Физика

Физика, или третья философия, постигает чувственно воспринимаемую сущность – природу как относительное тождество возможности и действительности в движении к цели. Исходя из положения, открытого Аристотелем в первой философии, и опираясь на категории второй философии, физика исследует виды движения.

Теоретическое постижение движения начинается Аристотелем с определения его как «действительного в возможности, поскольку оно действительно, но не само по себе, а лишь в возможности» [Физика, III, 1, 201a], поэтому все, за исключением первого движущего, движется, будучи движимым.

Современная физика, имеющая свой исток в экспериментальной науке Ф. Бэкона, занята лишь количественным определением качественных отношений природы, не вдаваясь в их основания. Аристотель же рассматривает природу философски, то есть относясь к ней разумно, поэтому начинает с всеобщих определений, начал и причин предмета исследования.

Так как в чувственно воспринимаемой сущности возможность и действительность находятся во внешнем друг к другу отношении, возникает иллюзия, что все движется лишь внешней, механической необходимостью. В исследованиях, исходящих из такого представления, различие между случайным и необходимым вообще отсутствует, а связь явлений остаётся лишь как последовательность. 

Аристотель, рассматривая природу как целесообразное, отмечает, что растения всходят благодаря дождю, возникающему благодаря испарению воды, производимому Солнцем. Однако, при избытке этих условий, они гибнут, поэтому именно крайности выступают случайными и преходящими, а всеобщая мера есть наилучшее для каждого.

«Цель есть не всякий предел, но наилучший» [Физика, II, 3, 194a].

Телеологическое понимание природы, которое было намечено ещё Платоном, позволяет Аристотелю рассмотреть её развитие во всеобщем круговом движении небесных тел, которые обращаются вокруг себя и центра, в особенном процессе стихий, открытом Гераклитом, и в органическом единстве живых индивидов.

При исследовании движения необходимо указать все мыслимые определения, связанные с ним. 

В первую очередь, Аристотель разбирает определение места (τόπος), которое есть «первая неподвижная граница ограничивающего» [Физика, IV, 4, 212a]. Именно в нем обнаруживается определенность пространственного движения как того, к чему стремится тело – к покою.

«Всему чувственно воспринимаемому присуще по природе где-нибудь находиться, и для каждого имеется некоторое место, оно одно и для части, и для целого, например для всей земли и для одного комка, для огня и для одной искры» [Физика, III, 5, 205]

С одной стороны, место не есть нечто вне границ определяемого, а, с другой, оно не составляет его части. Это противоречие порождает представление о некотором неопределенном сущем между границей и ограничивающим. Но ничего беспредельного не может быть в действительности, так как движение присуще чувственно воспринимаемому, и будь одно из них таковым, все иное исчезло бы, в связи с отсутствием различий, поэтому в природе неопределенное есть лишь в возможности. 

Другое заблуждение связано с представлением о пустоте как промежуточном, но движение в ней из-за отсутствия определенности невозможно. 

«Стало быть, тела могут уступать друг другу место одновременно, при отсутствии промежуточного бытия наряду с ними» [Физика, IV, 8, 215a].

Так, плотность воды уменьшается не по причине перехода её частей в пустоту, а из-за вытеснения, находящегося внутри воздуха.

Следующее определение связанное с движением – время. Непосредственно оно есть некоторое «теперь», крайними моментам опосредования которого выступают «до» и «после». 

«Мы определяем их тем, что воспринимаем один раз одно, другой раз другое, а между ними – нечто отличное от них, ибо, когда мы мыслим две крайности как нечто иное, чем среднее, и душа судит относительно «теперь» как о двух «теперь» – «до» и «после», то это мы называем временем» [Физика, IV, 11, 219a].

«Теперь», отличаясь от своих конечных определений, удерживает их в единстве, так как разделены они лишь в возможности, а в действительности есть одно и тоже, ведь «теперь» – конец прошедшего и начало будущего. Время как внутренне противоречивое единство различного выступает отрицанием безразличного пространства, и, соответственно, порождает движение, поэтому мифологический образ Хроноса, пожирающего своих детей, поэтически выражает сущность времени.

Установив моменты всеобщего движения, Аристотель переходит к рассмотрению изменения (μεταβολή), которое в отношении к подлежащему имеет следующие виды:

• Изменение из подлежащего в подлежащее. Этим способом двигаются небесные светила, совершая круговое движение, так как именно оно, в отличие от прямолинейного, вечно и удерживает противоположности в единстве, сохраняя подлежащее изменению.

«Непрерывно только движение, вызванное неподвижным, так как, оставаясь одинаковым, оно всегда относится к движимому» [Физика, VIII, 10, 267b]

• Изменение из неподлежащего в подлежащее и наоборот – возникновение (γένεσις) и уничтожение (φθορά). По этому принципу изменяются особенные стихии, переходящие одна в другую, порождая все многообразие природных явлений.

Перечисленные выше способы движения выступают возможностью для жизни – высшей цели природы, так как организм объединяет в себе неорганические элементы и двигается самостоятельно, исходя из внутреннего начала – души.

Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик –
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...

[Ф.И. Тютчев]