fb

Дмитрий Лучихин

22 мин. · 

Немного мифологии. ( не логикой же единой. )
В дальнейшем будет заметна схожесть с «Розой мира» Даниила Андреева, поэтому небольшое вступление.
К «Розе мира» у меня всегда было двойственное отношение — некая одновременность уважения и неприятия. Сейчас, когда я достаточно случайно увидел возможность, схожей мифологической интерпретации субъекта российской государственности — я смог более отчетливо увидеть и суть этой амбивалентности.
Теперь ее можно сформулировать так: интуитивное ощущение психологической достоверности умозрения, с неприемлемостью интерпретации, очевидно предопределенной системой представлений народного (сказочно-фольклорного) христианства.
Единственное — образ дракона представляется мне излишне поэтичным. Мне здесь видится скорее амеба, и не из желания вписать в образ и свое личное отношение к нему, но по той простой причине, что дракон, даже предельно демифологизированный, все же достаточной сложный и полиинтенциальный организм, чего о российской государственности не скажешь даже при наличии такого желания. А уж при отсутствии.... 

Ну, к делу. В поисках хоть какого то выхода, все время возвращаясь к феномену самой россии, что называется «вдруг» заметил взаимосвязь двух известных обстоятельств.
Известная особость Новгорода в культурном целом руси, не столько особость сколько известность. Собственно о реальной руси до орды мы не знаем ничего достоверного. Политическая целесообразность и мифов и летописей — не вызывает ни малейшего сомнения. 
И все бы у этой государственной целесообразности было хорошо, как бы не эта чертова нерусь — Господин Великий Новгород. 
Доживший все же как непрерывная культурная реальность, при всей несамостоятельности последних столетий, почти до 17 века. Да еще со своими почвами, сохранившими неопровержимые улики преступления.
Так вот во первых, не требуется никакой идеализации Новгорода и Новгородцев, что бы без тени сомнения признать — да нерусь. 
Вот если русь это россия, то трудно найти культурную реальность более несовместимую с ней чем Новгородская. Именно сущностно, в способах смыслообразования и самоотождествления, а не в косметическом сходстве, напоминающем о былой общности.
Во вторых, берестяной вариант «рукописи не горят» - отчетливо свидетельствует, что никакого культурного разрыва между населением русских городов до орды не было. И массовая грамотность Новгородцев, не была вещью в себе, а служила способом общения и с Киевом и с другими городами, на самом что ни наесть простонародном уровне. И понимали они друг друга прекрасно, и знали думали примерно одно и то же.
И тогда получается, что история руси, как бы исключая новгород — есть сплошная, абсолютная ложь. Не было в самой руси интенций, естественно ведущих ее к россии, как не было их в фактическом, известном нам, пути развития Новгорода до 17 столетия.
А теперь — миф. Автономность психических комплексов — явление известное, практически признанное. Но возможно, и вполне вероятно, что столь же автономны коллективные этно — комплексы психического. Не то что бы они были способны к существованию, отдельно от своих носителей, но являясь связанной системой культурной истории, погрузившейся в бессознательное, в доличностном сознании, они во многом определяли и организовывали индивидуальное сознание своих носителей.
Трагедия россии и орды, произошла тогда, когда коллективный, находящийся на очень примитивной стадии культурного развития, архетип культуры орды, доминантно укоренившись в социальном сознании захваченной руси, постепенно утратил свое собственное физическое тело.
Интересно, что такой архетипический сюжет, все чаще воссоздается в литературе не претендующей на реализм. Скажем у Олди, энергетическая форма проторазумного существа, застревает в теле человека, оказывается как бы в клетке, выход из которой грозит гибелью ему, а не выход — гибели совместной.
Так вот автономный психический комплекс оказавшись в реальности чужой культуры без своего естественного тела, не способен к развитию. Будучи доминантным, он не имеет возможности ассимилироваться ибо это для него деградация положения. Но и развитие культуры своего носителя он допустить не может, по той же причине. И это понятно - «разум» такого автономного комплекса — это разум организма, разум амебы. Он напротив все более обособляется, закукливается.
Поэтому росссия — это по сути наименование болезни руси. Автономный культурно-психологический комплекс ставший злокачественным.
Как любой миф — этот тоже обладает хорошим объяснительным потенциалом всего. 

Скажем, в нем понятны срывы любой начинающей укореняться в своих собственных основаниях, формы развития социума. Будь то до Петровской, будь то «европейской» россии.

Понятна нелепая, противоречащая любому здравому смыслу, тяга к расползанию, похожая на культурную экспансию, как каменный топор на современный перфоратор.

Но меня не отпускает какая то очевидная и одновременно неуловимая, ускользающая от прямого взгляда, связь россии со всей мерзостью 20 столетия.

Возможно именно на невидимой нашему рациональному зрению глубине, именно злокачественная опухоль по имени россия, инфицировала германию. Нет понятно что и мокрые ноги, и беспорядочный образ жизни — сыграли свою роль. Но вирус который этим воспользовался мы похоже знаем.

Не менее вероятна и роль в инициации всей проблематики исламского радикализма, проблем ближнего востока, про корею уж и говорить не приходится. Понятно что там и своего хватает. Но и злокачественный автономный комплекс не с марса. Он из тех же почти культурных времен. На ура пошел.

О проблемах социумов побывавших в лапах россии — тоже все знают. Проблемы там именно психические. И могут ли они оправиться без осознанного подхода к лечению — до сих пор вопрос. Ни восточноевропейские страны, ни бывшая гдр — отчетливого вектора прогресса в сознании самих людей - не демонстрируют.

В общем — это все же пока именно мифологизированная форма. Но миф может сказать то, что пока лишь ощущается, не рационализируется по настоящему. И этим он может быть полезен.