Томас. – Они носят чёрные одежды, пишут отвратительные стихи, и ничто никогда не приносит им счастья. Они все
депрессивные
.
– Я не хочу быть депрессивной! – закричала Панси.
– Очень жаль, – продолжил Дин Томас. – но придётся, ибо твоя душа пропала.
Панси развернулась и умоляюще протянула руку в сторону стола Драко Малфоя.
– Драко, – жалобно сказала она. – Мистер Малфой, пожалуйста, заставьте Трейси вернуть мою душу!

– Не получится, – сказала Трейси. – Я её
съела
.
– Пусть она её вытошнит! – завопила Панси.
Наследник Малфоев подался вперед, обхватил руками голову так, что никто не мог видеть его лицо, и сказал:
– За что мне всё это?
В классе началось дикое перешёптывание. Трейси, удовлетворённо улыбаясь, вернулась к своему столу. Панси посреди класса заламывала руки, и у неё уже потекли слёзы…
– Тихо.

Профессор Снейп шагнул в класс, и его мягкий смертоносный голос, казалось, заполнил всё вокруг. Дафна никогда не видела его настолько злым. У неё по спине побежали мурашки, и она быстро уставилась в свою домашнюю работу.
– Садитесь, Паркинсон, – прошипел мастер зелий, – а вы, Дэвис, снимите этот идиотский плащ…
– Профессор Сне-е-е-е-е-ейп! – завыла Панси Паркинсон, заливаясь слезами. – Трейси съела мою ду-у-у-ш-у-у-у!

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь