Фото
Человек в лесу старательно закапывал лопатой яму, в которой еще несколько минут назад полыхало пламя. Тщательно утрамбовав свежий грунт, он берет пустую канистру и выходит из леса по тропинке, ведущей в сторону дачного поселка. Заметив женщину, фотографирующую своих детей, пускающих воздушного змея, он спешно накидывает рубашку на голову и, скрывая свое лицо, забегает в открытую калитку соседнего участка и скрывается в тени густых листьев винограда.
Странно? Может быть, но прежде чем судить о психическом здоровье этого гражданина, позвольте мне рассказать свою историю.
Этот человек – я. И вот уже несколько месяцев я живу в страхе. В страхе быть сфотографированным. Нет, я не боюсь вспышки, я не боюсь, что фотоаппарат заберет мою душу, я просто боюсь того, что мои фото могут попасть в сеть. Но вернемся на несколько месяцев назад.
18.03.2017 года.
Я учусь на четвертом курсе и, как обычно утром, выхожу из метро и направляюсь в сторону института. Буквально через тридцать метров, мне преграждают путь трое полицейских. Стандартная просьба предоставить документы. Я раскрываю перед ними свой паспорт, после чего меня просят проследовать с ними в ближайшее отделение для уточнения кое-каких данных. Ни в чём противозаконном я замешан не был, а четыре курса юридического факультета вселяли в меня дополнительную уверенность, поэтому я смело проследовал за стражами порядка, что бы побыстрее со всем разобраться и успеть к первой паре. В участке меня завели в кабинет к следователю и сняли отпечатки пальцев. Я остался в комнате для допросов наедине с человеком лет сорока в гражданской одежде.
- Сергеев Иван Петрович, 1996-го года рождения? – обратился ко мне следователь.
- Да, - ответил я. – А по какому поводу меня задержали?
- Сколько Вам сейчас лет? – не обращая внимания на мой вопрос, продолжил полицейский.
- Двадцать один, - удивленно ответил я. – У вас же мой паспорт в руках.
Следователь ничего не сказал, а лишь ехидно ухмыльнулся. Он подошел ко мне вплотную и долго всматривался в мое лицо. Затем он достал из кармана какой-то прибор, похожий на маленький металлоискатель, и обвел им вокруг моей головы.
- Где же твой чип? – пробормотал он себе под нос.
- Какой чип? – переспросил я.
В этот момент в комнату вошел еще один следователь. В руках он держал папку с документами и небольшой пакет.
- Ну что? – обратился к нему тот, который меня допрашивал.
- Это он. Отпечатки совпадают. – Ответил второй следователь.
- Отлично! Вот только чип не отслеживается. Скорее всего, удален.
- А это мы сейчас и узнаем, - сказал второй и достал из пакета машинку для стрижки волос.
Я сидел в полнейшей растерянности. Я был готов ко всему, но только не к такому беспределу. Оба следователя заломил мне руки за спину и пристегнул наручниками. Я стал сопротивляться, попутно выкрикивая, что это ошибка, что я известный адвокат и так просто это дело не оставлю. Через пять минут, несмотря на все мои усилия, мне полностью обрили голову. Еще пару минут они тщательно искал какие-то шрамы у меня на голове.
- Ничего не пойму! – воскликнул первый следователь, когда они наконец оставили меня в покое. – Даже шрама нет! Где тогда чип?
- Да не заморачивайся ты, значит он еще в нем, значит они научились их отключать или блокировать сигнал, - ответил ему второй следователь, засовывая машинку обратно в пакет.
- И что мне теперь записать в графе «Чип»? – не успокаивался первый.
- Ничего не пиши, просто пропусти этот пункт и все. Тебе то что? Мы по отпечаткам установили, что это он, а дальше пусть с ним суд разбирается. Тебе за это не платят, а платят за то, что бы ты его нашел и доставил.
Эти слова явно подействовали на первого следователя успокаивающе. Он достал из папки планшет и стал что –то писать электронным пером.
- Что тут происходит? – спросил я, немного придя в себя. – Я требую один телефонный звонок, и вы должны мне предъявить обвинения.
- Телефонный звонок?! – переспросил первый следователь и не сдержавшись, громко расхохотался. – Ты из какого года? 2020-ого что ли?!
- Ты сам прекрасно знаешь, в чем тебя обвиняют, - ответил мне второй следователь. – Судья зачитает тебе все подробно. Пошли.
Они взяли меня под руки и отвели в соседнюю комнату, затем усадили в небольшую металлическую будку, в которой даже не было отверстий для вентиляции и захлопнули массивную металлическую дверь. Я тут же стал неистово колотить в стены. Свет на мгновение погас и тут же загорелся снова. К моему удивлению, дверь открылась, но следователей уже не было, а вместо них были трое людей в военной форме, которую я раньше не видел. Комната выглядела совсем иначе, это уже был огромный зал с десятком дверей вдоль стен. Двое солдат схватили меня под руки и подвели к одной из дверей. Третий солдат приложил чип-карту к считывателю, но индикатор загорелся красным цветом.
- Эта камера уже переполнена. Что делать? – обратился он к тем, кто держал меня под руки.
- Да, запихнем его в первую и все, - ответил один из солдат.
- В первую нельзя, там уже осужденные сидят, а этот еще под следствием.
- Больше некуда, запихни сюда, никто не узнает.
В это время из динамиков в потолке раздался громкий звуковой сигнал.
- Давай быстрее, скоро следующий прибывает, - сказал один из солдат.
Меня подвели к первой двери, солдат приложил чип-карту, загорелся зеленый индикатор, дверь открылась, и меня втолкнули в небольшое помещение. После того, как за моей спиной щелкнул замок, я начал осматриваться. Комната была больше похожа на больничную палату. Шесть кроватей и четыре человека в белых одеждах, взгляды которых были прикованы ко мне.
- Из какого года? – сразу спросил худощавый мужчина, который был ближе всего ко мне.
- Из 2017-го,- машинально ответил я.
Тут же разразился дикий хохот.
- Этот ты судье будешь рассказывать! – крикнул парень из дальнего угла.
- Что происходит? Кто эти люди? Где мы? – задавал вопросы я.
- Ничего не происходит, поймали тебя и привезли в шестую колонию для НПВ в 2076 году, - ответил мне тот, что сидел возле окна.
- Что такое НПВ? Почему 2076 год? – в полной растерянности я продолжал сыпать вопросы.
- НПВ – нелегальные путешественники во времени. 2076 год – это тот год, в котором находится колония. По дате последнего года издания свода законов о путешествии во времени. Тебя при задержании башкой стукнули что ли? – ответил мне толстяк в очках.
- Ты погоди, не вводи парня в заблуждение! – крикнул ему худощавый возле окна. - В 2084 году собирались пересматривать некоторые законы, а как новый кодекс утвердят, так и колонию перенесут в 2084 год,
- Не перенесут! – выкрикнул толстяк в очках. – Переносили из 2052 в 2076 и потеряли кучу дел и даже, поговаривают, что некоторых заключенных, так что я думаю, не перенесут.
- Ну, так ты тут сидишь уже 15 лет, а там технологии на месте не стоят. Когда меня три года назад из 2079 года забрали, там уже мощностей хватало, что бы целые здания переносить. Конечно, они по частям переносили, вот все и потеряли. А сейчас все легко. Ты даже и не заметишь. Я тебе больше скажу, мы может быть уже в 2084, а то и в 2090 или еще позже, ты этого никогда не узнаешь.
Прослушав этот диалог, я понял, что просто попал в психушку. Решив не привлекать к себе внимание, я просто сел на свободную кровать и пытался не шевелиться. Споры продлились еще около десяти минут, но я вообще потерял суть их рассуждений, так как не понимал половины слов и весь их спор был больше похож на бред. Прошло около часа, когда дверь снова открылась, и знакомые мне двое солдат выволокли меня из камеры.
- Я же говорил, что нельзя было его сюда, - сквозь зубы шипел один из конвоиров.
- Да успокойся ты, никто и не заметил, - ответил другой.
- Такую панику подняли из-за него, даже доесть не дали.
- Что ты такого натворил? – обратился один из них ко мне.
- У него чип не отслеживается, - сказал ему второй.
На этом разговоры закончились. Пройдя сеть коридоров, меня завели в «зал суда», который выглядел как небольшая комната с металлическим стулом в центре и десятком мониторов вдоль стены. Солдаты приковали меня наручниками к стулу и вышли, оставив меня одного. Через несколько секунд на некоторых экранах появилось изображение. Семь человек пристально смотрели на меня. Все было похоже на обычную видеоконференцию. Одним из наблюдателей был знакомый мне следователь, который лишил меня волос.
- Начнем слушанье по делу номер 237/29, - начал пожилой мужчина на центральном мониторе. – Слушается дело Сергеева Ивана Петровича идентификационный чип номер. Где номер чипа в протоколе?
- У него нет чипа, - ответил с другого монитора следователь, который меня осматривал.
- Значит, так и пишите, что чип удален! – заорал судья.
- Но, мы следов удаления не обнаружили, - ответил следователь.
- Ладно, идем дальше, - продолжил судья. – Сергеев обвиняется по статье 315 о незаконном перемещении во времени более чем на 25 лет. Основание для обвинения – цифровой фотоматериал, полученный при помощи электронного скан-бота ЭСБ 23. Последняя поверка бота проведена 25 сентября 2070 года. Установлено, что личность на цифровой фотографии и отпечатки пальцев соответствуют одному и тому же человеку. Фотография прилагается к материалам дела.
На одном из мониторов крупным планом появилось фото, которое надолго приковало мое внимание. На нем несколько детей пускали воздушного змея, а все это действие происходило в дачном поселке под Воронежем, на той же улице, где располагался дом моих родителей. Я все детство провел на этой даче, поэтому узнал эту местность сразу. На заднем плане, на небольшом пригорке стоял человек в странном желтом хим.защитном костюме. Руки его были подняты в небо, а странный блестящий предмет посылал вверх яркий луч. Присмотревшись, я понял, что этим человеком был я, но я понятия не имел о происхождении этого фото, и тем более я никак не мог объяснить те действия, которые я производил на нем.
Пока я рассматривал изображение, слово передали прокурору, который стал монотонно читать с листа:
- По данным электронного скан-бота, фотография обвиняемого появилась в сети интернет-1 на сайте «Инстаграмм» в разделе пользователя Соколовой М.И. 17 августа 2017 года. Данная фотография была автоматически отсеяна скан-ботом, та как Сергеев изображен на ней в защитном костюме ХКЛ-17, который на момент публикации фотографии не поступил в свободную продажу. Данные о свободной продаже костюмов взяты скан-ботом с 1376 интернет ресурсов, связвных с продажей различного вида средств индивидуальной защиты на момент публикации фотографии. После проведения экспертизы, наши специалисты установили, что действия обвиняемого сопоставимы с действиями, производимыми при скачках во времени с использованием портативной машины времени типа Б, разрешенной до 2061 года. Так же модифицированные защитные костюмы ХКЛ-17 использовались первыми незаконными мигрантами во времени, в связи с высокой стоимостью костюма для перемещения во времени образца 2044 года. На основании действующего закона о противодействии незаконной временной миграции, двух косвенных улик достаточно для признания вины подозреваемого.
- Я не вижу на этом фото, что обвиняемый явно посылает сигнал, этот яркий луч может быть просто бликом от сотового телефона, которые были в обращении в 2017 году, - перебил прокурора мужчина, под монитором которого было написано «Адвокат». – Мало того, у него нет чипа и следа от удаления чипа, а как нам всем известно, все, кто родился после 2035 года либо умерщвляются, либо помечаются специальным чипом. Как вы это объясните?
- А мне не надо это объяснять! – заорал прокурор. – Еще семь лет назад я бы его казнил вообще без суда! Из-за вас, у нас следственные изоляторы переполнены! Возимся теперь с каждым по двадцать минут! Чёртовы борцы за права мигрантов.
- А вы не горячитесь! Или Вам напомнить о вашем предшественнике, который приговорил к смертной казни того изобретателя? И чего мы тогда добились? Он не сделал ряд своих открытий, и вы затормозили прогресс на десятки лет. Именно благодаря таким как мы, вы теперь не можете делать все, что вам вздумается и казнить людей без суда и следствия.
Я сидел там и не верил своим ушам. Весь этот цирк далеко не был похож на суд, а больше походил на сельское собрание.
- Тихо! Тихо! – раздался громкий голос судьи. – Пока вы тут глотки грызли друг другу, я нашел один непонятный момент в материалах дела. Сазонов, - обратился судья к следователю. – Фотография, на которой строится все обвинение, датирована 17.08.2017, а обвиняемого вы задержали 18.03.2017. Почему Вы задержали его на пять месяцев раньше, чем была сделана фотография, когда инструкция по работе скан-бота четко указывает, что задержание необходимо производить в течение 24 часов с даты публикации фотоматериалов.
Следователь, который меня допрашивал, округлил глаза и судорожно начал что-то искать в своем планшете.
- Товарищ судья, но вот же! Данные по задержанию. В графе дата указано 17.03.2017, - тыча в монитор своим планшетом, сбивчиво объяснял следователь.
На мониторе в этот момент было отчетливо видно меню, высветившееся на планшете следователя, в котором были перечислены мои данные и прикреплена моя фотография.
Прокурор поднес свое лицо ближе к экрану и долго рассматривал что-то с отвратительным прищуром.
- Сазонов, - обратился он через некоторое время к следователю. – А ну, протри экран своего планшета.
- Да мне нечем, - виновато ответил следователь, крутя головой по сторонам.
- Ну, так рукавом своим протри! Бестолочь! – заорал прокурор.
Следователь стал интенсивно тереть стекло своего планшета. После того, как, по его мнению, стекло стало идеально чистым, он продемонстрировал всем результат своей работы.
- А теперь, тупорылый ты олень, посмотри какая там дата, - спокойно произнес прокурор, откидываясь на спинку кресла.
Следователь взглянул на свой планшет и поменялся в лице.
- Видишь, как 17.03.2017 поменялось на 17.08.2017, - спросил прокурор.
Следователь не произнес ни слова, а лишь кивнул головой с отвисшей челюстью.
- Потому что жрать надо меньше на рабочем месте! – заорал прокурор. – Что теперь с ним делать? Ты его вытащил за пять месяцев до фотографии! Теперь этой фотографией можешь подтереть себе зад! Естественно, он через пять месяцев не будет в том месте, следовательно, и фотографии этой не будет! А когда ко мне из комитета придут с проверкой через год и попросят показать его дело, в котором все доводы строятся на фотографии, которой нет. Что мне им сказать?! Что Сазонов идиот, жрал шаурму, или, что там ели в 2017 году, и засрал свой планшет?!
- Тишина! – прервал разъяренного прокурора судья. – Мы и так задержались с этим слушаньем. Суд постановил, освободить из-под стражи Сергеева И.П. и вернуть в точку задержания с разницей не более одного часа.
Мониторы моментально погасли. Дверь открылась, и в комнату вошли двое солдат. Меня освободили, и я проследовал за ними. Навстречу нам по коридору другой конвой вел мужчину, одетого в советскую военную форму. Он сильно сопротивлялся и кричал, что понятия не имеет, что такое мобильный телефон.
Я опять оказался в металлической камере. Даже полностью не понимая, что происходит и куда я попал, я осознавал, что меня хотят отпустить, и от этого мне стало легче. Когда дверь камеры открылась, на пороге показался знакомый мне следователь. Он грубо схватил меня за рукав, протащил по всему коридору, что-то бормоча себе под нос, и вывел на улицу.
- Я лично буду за тобой следить, - сказал он мне напоследок, бросил мой паспорт мне под ноги и скрылся за дверью полицейского участка.
Я решил быстрее убраться оттуда. Схватив свой паспорт, я добежал до входа в метро, несколько раз оглянулся, нет ли за мной хвоста и нырнул внутрь. Уже в поезде я немного успокоился. Первым делом, я достал свой мобильный телефон и удалил все свои фото из социальных сетей. О произошедшем я никому не рассказывал. Последующие три дня, я отсиживался в общежитии. В институт я ходил только в шапке и темных очках. После сдачи сессии я вернулся домой к родителям. Постепенно та ситуация стала забываться, но я стал более скрытным и осторожным.
Единственный вопрос, который меня волновал – что же было на той фотографии? Родители все лето жили на даче и часто меня приглашали, но я боялся этого места как огня. По мере приближения той злосчастной даты 17.08.2017, меня стали мучить волнения.
Что если я останусь дома, и человеком на фото может оказаться мой отец?
Утром того самого дня, я стоял на автобусной остановке и ждал автобуса, идущего в сторону дачного поселка. Осторожно ступая по улице, на которой находился родительский дом, я тщательно высматривал человека в желтом защитном костюме. Родители сильно обрадовались моему приезду. После плотного обеда, отец, сославшись на больную спину, попросил ему помочь.
- Я уже неделю не могу поменять старую металлическую бочку в туалете на новую пластиковую. Начал её тащить и сорвал спину. Поможешь? – спросил отец.
- Конечно помогу, - заверил его я.
- Работенка не из приятных, но ты не переживай, не запачкаешься. Погоди, - сказал отец и скрылся в доме.
Когда он появился на пороге, от волнения у меня сперло дыхание.
- Смотри, какую штуку я с работы принес. Таких нигде нет и не будет. Эксклюзив для нашего предприятия. Еле протащил через проходную. Можешь в нем хоть нырнуть в эту бочку, ничего тебе не будет.
Отец стоял на крыльце дома и с гордостью демонстрировал мне желтый хим. защитный костюм. Теперь для меня все стало понятно. Желтый костюм, бугор за нашим домом, с которого я все время звоню, так как только там ловит сеть, руки протянутые в небо для лучшего уровня сигнала и блик от экрана телефона, воспринятый как посылаемый луч.
Я молча взял из сарая канистру бензина и лопату, вырвал из рук растерянного отца злосчастный желтый костюм и направился в лес.