Галя

Записки онкобольных

С каждым днем число людей, страдающих онкологическими заболеваниями, неумолимо растет. Перед лицом рака все равны. Его не интересует наше вероисповедание, гражданство, политические взгляды, социальный статус. В больничных палатах под капельницами с химиотерапией каждый пытается одержать победу над недугом. И в это время важно воспринимать настигнувшее вас испытание не как наказание и конец пути, а как возможность найти себя и начать другую жизнь. 

Об этом нам рассказали два молодых парня, которые столкнулись с онкологическим заболеванием и по сей день продолжают с ним бороться. (По личной просьбе героев, многие подробности из их личной жизни и терапии были скрыты и не для публикации)

История Андрея.

Моя жизнь ничем не отличалась от других людей. У меня была учеба, работа, семья, мои друзья. Я всегда был душой компании. Несмотря на свой подростковый возраст, я уже тогда строил далеко идущие планы на жизнь. Я хотел воплотить в жизнь все мужские стремления. Посадить дерево, построить дом и вырастить сына. Тогда ничего не предвещало беды. Мне было 17 лет, когда мне поставили диагноз: опухоль поджелудочной железы. Метастазов не обнаружили, но опухоль была приличных размеров. Конечно, поставленный диагноз был для меня шоком, крушением всех моих надежд. Я понимал, что опухоль - непредсказуема, может дать рост и метастазы в любой момент. Слезы стояли в глазах от отчаяния и горя. Мне казалось, что ситуация безнадежная и от этого становилось невыносимо тяжело и больно. Все мои мысли были окутаны пеленой вопросов: «за что?»; «почему именно я»; «что будет дальше»; «как с этим жить, и стоит ли?». Невыносимо больно было осознавать свою беспомощность перед опасным заболеванием. Пару недель я не выходил из дома, я забросил учебу, не выходил на работу, аннулировал общение практически со всеми своими друзьями и знакомыми, потому что знал, что в их глазах будет жалость, от этого становилось еще тяжелее. Я не знал, что мне делать дальше. У меня появилось много времени подумать над смыслом жизни, и на тот момент я твердо решил, что я не хочу так жить. Не хочу быть обузой для своих родителей, не хочу жить, зная, что скоро умру. Хотя, лет так в 15, мы с друзьями задавались таким вопросом: если бы ты знал, что тебе осталось жить совсем немного, чтобы ты сделал? И я отвечал, что буду жить на полную катушку, сделаю то, что никогда бы не сделал в здравом уме, и мы смеялись над этим. Но сейчас, когда недуг ворвался в мою жизнь, я просто опустил руки. У меня была попытка суицида. В тот момент, мне казалось, что это хорошо обдуманное и взвешенное решение, а не поток эмоций. Помню рано утром, когда родителей не было дома, я вытащил в домашней аптечке упаковку таблеток и целую горсть сунул себе в рот. Я был уверен, что моим страданиям придет конец, и я перестану мучить родных. Но, видимо, судьба решила, что мне еще рано умирать. Вернулся с работы отец и успел вызвать скорую помощь. Когда я пришел в себя, я обнаружил, что нахожусь в больничной палате, надо мной ревела мать и молила Бога, чтобы со мной было все хорошо. Признаться, я никогда не видел слез родной матери, и мне так захотелось ее обнять и сказать, что я справлюсь, не стоит плакать, мама. Вы не представляете, как тяжело видеть слезы родной матери и переживания отца. Они ведь не заслужили такого. И в этот момент, я понял, что еще не вечер, что страха смерти нет, есть сильнейшее желание жить. Ведь, если бы мне действительно было суждено умереть в столь раннем возрасте - меня бы не спасли. Значит опухоль, это просто самое трудное испытание в моей жизни, и я буду слабаком, если не попытаюсь ее победить. Именно непреодолимая тяга к жизни, поддержка родных, стали той движущей силой, которая определила все мои дальнейшие шаги. Тогда я еще не знал, что мне предстоит долгие годы заниматься собой и своим здоровьем. 

Мне пришлось согласиться на операцию и химиотерапию. Лечение в онкодиспансере, общение с такими же больными, с врачами изменило мое представление о здоровье и болезни. Сейчас мне 24 года. И я благодарен, что мне тогда сообщили о моем диагнозе. Именно это мне помогло осмыслить ситуацию и все-таки побороться за свою жизнь. Я благодарен судьбе, что не дала мне права уйти из жизни добровольно. Сейчас, я понимаю, сколько времени было потрачено мной впустую из-за сомнений, метаний из крайности в крайность, из-за страха. Также современные методы лечения очень помогают и дают надежду на полное выздоровление. В данный момент я продолжаю бороться с онкологией. Я хожу на химиотерапию, принимаю лекарственные препараты, общаюсь со своими друзьями, смотрю фильмы, которые пробуждают во мне еще большее желание к жизни. Я не сдамся. Я буду идти до конца.

История Сергея

В 16 лет я попал в аварию. Хирург подозревала черепно-мозговую травму и послали на МРТ. Я вернулся со снимком, а она сказала, что ЧМТ нет, но надо пойти со снимком к другому врачу. Надо – значит, надо. Хирург отвела меня лично, шепнула что-то на ухо другому врачу и ушла.

Во втором кабинете сидела не очень приятная густо напомаженная женщина. Она глянула на мои снимки и без предисловий объявила: «Молодой человек, у вас опухоль мозга». Она говорила что-то еще, но я не слышал. В голове по кругу вертелось: «Я умру. Я умру. Я умру».

Не помню, как оказался дома. Все как в тумане. Наверное, именно так чувствуют себя люди в состоянии аффекта. Помню только мысль: «Я не хочу мучиться. Больницы, врачи, капельницы и медленная смерть. Не хочу». И я решил, что имею полное право самому решать, когда и как умру. Взял канцелярский скальпель и перерезал вены. Но все пошло не так, как я себе придумал. В комнату зашел однокурсник, который не должен был появиться ближайшие часа четыре, он поднял шум, вызвал скорую, жгут наложил. А потом темнота.

Я очнулся уже в больнице. Я не понимал, что происходит. Люди в белых халатах объяснил, что я потерял очень много крови, двое суток был без сознания, но теперь все будет хорошо. А я мог думать только о том, что уже никогда ничего не будет хорошо. Потом я все время спал, а через 13 дней меня отпустили домой, взяв с меня обещание, что я больше никогда не попытаюсь себя убить. Я вернулся в общагу. Я тогда только поступил в училище в другом городе, и мои родители, друзья были очень далеко, а новых друзей я завести еще не успел. Да и в училище на меня теперь смотрели толи с жалостью, толи с презрением. 

Из-за отмены снотворного, которое мне кололи в больнице, у меня началась бессонница. И несколько ночей подряд я ворочался в кровати и думал. В итоге, через четыре дня пришел к выводу, что это неправильно, что меня спасли. Первая попытка была скорее импульсивным поступком, но во второй раз я подготовился. Дождался, когда соседи уйдут на учебу, закрыл дверь на засов, отключил телефон и заново располосовал ту же руку. И снова вернулся тот же сосед. Он забыл в комнате телефон. Он понял, что дверь закрыта изнутри, но никто не откликается, и начал стучаться, кричать. А дальше снова темнота. (Я потом узнал, что он с еще несколькими парнями просто выломал дверь).

Когда я открыл глаза, понял, что лежу в той же палате, но что-то изменилось. В горле была какая-то трубка, она мешала, и я попытался ее убрать, но не смог дотянуться, потому что оказалось, что руки и ноги привязаны к кровати ремешками. Потом вокруг забегали какие-то медсестры, врачи. Они что-то проверяли, что-то кололи и что-то говорили. Я не помню. На следующий день пришел пожилой мужчина в белом халате. Он был очень похож на Деда Мороза. Мне даже стало немного спокойнее, когда он вошел. Оказалось, это местный психиатр. Мы долго говорили, мен за это время успели поставить три капельницы. Он пришел и на следующий день, и на третий. Он убедил меня, что я не должен справляться с этим в одиночку, что мне нужна помощь. Когда я выписывался, он дал мне номер психолога. Я позвонил в тот же день. 

Потом было много всего: химия, две операции, капельницы, таблетки. Было трудно. Но благодаря психологу я понял одну простую вещь: нужно продолжать жить, даже если это тяжело. Вокруг внезапно оказалось столько всего интересного и неожиданного. До болезни я этого не замечал. Сейчас мне 26, и моя жизнь изменилась. Я ушел из училища, нашел работу по душе, прыгнул с парашютом, объездил пол-Европы. Мои родители до сих пор не знают о моем диагнозе. Я не хочу их грузить. Им и так нелегко: у меня две младшие сестры и брат-аутист. Но я помню слова психиатра, что я не должен переживать все это в одиночку. Да я и не один: у меня есть девушка. Мы познакомились четыре года назад в клинике на процедурах, и с тех пор не расстаемся не на секунду. Мы понимаем и поддерживаем друг друга, и хотим пожениться. Она для меня – точка опоры, а я для нее. И я никогда не узнал бы всего этого, если бы тот самый психиатр не спас меня. Но может быть меня не пришлось бы спасать, если бы густо напомаженная женщина-онколог сразу отправила меня к психологу. А, впрочем, это уже не важно. Я стараюсь не жить прошлым, а смотрю в будущее.

 Филатов Игорь Викторович - врач-онколог высшей категории, заведующий отделением онкологии в г. Северск

Онкологическое заболевание может привести к депрессии у пациента, к переживаниям в окружении больного, и к суицидальным мыслям. Высокий суицидальный риск связан с рядом причин, и одной из главных является мощное психотравмирующее воздействие самого факта установления онкологического заболевания. Не смотря на последние достижения онкологии, этот диагноз часто расценивается пациентом как приговор, хотя в настоящее время в случае раннего выявления рака процент излечения достаточно высок. Родственники пациентов с онкологическими заболеваниями нуждаются в просвещении и грамотных знаний о правилах поведения с онкобольным, а также о защите собственной психики. У онкологических больных суицид может быть обдуманным и взвешенным решением, причем порой попытки свести счеты с жизнью совершаются пациентами неоднократно. В медицине есть такое направление — онкопсихология. Это самостоятельная отрасль, которая обладает серьезными наработками, определенными знаниями. В программы образования онкологов должен быть включен курс психологии — не психиатрии, а именно психологии. Ведь все без исключения онкологические пациенты составляют группу риска по суицидам.

Марина Демина

Рина Клепикова